Книжка «Бандера Distortion» увидела мир в издательстве «Дом Химер». Сразу отмечу, что это не биографическая проза в традиционном понимании, а, скорее, замысловатая (название издательства здесь подходит идеально) литературная игра с мифами о Бандере, игра, построенная на основе идеи невозможности выстроить настоящую, идеально точную историю.
В романе, говоря схематически, можно отчитать две главных линии. Первая — акцентирование малоизвестных, но по-своему интересных фактов из жизни одного из символов украинского национализма (и многих его соратников и оппонентов) или определенных нюансов в фактах известных. Например, это пребывание семьи Бандеры в баварском городке Штарнберг, где перед тем определенное время жил и умер писатель Густав Майринк. Или антиалкогольные кампании националистов в межвоенной Западной Украине, которая находилась под польской властью. Или противоречивые нюансы провозглашения независимости Украины в оккупированном немцами Львове и попытки взаимопонимания с нацистами.
А вторая линия — развитие вокруг определенных мифов, реальных фактов, событий и лиц целой круговерти эклектических, абсурдных, сногсшибательных и пародийных приключений, выполненных писателем эффектно, многозначительно и с разнообразными культурными цитатами, обиняком, аллюзиями. Здесь и немецкий концлагерь, вынесенный на другую планету, и поход дочери Бандеры через лес, где она превращается в модифицированную Красную Шапочку, и другие не очень ожидаемые дела.
Более того, действие романа переброшено и в современность (вообще, у Шинкаренко прошлое, нынешнее и будущее существуют как будто одновременно), где безумный российский пропагандист, который живет в Киеве, видит галлюцинации, будто его преследуют и хотят убить «бандеровцы», убегает от них — и попадает на Донбасс, на фронт. Дорогой он случайно находит роман о Бандере (ироническое переосмысление приема «текст в тексте»), а затем российские коллаборанты принимают уже его за «бандеровца» и берут в плен. Между прочим, современным пространством действия романа автор символизирует то, что вопреки его иронической писательской работе и с негативной, и с позитивной мифологизацией Бандеры и бандеровцев, во многом в реальной Украине бандеровские идеи победили.
Баланс, колебание между безудержным, но осмысленным карнавалом фантазии и вниманием к реальным историческим деталям является не главной ли линией напряжения книжки. Гротеск в книжке «Бандера Distortion» граничит с серьезными ссылками на исторические источники и исследования, способные вдохновить читателей на самостоятельный поиск фактов и формулировка собственного взгляда на те или другие аспекты исторического и современного явления украинского национализма.
Сам стиль Олега Шинкаренко, как и в других романах, стремительный и динамический, в то же время с пристальным вниманием к, так сказать, «формалистическим» моментам. В книжке читатели увидят и эффекты трансформации, «изгиба» действительности (отсюда, собственно, и название романа — термином «distortion» часто помечают умышленно искаженный и усиленный звук на электрогитаре в рок-музыке), и деконструкции с ее разрушением и восстановлением по-новому мифов, смыслов, явлений. Есть здесь игры стилизации, а в качестве материала для них выступают очень разные вещи — от фантастической литературы или упоминавшегося уже Майринка до националистической публицистики двадцатых-сороковых годов двадцатого века. Стилизации, по-видимому, были бы ярче, если бы автор позаботился, чтобы язык, и в частности диалоги, были более пластичными.
Все это можно трактовать в контексте новой волны постмодернизма, а можно, как делает сам Олег Шинкаренко, назвать метамодернизмом. Непринятый и неоднозначный термин обозначает художественные тенденции «после постмодернизма», отличающиеся от последнего, кроме другого, большей эклектикой, информационной перегруженностью, демонстративным использованием отдельных формальных приемов, возвращением к классическим истинам и рациональному знанию (без отказа от деконструкции), к элементам модернизма, сочетанию иронии и сентиментальности, усиленным вниманием к концепту «колебания». «Тянет» ли такая штука на настоящее новое направление в литературе? Или идет речь просто о спекуляции, играх теоретиков и искусственной формулировке терминов? Мнения исследователей разные. По-видимому, все решит практика писателей, которые в своем творчестве ориентируются на эксперимент, преодоление привычных литературных рамок.
