Тарас ФЕДЮК — лауреат Шевченковской премии, президент Ассоциации украинских писателей, главный редактор журнала «Сучасність» и поэт от Бога. Вобрав опыт лучших мировых поэтов, он «по составу крови» стихотворений сугубо украинский, а по психологии — «дитина нашого часу». Как версификатор Федюк не уступает лучшим мастерам первой половины ХХ в., но его ощущение и мышление пронизаны воздухом компьютерно-космических достижений, информационного неистовства, политического хаоса — но не в смысле «заморочек-символов», просто опасная современность растворена в обнаженной душе поэта, которая способна себя проявлять феерично-своеобразно и гармонизировать действительность. Тарас Федюк — это философичность, меланхолия, которая переливается в трагичность, это лечебные пилюли правды, заложенные в образы и нестандартные метафоры, которые непостижимо светятся, словно звезды...
— Ныне в отчаянных размышлениях находятся все украинцы, — говорит Тарас Федюк. — Иногда кажется, что за восемьсот лет рабства Украины нацию уничтожили. Это как дерево: отрубили одну ветку, оно растет, вторую отрубили — растет, и вот рубят стержневую ветвь, и дерево начинает погибать. Остается только то, что растет из корня, какие-то слабые побеги, и превратятся ли они в дерево, неизвестно. Вот такое у меня ощущение в отношении родной нации. Это, несмотря на то, что сейчас как будто есть свобода, возможное движение вперед, словно Украина получила возможность становиться (это тоже завязло в зубах) украинской, однако узнаю, что, по социологическим исследованиям, количество семей, которые разговаривают на русском языке, увеличилось на два с половиной процента... И процесс русификации продолжается... Хотя мы понимаем, что гибель языка — это фактически гибель нации. Сегодня в стране немало тяжелых проблем; смотришь на все, что делается, и задумываешься: неужели мы такие неумелые и несчастливые, единственные в Европе за тысячу лет не смогли создать своего государства? Будто эту землю кто-то в карты проиграл, потому что все время на ней кровь, трагедии, народ никак не может сбросить то одних, то других, то третьих захватчиков. Горько было услышать, что нас пытаются подвести под политическую формулу: «Несостоявшаяся страна». Жаль, что никто из наших политиков и людей при власти не думает о перспективе, пытаются использовать счастье, которое упало на голову в виде портфеля министра, чтобы лихорадочно решить свои собственные выгоды и проблемы родственников.
Во время войны немцы вывозили чернозем, коров, зерно.... Но как ни странно, власть предержащие-украинцы тоже ведут себя как оккупанты. Это, может, самое трагичное, что они не чувствуют Украину как свою Родину — место, где будут жить их дети, внуки. У них менталитет захватчиков: пришли, ограбили, построили виллы за рубежом. Их дети и родственники — уже там, и они там окажутся. Правда, радует то, что через некоторое время будут там, где все мы будем.
«Як далі? Далі як?
По колу все, по колу...
Нудний калейдоскоп
Продмагів і боргів...
...Тут є один трамвай
Який виходить в поле,
Тут є один лиман
І хвилі кураїв».
— Так в какое поле выходит «ваш трамвай», какие «лиманы» вы теперь видите?
— Большей частью вижу внутренним зрением. Железный занавес будто упал, а в действительности — нет. Потому что железный занавес выстроился другой: творческие украинцы пока еще не имеют нормальных контактов с коллегами за рубежом, мы не знаем друг друга. А процесс должен быть нормальным, регулярным, чтобы я мог свободно поехать, скажем, в Париж и попасть в круг знакомых журналистов, художников, писателей. А не таращиться на Эйфелеву башню. Вообще на самом деле все памятники архитектуры по телевизору намного красивее, чем из окна туристического автобуса. Для меня самое главное — пообщаться, поспорить, договориться о каких-то общих проектах. Отсутствие этого — отзвук железного занавеса плюс наше незнание языков, которое сложилось исторически. В те времена, когда я молодым учил английский язык в школе или университете, хорошо знал, что никуда меня не выпустят, да и кому мы там такие зашоренные нужны, в капиталистических странах советским людям позволялось находиться только группой в сопровождении двух-трех «переводчиков», которые не давали ни с кем общаться и переводили лишь то, что разрешено. Первая моя поездка (в Польшу) состоялась в перестройку. Следовательно, английский язык был функционально не нужен, поэтому так я его учил и не выучил. Теперь уже как будто и поздно, пытаешься, запоминаешь десять слов вечером, а утром — ни одного слова не вспомнить. Вот такой из прошлого тянется комплекс неполноценности. Конечно, должно пройти время, чтобы Украина могла интегрироваться всеми составляющими в мировое пространство, и тогда мы нормально будем жить.
