«Таинственный Амбал» — роман, в котором переплавлены несколько форм опыта, несколько повествовательных стратегий, несколько уровней памяти — мнимой и настоящей, здоровой и болезненной, коллективной и индивидуальной. Там, где текст кажется слишком гротескным в своем стебе, ироничности и абсурдности, возникает представление, что все это могло быть на самом деле, а вот в «реалистичных» моментах не оставляет ощущения, что перед тобой симулякр (от лат. simulacrum — подобие, копия) — пустая, выхолощенная система знаков, которые уже никому не принадлежат.
Перед нами мир советской империи и постсоветского «дурдома» (не случайно после распада СССР очень быстро начали появляться многочисленные секты, в которых людям просто «промывали мозги»), который распадается на наших глазах и в котором за языком — идеология, а в головах людей — каша, порождающая монструозных чудовищ в реальности. Кроме того, «Таинственный Амбал» — это еще и роман об упадке того провинциального, шароварного, которое не определяется географическим положением, а предстает категорией мировоззренческой и экзистенциальной. Герои этого мира, которых «ждет» «Таинственный Амбал», — маргиналы, которых так много в книгах Данте, Чосера, Боккаччо.
Роман Леся Подервянского — пример пародирования разных жанров (скажем, научного трактата в четвертом разделе «Ветер»), что лишь подтверждает постмодернистскую всеядность этого произведения. Автор в духе Умберто Экко показывает, что в наше время розмышления «чистого ума» могут достичь неслыханных абсурдных высот. Человек может обосновать что угодно и верить во что угодно. Абсурдности ума нет пределов. И вот здесь хочется прибавить: на такие «извращения» способен ум, который не знает, что такое подлинность: что такое настоящая дружба, любовь, знание, истина. Человек в романе показан как плод постмодернистской чувственности, как симулякр и искусственный конструкт, условная схема тотального вырождения и маска безумия, социокультурной шизофрении постсоветского человека: в сознании имеется смесь всего со всем. Однако пересказчик выходит за рамки постмодернизма. И он единственный — маркер того, что на постмодернизме развитие культуры не заканчивается. То, что воспринималось как проявление авангарда в 1990-х (именно эти «языковые непристойности» Л.Подервянского), сегодня свидетельствует об исчерпанности культуры, которую озвучил писатель. От отрицания и высмеивания всего можно получить удовольствие, можно поднять собственную самооценку. Можно, но этого мало, чтобы понимать, что жизнь продолжается.
Подчас размышления Проводника об искусстве напоминают дискуссии, которые продолжаются в городке Котмине в «Башне из черного дерева» Дж. Фаулза. Роман, который критикует все вокруг себя, генерирует смыслы, которые в принципе, если снять весь фей флер стеба и гротескной пародийности, можно считать источником видоизмененной восточной мудрости и своеобразным «романом об искусстве». И это вполне закономерно, учитывая художественную идентичность самого автора. Однако от скрещивания каннибалов и пуделей ничего хорошего не получится. И пародия на современные научно-исследовательские «секретные» институты в романе предстает также и маркером проигрыша чего угодно, что связано с созданием химер. Античный человек боялся «раздвоенности», которая прокладывала путь к хаосу. Лесь Подервянский еще не показывает современному человеку, что такое «хаосмос», он только подводит к Амбалу, который охраняет Хаос, но мы понимаем, что Хаос — это просто другой тип Порядка.
«Таинственный Амбал» Леся Подервянского — знаковый текст украинской литературы 2017 года. Тот, кто провозгласил иную чувственность, кто позволил читателям осознать профанное измерение собственного «я», сегодня показывает своим новым текстом, что эти явления еще могут развлекать, но, по сути, они уже мертвы.
