Благодаря счастливому совпадению мне удалось прочитать книгу «Go Set a Watchman» в оригинале, не вдаваясь в размышления о том, как же ее называют между собой русско- и украинскоговорящие читатели. Варианты следующие: «Иди поставь сторожа» и «Іди вартового постав» — соответственно. Украинская калька названия книги мелькает пока что только в СМИ, поэтому будет уместным небольшой комментарий по поводу будущего украинского перевода «Go set a Watchman» в расчете на то, что он получится не столь уж чрезмерно буквальным.
Оговоримся: перевести название «Go set a Watchman» отнюдь не легко. Добросовестного переводчика, кроме всего прочего, наверняка смутит тот факт, что это название заимствовано из Ветхого Завета (Исаия 21:6-12) в виде цитаты. Отсюда и начнем.
Существует два устоявшихся английских перевода данного библейского отрывка: «Go, Set a Watchman» и «Go, Post a Lookout». Обе эти версии описывают человека по роду его занятий, и в основу этого занятия положен глагол «смотреть», а не «сторожить» или по-украински «нести варту». Конечно, если задать слово watchman в гугл-переводчик — в результате мы получим слово «сторож», эту лексему используют даже в русском синодальном библейском переводе XIX века. Кстати, тогда же она была успешно позаимствована украинским вариантом Священного Писания.
Но наряду со «сторожем» существует такой же библейски нормативный вариант «дозорный», корень слова которого «зор» более метко передает искомое watch. А еще есть такие слова, как «караульный» и «поверенный», в украинском языке — «чатовий», «поводир» и множество других более адекватных опций. Я не лоббирую ни один из перечисленных вариантов перевода, но хуже «сторожа», наверное, может быть только «вахтер». Это, простите, издевательство.
Если кто-то все еще уверен, что Джин Луизе Финч по возвращении в Мейкомб понадобился именно сторож, можно привести отрывок из оригинального текста: «...Blind, that`s what I am. I never opened my eyes. I never thought to look into people`s heart, I looked only in their faces... I need a watchman to lead me around and declare what he sees every hour on the hour. I need a watchman to tell me this is what a man says but this is what he means...»
То есть сама Харпер Ли определяет понятие watchman как олицетворение чутья, жизненного опыта, умения видеть людей насквозь, угадывать их подноготную. Глазастику, по иронии судьбы, понадобилась еще одна пара глаз — без розовых очков. Но ни о какой охране здесь речи нет. Чтобы понять это, достаточно перевести название в последнюю очередь.
И еще. Слово «постав», пытающееся выдать себя за украинское в названии «Іди вартового постав», никак не вписывается в контекст даже архаичного «Академічного тлумачного словника» (1970 — 1980), а это определенно тревожный звоночек.
О ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРАЛЛЕЛЯХ
Казалось бы, какие политические реалии могут быть дальше друг от друга, чем описанная в «Go Set a Watchman» Америка 1950-х и сегодняшняя Украина? Однако роман Харпер Ли как-то легко приживается на современной украинской почве, а количеству параллелей — диву даешься...
Агрокультурный, религиозный, в относительно недавнем прошлом — рабовладельческий юг и в противопоставление ему — индустриальный, реформаторский, либеральный север пытаются, как, в наше время, запад и восток прийти к какому-то взаимопониманию, не потеряв при этом своего лица... В США во время Гражданской войны — а у нас во время референдума 1991 года — обе нации выступили за единство, но разный порядок жизни и, что важнее, системы ценностей, которые весомее любых соглашений, поэтому конфликт возобновился и в США, и у нас...
Таких перекличек в романе Харпер Ли я насчитал не один десяток. Писательница предлагает свое виденье идеального политического выбора — глубоко личного и далеко не всегда однозначного. Правда, ключевое слово книги — watchman также неразрывно связано с политическим пафосом романа, и это еще один аргумент в пользу того, почему украинцам следовало бы его прочитать.
