У меня на полке теперь тоже стоит эта книга. Толстенный том «Дело Василия Стуса. Сборник документов из архива бывшего КГБ УССР», с дарственной надписью составителя — Вахтанга Кипиани. Издание качественное, работа колоссальная. С внутренней стороны обложки — печально известное постановление Дарницкого райсуда, который так рьяно бросился защищать «личное неимущественное право Медведчука Виктора Владимировича», что даже запретил распространять «Дело Василия Стуса». Все повороты этой истории известны. Пока решение по апелляции не вынесено, книга не запрещена. Тираж уже подбирается к рекордным 100 тысячам, издательство едва успевает печатать.
Читать «Дело...» лично мне тяжело. Сам застал те времена и знаю по собственному опыту, как система перемалывала людей. Книга напоминает об этом каждой строчкой. Иногда просто ярость заливает глаза от того, насколько всеобъемлющими были ложь и насилие. Это, кажется, единственное, что в СССР умели хорошо: врать, калечить и уничтожать. Причем вникали во все детали, учитывали все нюансы, действовали последовательно, продуманно, стратегически даже. Сопротивляться этому могли только отдельные герои. Такие, как Стус.
Тяжело. И удивительно.
Удивительно то, как мы из того времени не вышли психическими инвалидами.
Хотя, возможно, многие нынешние беды связаны с тем, что Украина — это территория сплошного посттравматического расстройства.
И выздоравливать мы начали только 7 лет назад.
Знаю, это прозвучит антиисторически, но чем дальше, тем больше мне кажется, что в 2013—1914 мы сделали то, что должны были сделать в 1991. Выбросили большую часть совка по-настоящему.
Но революция еще не закончена. И совок тоже еще не закончился. Потому что Медведчук жив. Активен. Влиятелен. Выигрывает суды. На тридцатом году независимости. В ХХІ веке. На фоне ноутбуков, электромобилей и безвизовых режимов.
И еще так много исчадий советского ада хватают нас за ноги.
На отчаянной ноте, впрочем, завершать не хочется.
Мы все делаем медленно. От своей советской болезни тоже лечимся очень, очень медленно. Но тираж книги Кипиани — доказательство того, что надежда есть.
И я лично намерен дожить до чего времени, когда исчадия окажутся именно там, откуда они выползли.
