Среди поэтических книг только что прошедшего года внимание многих читателей, а также критиков и обозревателей привлекли два издания, которые «День» уже упоминал в книжном обзоре в новогоднем номере. Это сборник «Рубати дерево» Дарины Гладун и «Цукровик» Александра Мымрука. Обе увидели свет в рамках литературного конкурса издательства «Смолоскип».
А это интересная заявка, потому что лауреаты конкурса за прошлые годы сегодня количественно и качественно являются значительным фактором украинской поэтической сцены. Например, в коротких списках премии «ЛитАкцент года» все финалисты являются «смолоскиповскими» лауреатами разных лет и премий.
«ВЕРТИКАЛЬНОЕ» ИЗМЕРЕНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА
«Рубати дерево» и «Цукровик» — книги с очень разной поэтикой и тематикой — имеют нечто общее. Прежде всего, обе подчеркнуто концептуально «смонтированы». Сборник Дарины Гладун построен по принципу «древесных колец», которые сужаются к центру, — так номера разделов уменьшаются от бесконечности к нулю, а смыслы, темы и отдельные образы разных стихотворений оказываются в прочном единстве, которое часто глубже параллелизма. Фактически «Рубати дерево» может читаться как одно произведение, а не подборка отдельных текстов.
А книга Александра Мымрука, хотя и не имеет настолько «сплавленной» структуры, однако так же крепко привязана к урбанизму в его очень специфическом измерении — эстетизации будничного архитектурного наследия и всевозможных городских зон, которые не очень принято трактовать в культурном измерении, например, дворов, заводских труб и тому подобное
Также оба сборника написаны практически полностью верлибром, несколько более ритмизированным у Дарины Гладун, «разреженным» у Александра Мымрука. И еще один характерный факт: в обеих книгах выразительно присутствуют метафизические мотивы, «вертикальное» измерение художественного мира, определенные (пусть временами иронические) проявления мистики.
ПАТЕТИКА, СКЕПСИС И ЛЕГКАЯ ЛИРИЧЕСКАЯ МЕЧТАТЕЛЬНОСТЬ
Александр Мымрук иронически любуется постсоветскими городами. Он с энтузиазмом преданного своему делу археолога выделяет элементы пейзажей, которые большинству кажутся банальными или и отвратительными, анализирует, деконструирует и воспевает их, не забывая, однако, прибавить в раствор восторга несколько удушающих капель, способных изменить все или, по крайней мере, многое.
Патетика, скепсис и легкая лирическая мечтательность — в действительности небанальное сочетание. Оно удерживает поэзию Александра Мымрука на причудливой грани «культурологической», «ученой» поэзии и значительно более чувственных литературных форм. Аналогичный подход автор испытывает не только на «урбанистическом» материале или в текстах универсального характера. Еще одним интересным его воплощением является поэма «Німе кіно» — некое литературное исследование авангардного кинематографа 20-х годов: от Дзыги Вертова до Александра Довженко.
Итак, рецепт, с которого «лепится» «Цукровик»: баланс, конструкция, исследование мифов и архетипов на фоне эмоции, метафоры, пародии.
АРХЕТИПЫ И МИФОЛОГЕМЫ В «ФОРМАЛИСТИЧЕСКОМ» ЛАБИРИНТЕ
Дарина Гладун меньше прибегает к явному рациональному анализу, однако тоже обращается к мифологическому, архетипичному. Достаточно детальный анализ этого аспекта ее книги можно прочитать в послесловии литературоведа Юрия Ковалива. Характерные сквозные образы сборника: дерево, лицо, кожа, змея, лиса, смерть и тому подобное.
Повтор оказывается ключевым приемом «Рубати дерево». Те же фразы, словесные формулы регулярно появляются в пределах и одного, и нескольких произведений, придавая то музыкальный ритм, то претендуя на уровень магии, транса. Не удивительно, что этой поэзии присуще достаточно большое эмоциональное напряжение, — в то же время Дарина Гладун успевает охватить очень разные тематически смысловые сферы: от войны до семейных историй и достаточно абстрактных медитаций символического или метафорического характера.
Как и в «Цукровику», в «Рубати дерево» читатели легко найдут элементы игры (пост) авангардистского характера. И это не только структура образов или «непонятность» отдельных текстов. Дарина Гладун достаточно активно пользуется возможностями разнообразных графических знаков, расположением текста на страницах и другими визуальными эффектами. Но, в отличие от «классического», «первого» авангарда, где такие штуки могли иметь совсем самодостаточный характер, здесь они все-таки, скорее всего, работают на усиление настроения и устремления собственно вербального текста:
«(...) тоді падає дощ .. . . . . . . . . .
або уламки дощу. .. . .. .
іноді падають люди||||||||||||| ||||||||| |
стають примарами атлантиди
|іноді падаєш ти|
іноді падає
|ти
ша|
||||||||||||||||||| |||||||||||||||||||| | |»
Густой мир подсознательных архетипов и мифологем у Дарины Гладун уютно (хоть нередко и жутко) расположился в «формалистическом» лабиринте, свободно выливаясь в самых разнообразных направлениях.
В завершение, взглянув на обложки этих двух книг, понимаешь неслучайность их цветовой гаммы и очертаний. Прозрачная, воздушная супрематичность Александра Мымрука хорошо подходит к насыщенной сладкой черноте экспрессионизма Дарины Гладун. А вместе эти книги образуют поразительное и противоречивое стилистическое единство. Не знаю, можно ли их назвать лучшими, наиболее интересными поэтическими книгами 2017 года, но самыми изобретательными — точно.
