Исследование поэзии Антонича, игра на гобое, работа в академическом институте — как это сосуществует в одном человеке? Чрезвычайно просто и гармонично — если знаешь обстоятельства его жизни, семью, среду. Однако Данила Ильницкий приятно удивил меня именно таким сочетанием. Оно естественно увязывается и с открытостью к миру, и с благородной скромностью.
— Вы упорядочили три переиздания произведений Богдана-Игоря Антонича. Доверие издательств к молодому научному работнику — это прекрасно. Какие планы в ближайшее время вам хотелось бы воплотить как литературоведу?
— Очень благодарен издательствам «Літопис» и «Смолоскип» за доверие и ответственность, когда прорабатывал, упорядочивал, комментировал или делал заметки в произведениях Антонича. Относительно планов и воплощений... Антонич вывел меня на более широкое поле творческих и интеллектуальных проблем. И относительно своего временного пространства (межвоенной Галичины), и относительно более поздних, и даже более ранних периодов в обдумывании и решении разных проблем творческого процесса, его психологии, его общественной заангажированности, его каких-то абсолютно глубинных сущностей.
— Повлиял ли на выбор профессии Николай Ильницкий, ваш дедушка, член-корреспондент НАНУ, известный ученый-литературовед?
— Дед Николай является для меня неформальным гуру, во многих смыслах своеобразным интеллектуальным камертоном, не говоря о том, что в свое время он был для меня главным проводником в мир литературоведения: того, что называем познанием и анализом литературы — от конкретных текстов к литературной жизни. Я не рос с Дедом в одном доме, во время моего детства мы общались часто, но дистанционно. Только тогда, когда я начал изучать филологию, наше общение приобрело новый смысл. Он — этот смысл — длится до сих пор, хотя и перезагружался, видоизменялся. К филологии я пришел сам, через внутренние поиски, и здесь сыграли роль гены Деда. Но самый главный вызов, который мне помогает преодолевать Дедушка, — не абсолютно непосредственно, а через свои тексты, свою осанку, свои решения, свой выбор — это оставаться в филологии. Потому что не нужно особого мастерства, чтобы огонь зажечь, а мастерство в том, чтобы его поддерживать. И большое счастье, когда можно это делать друг для друга.
«УНИВЕРСИТЕТ ДОЛЖЕН НАУЧИТЬ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ИСТОЧНИКАМИ»
— Семье Ильницких присвоено звание «Благородной львовской семьи». Благородство — не только в происхождении. Но и действительно ваш род — герба Сас, к которому принадлежал в частности и Конашевич-Сагайдачный. Что эти факты означают для вас лично?
— Об этом я узнал достаточно поздно. И хотя теперь о благородстве семьи Ильницких знаем хорошо, не делаем из этого какой-то особой темы. Для меня главное — благородство внутренняя. Конечно, она имеет корень в благородном как социальном явлении, что в настоящее время уже значения не имеет. Во Львове знаю таких благородных людей немало, и все они несут на себе особенную печать: они одновременно и большие, и маленькие. Большие своими порывами, любовью, трудом, а маленькие своими возможностями быть на равных с другими в каких-то внешних вещах, материально, влиятельно, политически. Современному миру иногда катастрофически не хватает благородства. Когда-то был у нас разговор с Петром Шкрабьюком на эту же тему, и он поделился названием своего потенциального эссе: «Тоска по благородству». Мне кажется, это меткое название определенного настроения, в котором время от времени мы находимся. Состояния не социального или политического, а духовного.
— Считаете, что университет в целом и филологический факультет в частности не могут дать ничего готового. Какая роль самообразования в вашей жизни?
— Иногда мой брат делится впечатлениями от своих музыкальных выступлений среди простой публики. Люди подходят и спрашивают: «Так красиво выступаете, какую вы оканчивали филармонию?». Мы смеемся. Вспоминаю своего Деда, который шутил, что закончил библиотеку Академии Наук. И таки действительно: часто нужно учиться музыке в филармонии, а литературе — в библиотеке. Там, где реальность, там, где жизнь. Университет и факультет должны научить пользоваться источниками и на нескольких архипримерах научить думать, анализировать, исследовать, познавать и открывать. К сожалению, украинские классические университеты основаны лишь на том, чтобы дать знания количественно. К счастью, в нашем университете были и есть такие «эвристические» преподаватели, которые «выгребают» после всех остальных. А учимся мы всегда. Относительно самообразования: оно постоянно необходимо.
