Роман Сергея Оксеника «Вбивство п’яної піонерки» успел попасть в короткий список важных премий, в поле зрения критики и даже вызвать несколько дискуссий. Попытаемся разобраться и мы, о чем же этот текст и как его читать.
«НЕ ТО ТЕПЕРЬ ВРЕМЯ»
Однажды в тихом селе Варварка Херсонской области начинают происходить странные вещи, в частности — исчезать куры. Для местного участкового по имени Ревмир это незаурядное событие становится первым делом за семь лет работы в милиции, а для тринадцатилетнего Вовки Плетесюка и его младшего брата Юрия — интересным приключением во время летних каникул. Разве может быть иначе, если зачитываешься романами Конан Дойля и Жюля Верна?
Формально текст является подростковым детективом, в котором взрослые и дети ведут двойное расследование. Однако роман построен таким образом, что читатель не так следит за выяснением обстоятельств преступления, а точнее — нескольких преступлений и мотивацией тех, кто их совершил, как все глубже погружается в особенности жизни украинцев в Советском Союзе, а она преисполнена противоречий и вызывает одни вопросы. Да и Оксеник называл эту книгу антидетективом.
В аннотации указано, что действие романа происходит в конце 1950-х, однако речь идет о 1965 годе, по крайней мере на это указывает тот факт, что дети смотрят в кино фильм Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Повседневная жизнь людей имеет все признаки хрущевской «оттепели»: в парке сносят памятник Сталину, люди собираются вместе и играют в волейбол (это проявление свободы и демократизации), читают вслух стихи (правда, не Евтушенко или Вознесенского, однако читают), взрослые и дети спорят о «культе личности», милиция уже не имеет прежних полномочий. По тексту романа словно рефреном проходит мысль, что «время уже не то» и 1937-й год ушел в небытие.
Но каково это время? Старый мир, который фактически сформировался во время революции, если не разрушается, то меняется. Недаром Ревмир, чье имя означает «революционный мир», хоть и остается верным системе и даже раскрывает убийство пьяной пионерки, выталкивается этой системой на обочину «по собственному желанию». Методы, которыми он привык оперировать, теперь не работают: к людям больше нельзя врываться ночью для совершения следственных действий, машина террора больше не требует новых жертв с прожорливостью чудовища. По крайней мере, это провозглашается. Но перемены действительно происходят?
ЛОЖЬ И ИСКАЖЕНИЕ ИСТОРИИ
Убийство пьяной пионерки, безнаказанность которого «крышуется» самой же системой, превращается в очередную тему для разговоров «о страшном» у костра, то есть в местную легенду, которая после нескольких пересказываний вообще потеряет свою связь с тем, что происходило в действительности. И это является метафорой советской истории как таковой — все коверкается и искажается до неузнаваемости: Голодомор называется голодовкой, украинцы, которые не восприняли советскую идеологию, «бандеровцами» и «западенскими бандитами», а татарам приписываются враждебность и злые намерения.
Ложь наслаивается на ложь и, подкрепленная страхом и молчанием, передается следующим поколениям, которые воспринимают историю совершенно некритично — как древность, которая не имеет к ним никакого отношения: «Ну, вот скажите мне, пожалуйста: какой в нашей стране может быть черный день? Это когда голодовка была, — мама рассказывала, что люди на улицах падали от голода и умирали. Но когда это было! Еще до войны...»; «Какие ссылки? Это же не до революции. Какие в нашей стране могут быть ссылки? Да еще и на Целине. Туда люди добровольно едут со всего Советского Союза! Комсомольцы!».
Впрочем, врет не только система, чтобы удерживать власть, врут все: дети — взрослым, а те — детям и самим себе. И это создает условия, при которых убийство Светы Котенко неизбежно попадает в огромную яму замалчивания, как и многие другие события, происходившие на украинских землях.
Поэтому «оттепель» в романе выглядит не столько романтичным временем свободы и глотком свежего воздуха, сколько очередным перекрашиванием и приспособлением к новой «политике партии», но партии все той же. Не случайно же ресторан, в связи с деятельностью директора которого, собственно, и убивают пьяную пионерку, называется «Премудрый пескарь». Благодаря сатирической сказке Салтыкова-Щедрина с одноименным названием это словосочетание стало синонимом конформизма.
«НЕТ ЗДЕСЬ ПРАВДЫ. ЭТО — ЧУЖАЯ ЗЕМЛЯ»
Роман Сергея Оксеника «Вбивство п’яної піонерки» — книга об украинской истории как о прошлом, которое из-за неотрефлексированности никак не удается похоронить, и поэтому оно все время вламывается в настоящее и будущее, пугая детей и взрослых. Последних — повторяемостью, а первых — одороблами и чудовищами так, что испуг приходится вышептывать и выкатывать яйцом.
И речь не только об истории ХХ века. Баба-шептуха Ганя говорит: «Нет правды. Нет. Не наша земля. Здесь до войны и не селился никто... Здесь зло живет... нельзя было здесь селиться. Нет здесь правды. Это — чужая земля. Здесь столько крови пролито!.. А где кровь, там зло селится...» — имея в виду, что раньше, до русско-турецкой войны 1787—1791 годов, на этих землях жили крымские татары. Речь идет об истории Украины, которая нуждается — слой за слоем — в исследовании, объяснении и новой оценке, чтобы, в конце концов, дать покойникам покой.
Книга имеет отрытый финал — мы не знаем, удастся ли будущим поколениям украинцев справиться с нашей историей, которая все еще ждет тщательного детективного расследования, но роман Сергея Оксеника — прекрасная возможность поговорить о ней с подростками, без всякого морализаторства и скуки, потому что одна из прелестей текста — красочный южноукраинский суржик.
