Одна из ярких поэтических новинок 2016 года — книга «Апокрифи степу» Ростислава Мельникова от «Видавництва Старого Лева». Ростислав Мельников относится к наиболее интересным поэтам поколения «девяностников» (то есть тех, кто дебютировали в 1990-е годы), его «Харьковской школе», он был соорганизатором культового в свое время литературного объединения «Червона Фіра», активно работает как литературовед, исследователь литературы ХХ века, составитель избранных произведений тогдашних авторов — от Йогансена до Хвылевого.
При этом книги у Мельникова выходят совсем нечасто. Но каждая из них становится настоящим событием для любителей серьезной поэзии. Не должны остаться незамеченными и «Апокрифи степу». Начать с того, что нынешнее издание — это своеобразное «избранное» за двадцать лет: как указано в подзаглавии, «поезії 1992—2012 рр.». Правда, стихотворения не датированы, поэтому читателям придется самим догадываться, какие тексты относятся к каким периодам творчества Ростислава Мельникова. А может, до таких расчетов дело и не дойдет, потому что стихотворения интересные и разнообразные даже и вне каких-либо временных контекстов (хотя все-таки отсутствие минимального самокомментирования, датирования и другой сопроводительной информации в книге с амбициями «избранного» вряд ли оправдано).
Большая часть поэзий «Апокрифів степу» имеют выразительные элементы изысканного формализма. Он проявляется как в особенном фонетическом построении некоторых текстов, так и в расположении строк на странице, во всевозможных языковых поисках. Где-то эти приемы и подходы достаточно очевидно демонстрируют и свои смыслы, намеки, цитаты, в других случаях их можно долго и вариабельно выискивать или, наконец, предаться чисто интуитивному, чувствительному восприятию. Что ж, оба типа прочтения — и более интелектуализованный, и более «медитативный» — в случае с поэзией Ростислава Мельникова оправданы, плодотворны, обоим есть что предложить читателям.
«Ми
вічні
нічні
гречкосії
Осінь
Лапає
диМ
сивиМи
рукаМи
туМанів
Ми
запрягаєМ
степ (...)»
Кстати, выделенные жирным шрифтом фрагменты стихотворений в книге «Апокрифи степу» — это и есть их заглавия. Иногда они встречаются посреди произведения, иногда даже в конце. Еще одно проявление свободного, игривого и в то же время вдумчивого обращения Мельникова с формой. Которое достигает, очевидно, апофеоза в «рако-поэме» под красноречивым названием «Ахверика».
Другие поэзии этой книги отмечены не так формалистическими признаками, как риторической заостренностью, сугубо повествовательным, эпическим построением образности. Пример из такого типичного «повествовательного верлибра» (при этом отмечу, что Мельников совсем не концентрируется либо на верлибре, либо на силаботонических произведениях, либо еще на каких-то видах стихосложения):
«поїзди моєї республіки
не завжди приходять вчасно
поїзди моєї республіки
не завжди знають своєї
наступної станції
інколи вони їдуть безвісти
і не повертаються взагалі
тоді розпачливий крик проймає
залізницю
подейкують
то голосить привид першого
паровоза (...)»
Не теряется поэт также и в сфере незаменимый простых форм любовной лирики:
«сядь
посидь
коло мене
і просто помовч
що може бути ліпше за мовчанку
за мовчанку з тобою
дівчино с ясними очима (...)»
От цитат и стилизаций, связанных, прежде всего, с украинским «Розстріляним Відроденням», но не только с ним, до языковых деконструкций, от болезненного крика о невыносимости войны вообще (стихотворение «Война» очень по-особому читается в сегодняшней Украине) до элегантных и веселых рифмований на тему войн рыцарской эпохи, от пейзажных зарисовок до приятных саморефлексий поэзию Мельникова везде сопровождают сквозные концептуальные смысловые мотивы. Среди них, конечно, очень широкая степь. Переменчивая, многозначительная, которую не очень и уловишь (неслучайно другой поэт-»девяностник» Олег Соловей в своем пространном и интересном послесловии избегает слишком уже четкой конкретики в трактовке этого образа) — он может означать и простор, и глубину легенды, забытой истории, и необъятность одинокого размышления, и место для пути, и многое другое. Путь тоже относится к ключевым мотивам «Апокрифів степу». А еще, менее очевидно, календарь. Его Мельников «раскручивает» и так, и сяк, шаг за шагом неминуемо погружаясь и погружая своих читателей в мир загадочных и не до конца понятых архетипов (которые находят выразительный отпечаток в иллюстрациях от Ульяны Мельниковой).
Как видим, Ростислав Мельников в своих стихотворениях создает мир целостный, многозначительный, полный и самодостаточный. Что практически всегда является верным признаком хорошей поэзии. И что вдохновило Олега Соловья в уже упомянутом послесловии на исчерпывающую и афористическую формулу: «Спрос на поэзию будет всегда, потому что всегда есть спрос на другую (параллельную) реальность, которой и занимаются разнообразные искусства, в частности и литература». Остается надеяться, что так и будет.
