31 октября 2021 г. ушел из жизни Владимир Григорьевич Руткивский - ведущий украинский детский писатель, лауреат премий Николая Трублаини (1992), им. Леси Украинки (2002), «Звук паутинки» им. Виктора Близнеца (2005), «Книга года Би-Би-Си» за двутомный исторический роман «Сині Води» (2011); Шевченковской премии за историческую трилогию для детей «Джури» (2012) и т.д. Человек постоянного беспокойства и поиска, жаждущий знаний и красоты этого мира.
И хотя родился Владимир Руткивский в селе Крестителевом Черкасской области, много лет кряду он жил, работал и творил (как страшно так писать!) в Одессе.
Его воспоминания о детстве, о реальной судьбе родных долго оставались достаточно мифологизированными, ведь, как и у большинства украинцев - детей войны, его близкие из соображений самосохранения редко упоминали при детях о прошлом. Лишь в 1990-х гг. XX в. он узнал, что его отец, Григорий Яковлевич Руткивский, - не круглый сирота, как отмечал во всех анкетах, а имеет братьев и сестер, а прадед Михаил Федорович Руткивский - известный на Волыни архитектор, похороненный в 1881 г. в с. Лука под Житомиром, куда отец под разными предлогами всю жизнь время от времени наведывался в надежде узнать что-то о родных.
Этот болезненный процесс размифологизации воспоминаний, тесно связанный с сомнениями, колебаниями и борьбой с собственной совестью, отразился в явно недооцененной автобиографической повести «Потерчата» (напечатана в 2008 году, переизданная через 10 лет одесским издательством).
Ее глубинный смысл обозначен подзаголовком «Детская исповедь для взрослых, которые так ничему и не научились», так и самим названием. Ведь мотив образа некрещеных из-за тогдашних идеологических запретов потерчат - детей, души которых по древним верованиям украинцев не должны были найти покоя после смерти, от раздела к разделу начинает звучать как своеобразный реквием по целому потерянному поколению, к которому принадлежит и автор, не знавший любви, и чьи мечты остались несбывшимися.
Вспоминая «…военные, послевоенные и общественно-литературные неурядицы», размышляя над собственной судьбой, Владимир Григорьевич признается, что ее определил, прежде всего, «…антагонизм между человеком и обществом. Невосприятие обществом интересов отдельного человека. А поскольку общество значительно сильнее человека, то он вынужден всю жизнь приспосабливаться к его требованиям и прихотям. Те, кто этого не делал, вынуждены были проходить все круги земного ада. Это касается всех моих родственников, которых я знаю лично, а следовательно — и меня… Каждый из них должен был выкручиваться, чтобы сохранить жизнь себе и своей семье. Как, в конце концов, и я. Но главное, несмотря на все ужасы и трудности, они как-то умудрились не сломать становой хребет».
Когда-то Наталья Марченко сказала, что именно эта «проблема станового хребта», в котором с детства обнаружил генетическое отсутствие гибкости и, одновременно, на уровне животного инстинкта выживания не можешь допустить, чтобы этот хребет тебе сломали, и определила магистральную линию судьбы писателя.
Поистине именно пути Любви и Страха формируют жизненный путь каждого человека, а все развилки человеческих поступков зарождаются именно в детстве!
Нелегкой и извилистой была дорога Владимира к признанию в украинской литературе! Он учится в Одесском институте холодильной промышленности; работал аппаратчиком на Одесском суперфосфатном заводе; два года корреспондентом одесских газет «Январец» и «Трибуна студента»; редактором Одесского областного радио; штатным сценаристом Одесской киностудии; инженером Одесского завода "Микрон"; заведующим отделом одесской областной газеты «Одеські вісті».
А параллельно – постоянная упорная литературная деятельность. Начинает Владимир Руткивский как поэт: в 1959 году опубликованы первые стихи; в 1966 г. в Одессе выходит его дебютный сборник стихов „Краплини сонця”; в 1968-м на 5-м Всесоюзном совещании молодых литераторов в Москве он уже представлял молодую украинскую поэзию вместе с Борисом Олийником, Петром Осадчуком, Романом Лубкивским и Виталием Коротичем. Но все перечеркнули его подпись в обращении в защиту обиженного коллеги-радиожурналиста и анонимка в обкоме партии о том, что он возглавляет на областном радио «украинских буржуазных националистов». Выручил Борис Олийник, который помог в 1973 году поступить на двухлетние Высшие литературные курсы в Москве, которая традиционно была намного более вольнодумной, чем зажатый в тиски партийно-бюрократического страха Киев.
