Писать о российском кино — занятие, кажущееся необязательным. Но есть фильмы, скажем так, симптоматичные. По крайней мере на Берлинском кинофестивале. Вот один из них: «Котлован», режиссер — Андрей Грязев, конкурс Panorama Dokumente.
Грязев — автор социальной документалистики; его наиболее известная работа — «Завтра» о скандальной арт-группы «Война». В новой картине искусства мало, а вот скандалов сколько угодно. «Сколько можно с нас драть того, чего уже нет!» — кричит в камеру одна из героинь. Фраза более чем типичная.
Называя фильм «Котлован», Грязев, возможно, неумышленно, заложил ассоциацию с одноименной повестью Андрея Платонова. Впрочем, общее у этих произведений только одно: котлован как символ краха надежд. Только у Платонова это метафора социалистической утопии, которая никогда не будет построена, а у Грязева — маркер неравенства и хаоса, в который погружается Россия.
Картина сложена по монтажному принципу: Грязев брал видео из открытых источников, преимущественно из Youtube и других соцсетей. Первые десять минут речь, собственно и идет о котлованах как неотъемлемой черте российского ландшафта. В них играют дети, в них проваливаются автомобили, трактора и целые дома, в них купаются, в них гибнут. Их слишком много. Они везде.
Но затем экран заполняют люди без жилья, отчаявшиеся хоть когда-нибудь обрести свой дом — началом строительства которого, собственно, и является котлован. Котлованы есть — домов нет. Но нет и многого другого. Бензина и газа по вменяемым ценам, дорог, помощи от правоохранителей, которые игнорируют жалобы женщины, регулярно избиваемой мужем, ответа от властей, за что погибли сыновья, отправившиеся на очередную войну. Экран заполняют слезные просьбы к царю и разнообразные проявления ненависти к нему же — нестройный, но громкий хор народа, доведенного до края, свалившегося, независимо от политических предпочтений, в одну большую яму. Впрочем, Грязев, показывая протесты в северном Шиесе, оставляет в финале своего горького памфлета небольшой проблеск: даже на самую лютую власть можно найти управу — в солидарности и сопротивлении.
И еще: слушая этот сплошной крик, понимаешь, что все-таки рванет. И рванет сильно. И не сказать чтобы в далеком будущем.