СО СЛОВ СОСТАРИВШЕГОСЯ РЕБЕНКА
Именно таким вот состарившимся ребенком мне показалась Джин Луиза Финч — возможно, самый слабый персонаж романа. Но я выскажусь не об отдельном случае, а об общем явлении. А явление хоть и неприятное, но закономерное: зрелый, опытный человек сильно рискует как автор, описывая ребенка. Справедливо и обратное, но речь сейчас именно о молодых и особенно центральных молодых персонажах, которые разговаривают сиплыми голосами своих создателей и произносят внушенные ими смыслы...
Таким героем стала Джин Луиза Финч: в прошлом — Глазастик, в будущем, вероятно, Харпер Ли. Сохраняя в себе черты ребенка, которого читатель помнит из «Убить пересмешника», Джин Луиза неправдоподобно болезненно ностальгирует на протяжении всего действия книги. Из повествования мы узнаем, что девушка в настоящее время проживает в Нью-Йорке и ежегодно посещает родной Мейкомб. При этом нет ни намека на ее новый образ жизни, занятия или окружение. Джинн Луиза в свои двадцать шесть не имеет (то есть не высказывает в романе) никаких планов на будущее, разговору с любимым предпочитает обсуждение новостей со стариками своей улицы и постоянно занимается морализаторством, читает кому-то нравоучения, как если бы это делала 89-летняя Харпер Ли.
ОДИН ИЗ СЛУЧАЕВ, НЕ ВОШЕДШИХ В КНИГУ
Если на просторах бывшего СССР писатели страдали от диктата партии, то в США свои условия диктует рынок. На первый взгляд все справедливо: чтобы добиться успеха, нужно получить признание аудитории. Но чтобы его получить, нужно добиться успеха...
На самом деле «Go Set a Watchman» — это не второй, а первый роман Харпер Ли. В 1957 году писательница предложила рукопись нескольким издательствам и получила отказы. Ей посоветовали разработать историю детства Луизы Финч, и в результате родилось другое произведение, известное теперь во всем мире как роман «Убить пересмешника», лауреат Пулитцеровской премии и многих других престижных наград.
Также имел место факт некого недавнего расследования, открытого в феврале 2015 года только для того, чтобы прекратить многие вопросы читателей, юристов, медиа... А вопросов накопилось достаточно. Откуда взялась рукопись «Go Set a Watchman», о которой не вспоминали около пятидесяти лет, и на кого рассчитано объяснение, что черновик романа «нечаянно нашла адвокат Харпер Ли, перебирая бумаги»? Неужели издательство HarperCollins рассчитывает, что все забыли заявление сестры Харпер Ли о том, что после инсульта писательница «стала слепой, глухой и может подписать что угодно, если ее попросят об этом те, кому она доверяет»?
Вывод прозаичен и напрашивается сам. Роман безызвестной писательницы оказался не нужен никому в 1957 году. После того как Харпер Ли получила мировую известность благодаря «Пересмешнику», ее попытались сделать торговой маркой вроде Джоан Роулинг или Стивена Кинга. Но писательница, как сама она говорила, не хотела еще раз испытать «все ужасы гласности». Так что книгу выпустили, по сути, против воли автора в 2015 году, когда Харпер Ли сопротивляться уже не могла... Таким же образом новые произведения «выманивали» и из других «одноразовых» писателей США: Маргарет Митчелл, чей роман «Унесенные ветром» буквально растаскали на приквелы и сиквелы, — или Джерома Сэлинджера, запретившего когда-либо экранизировать «Над пропастью во ржи», в результате чего клоны Колфилда наводнили десятки фильмов с другими названиями... Рынок и на этот раз использовал репутацию Харпер Ли, чтобы получить максимальную прибыль, а потом создал вокруг книги скандал, чтобы увеличить эту прибыль. В духе книг Харпер Ли, ведь правда?
