Исследуя кино о виртуальной реальности, обнаруживаешь любопытную тавтологию.
Кино — само по себе искусство иллюзорное, игра света и тени на экране.
Виртуальная реальность — тоже иллюзия, в определенном смысле убедительнее повседневности, так как полностью поглощает свои объекты. Недаром в «Матрице» Морфеус говорит Нео: «Добро пожаловать в пустыню реального».
Итак, мы смотрим иллюзию, в которой нам показывают иллюзию. Смотрим сон внутри сна. В таком сюжете, повторюсь, фантазм заполняет сознание без остатка. Если же добавить сюда внешнюю силу, которая погружает пленников в эту галлюцинацию, то получается наитотальнейшая диктатура из всех возможных.
Но если кому-то такой вариант будущего видится вероятным, то это напрасный страх.
Реальность как таковая удостоверяется нашим мыслящим присутствием. С помощью науки мы ее познаем; с помощью искусства — осмысливаем, в том числе эмоционально, свое место в ней. Чтобы превратить сон в историю или в уравнение, надо сначала проснуться.
Виртуальность — это аттракцион или система жизнеобеспечения. Она утилитарна. Она не может производить искусство и не может быть искусством, так же как зеркальное отражение не есть картина.
Однако интеллект автора виртуальной реальности именно отражает, не более. Интеллект аватара, живущего в ней, является лишь отражением. Аватары не способны установить волнующую и спасительную дистанцию между собой и миром, чтобы заполнить ее собственными образами. В противном случае они бы из аватаров превратились в авторов — с соответствующими последствиями для системы.
А без рефлексии, без надстройки творчества сознание человека невозможно; невозможен сам человек. Значит, и нет материала, чтобы генерировать иллюзию.
Поэтому никакая Матрица и никакое виртуальное засыпание нам не грозят.