Возьмем феномен латиноамериканского магического романа. Его творцы впитали все эти свои колумбийские, перуанские, венесуэльские, аргентинские, бразильские проблемы, этнический вкус жизни, но они учились в Сорбонне, Кембридже, Оксфорде, Париже, Лондоне, Цюрихе, имеют там хорошие контакты с издателями, писателями, могут напрямую предлагать рукописи. Имея мировую образованность и культуру, они на платформе национального создают свои шедевры, которые интересны миру. Когда, скажем, читаешь роман перуанца Марио Варгаса Льосы «Литума в Андах» о сержанте, который живет на горной границе, сначала заинтересовывает колорит, а затем — проблемы одиночества человека, его оторванности от жизни, причем это выведено на уровень общечеловеческих проблем. Очевидно, и украинцы могли бы предложить Европе, миру немало интересного, это когда на этнической платформе выстроен мировой контекст, изображено общечеловеческое. Я думаю, что у украинской литературы все впереди, ныне происходит неспешное движение идей, произведений, писателей.
Я не езжу в последнее время за границу, потому что мне противно: не хочу стоять в очереди под посольствами, переплачивать за визы, общаться с высокомерными евросоюзовскими чиновниками, иметь дело со спекулянтами, которые слоняются под посольствами. У меня свое человеческое достоинство. В принципе, мне сейчас в Украине хорошо. А когда чинуши станут людьми нормальными, и мы станем нормальными, когда я смогу с украинским паспортом сесть в автобус, в самолет, на поезд и поехать куда хочу, тогда, очевидно, и завяжутся настоящие контакты. Может, и не при моей жизни. А пока еще к нам не очень спешат приезжать серьезные мировые писатели, издатели, критики.
— Иногда слышишь, как раздается пренебрежительное: «Так это же украинцы, второсортные попрошайки»...
— Есть такое отношение. Но оно абсолютно незаконное. Может, в экономическом смысле в этом есть какая-то правда, мол, у них руководство преступно, крадет, народ беден, но это никак не касается творчества, потому что творчество, наоборот, в таких неблагополучных странах расцветает. Насытом Западе поэзия уже умерла давно, у меня в одном стихотворении провокационно утверждается, что в Европе последним поэтом был Аполлинер. Кто-то спросил: «А Превер?» — Я ответил: «Превер — самый последний». — «А Ив Бонфуа?» — «А Бонфуа, — сказал я, — это украинский поэт». Ахматова когда-то сказала, что «в Европе живопись съела поэзию», — имелись в виду импрессионисты. Думаю, эти слова справедливы частично, потому что поэзию съели импрессионисты и сытая жизнь. Вообще искусство съедается сытостью, причем не буквальной, физиологической, а пресыщенностью моральной: успокоенностью, благодушием, эгоизмом, жаждой удовольствий и развлечений, когда все у человека есть, ничего его не тревожит, мало что интересует. И чего тогда рвать душу? Поэтому, считаю, не нам нужно в Европу карабкаться со своим искусством. Пусть уж они к нам.
— Какие имена вы хотели бы не забыть или вспомнить? Кто в последнее время вас поразил: когда прочитал — и «Ух!..», увлекся.
— Чем больше читаешь, тем меньше «Ух!», потому что уже «наухался», трудно чем-то удивить, я много чего в жизни видел. Возможно, непосредственное восприятие несколько притупляется вершинами, с которыми уже встретился, которые вошли в душу, но все равно мне всегда интересно, когда у хорошего поэта появляются очень хорошие стихи, у хорошего прозаика — замечательный роман. Кстати, новый роман Оксаны Забужко «Музей покинутих секретів» считаю лучшим из того, что она написала. Мне очень понравился роман Василия Шкляра «Чорний ворон» — это одно из вершинных произведений последних двадцати лет в украинской литературе, и я рад, что мы его первыми начали печатать... Бывают не меньшие радости, например, когда читаешь стихи молодого поэта и находишь неожиданную метафору, поворот мысли, которые тебя поражают. Это не обязательно даже целые стихотворения, потому что редко кто уже может удивить целым стихотворением. Но настоящее до сих пор есть, и я до сих пор ему радуюсь. Что же касается тех, кого хочу вспомнить — то это Михаил Стельмах (который заметил мои стихотворения и печатал их, когда я еще был школьником), Василий Земляк, блестящий и недооцененный поэт Борис Нечерда, мой друг Игорь Рымарук...
СПРАВКА «Дня»
Тарас Алексеевич Федюк родился 6 октября 1954 года в г. Ананьеве Одесской области. Закончил Украинское отделение филологического факультета Одесского госуниверситета. Первая книжка стихотворений «Досвітні журавлі» вышла в начале 1975 года. Автор сборников: «Віч-на-віч», «Дві хвилини уваги», «...І промовчати не посмів», «Політ осінньої бджоли», «Чорним по білому», «Хрещаті південні сніги», «Золото інків»... С 1980 по 1996 гг. Т. Федюк — член Союза писателей Украины, с 1997 по 2000 гг. — вице-президент, а с 2000 года президент Ассоциации украинских писателей.