— Стараетесь литературоведческие тексты писать так, чтобы они были интересны не только для специалистов. Как определили бы ваш метод и стиль?
— Думаю, стоит работать в разных стилях, разных методах письма. В соответствии с целесообразностью и уместностью, в соответствии с ситуацией. Литературоведение — особенная наука, она исследует искусство, а писать об искусстве не в творческом ключе, по-видимому, не стоит. Научная статья в академическом стиле тоже может быть своеобразным искусством. Хорошо, если удается писать на грани, когда авторитетное исследование изложено ясно, прозрачно. Однако, думаю, что каждый автор — писатель, эссеист или ученый — больше увлечен самим процессом письма, а не его определением. И, вероятно, чувствуя это состояние, понимает сложность, а возможно, и ненадобность его четкого очерчивания.
«Я БЕСЕДОВАЛ ПО ТЕЛЕФОНУ С ВАСИЛИЕМ СТЕФАНИКОМ»
— Прочитала на вашей странице в «Фейсбуке»: «Сон. Я розмовляв по телефону з Василем Стефаником. Це був 1926 рік. Він — себто Стефаник — був ґречним і говорив літературною мовою». Это — канва для замечательной новеллы! Вы исследуете и онирические мотивы творчества. Что для вас интуиция и другие иррациональные моменты?
— Вероятно, относительно интуиции нужно придерживаться равновесия: не преувеличивать ее роль, но и не приуменьшать. Я склонен скорее доверять ей, хотя не воспринимаю как универсальный метод. Говорю это и в проекции на литературоведение, в котором, по моему мнению, без интуитивного элемента нечего делать. Относительно снов. Это таки, действительно, большая тема в психологии творчества. Интерес к исследованию онирическому и мысли о нем у меня подкрепляется субъективным опытом. Мне часто снятся умершие. Люди, которых знал более или менее, с которыми общался коротко или длительно, но люди, которых я «перепустил через себя». И это всегда светлые сны. Невозможно различить, что здесь игра памяти и воображения, а что — действительность. По-видимому, правда посередине.
— Такое впечатление, что в последнее время немало наших писателей начало рисовать. А вы совмещаете научную работу с музицированием. Что дает участие в акустической группе «Три шага в ночь»?
— Чем дальше, тем больше понимаю: сочетание разных видов деятельности — абсолютно нормальная и привычная вещь, которая культивировалась в прошлом, в Украине в частности. Музицирование в «Трех шагах в ночь» является и удовлетворением, и вызовом одновременно. Удовлетворением — потому что включаешь другую часть себя, пробуждаешь ее, заспанную, и получаешь гармонию. Вызовом — потому что мы не просто играем, но вместе создаем музыку, а это не всегда легко и не всегда с первого раза. Я получил неформальное музыкальное академическое образование, которое до сих пор больше всего применял в университетском камерном оркестре как солист (мой инструмент — гобой). Однако продолжать путь академического музыканта без формального образования невозможно. Альтернативное музицирование — путь, на который ступил, не предусматривая этого раньше. Первые попытки импровизации — в театре имени Леся Курбаса, на английском рожке (это теноровый гобой) и других духовых — в нашей группе.
СПРАВКА «Дня»
Данила Ильницкий — литературовед, эссеист, музыкант. Проживает во Львове. Младший научный сотрудник Института украиноведения им. И. Крипьякевича НАН Украины. Исследователь творчества Богдана-Игоря Антонича, составитель трех изданий его произведений: «Три перстені» (Львов: Літопис, 2008), «Повне зібрання творів» (Львов: Літопис, 2009), «Вибрані твори» (Киев: Смолоскип, 2012), автор диссертации о его художественном мировоззрении. Исследует литературу, художественную и интеллектуальную жизнь межвоенного Львова. Пишет эссе, рецензии, авторские колонки о фигурах, событиях и проблемах культурно-художественного мира.