Именно в Москве в издательстве «Детская литература» в 1977 году он сможет опубликовать 150-тысячным тиражом переведенную на русский язык повесть «Аннушка», которую до этого «зарубили» в единственном украинском издательстве для детей «Веселка». Впоследствии в 1981 году, после очередного отказа в Украине, тут же будет стотысячным тиражом опубликован «Бухтик из тихого затона» — о сосуществовании школьников и таинственного водного мира. Книга получит немало восторженных читательских отзывов и даже признается одной из лучших в 12-й пятилетке! Однако такой успех никак не отразится на творческой судьбе писателя в Украине.
Следующая книга «Гості на мітлі» вышла в 1988 в «Веселці», но со скандалом. «Почему я, украинский писатель, должен издаваться не на родном языке и за пределами Украины?» — обращался писатель к «руководящим и направляющим». Это подействовало, но и надломило что-то внутри. Владимир Руткивский решил окончательно податься во «внутреннюю эмиграцию». То есть писать больше в стол.
Работая год за годом, ежедневно склоняясь над письменным столом, он дождется славы в... 70 лет! Громко и с восторгом о литераторе начнут говорить после выхода в свет в 2007 году в издательстве «А–БА–БА–ГА–ЛА–МА–ГА» книги «Джури козака Швайки» с иллюстрациями талантливого украинского художника Максима Паленко.
Обращение к истории – неслучайно, ведь еще в школе он возглавлял археологический кружок и участвовал в раскопках одного из древнейших поселений на территории современной Украины (около 300 тысяч лет назад) возле села Большая Буримка Черкасской области, где прошли его детские и юношеские годы.
Владимира Руткивского всегда манило таинственное, малоисследованное и малоизвестное. И вот, задавшись вопросом, почему Илью Муромца (а в исторической литературе употребляется и Муровец), который похоронен в Киево-Печерской Лавре, полностью себе «присвоила» Россия», одессит Руткивский пишет повесть «Сторожова застава», в которой подает другой взгляд на известные события.
Ответом на вопрос, почему о битве на Синих Водах, которая была за 18 лет до Куликовской, никто не вспоминает, ведь именно после нее была освобождена Украина от монголо-татарского ига, становится большой роман для детей «Сины Води»...
В ответ на вопрос, что знает широкая общественность о началах казачества, откуда взялся этот известный на весь мир феномен народного рыцарства, появляются «Джури козака Швайки».
Желание с другой точки зрения посмотреть на отношения между украинцами и крымскими татарами побудило В.Руткивского написать «Джур-характерників», где чуть ли не впервые в украинской литературе нарушен трафаретно-установленный образ крымских татар как исключительно стихийного бедствия, постоянно нависающего над ненькой-Украиной.
Особую популярность нашему земляку принес выход на широкие экраны в октябре 2017 года первого украинского фильма-фэнтези по одноименной повести «Сторожова застава» с бюджетом более 40 млн грн. Режиссером стал Юрий Ковалев, сценарий написал известный украинский детский писатель Сашко Дерманский и киносценарист Ярослав Войцешек.
Хочется верить, что обязательно будет экранизирована и историческая тетралогия Владимира Руткивского для детей «Джуры». Исторически-приключенческий «экшн» патриотического толка с элементами мистики и детектива, снятый в описанных автором местностях Украины, стал бы прорывом в детско-юношеской киноиндустрии и послужил бы делу утверждения Украины.
Но это в будущем…
А ныне мы прощаемся с корифеем украинской детской литературы, с замечательным, творческим человеком, который до последних дней деятельно был включен в украинскую литературную творческую жизнь.
В его "Джурах" дед Кибчик, узнав, что его товарищ ушел в мир иной, говорит удивительно точную фразу: «Что ж, хорошую жизнь прожил Кудьма. Тяжелую и чистую. Может спокойно смотреть в глаза предкам своим»…
Сказано, будто о самом авторе...
Вечная и светлая память Мастеру слова...
