С чего начинается человечность? С религиозного или квазирелигиозного «табу». Что-то отделяется как священное от профанного и возносится на определенную высоту почитания. Что-то запрещается как слишком низкое. После такого разграничения становятся возможными все религиозные рассказы и ритуалы, все мифы и сказки. На этой почве вырастают и логос науки, и софия философии, и красота искусства, и чувства достоинства свободы и недостоинства рабства.
Современный кризис человечности очень простой: кто-то не признает право других на святыни.
• Карикатуристы не признавали права на достоинство у верующих всех религий, у граждан любых национальностей. Доставалось всем, и целью карикатур было именно перейти все грани запрещенного, которые знала культура. Больше всего досталось даже не мусульманам, а христианам: Святая Троица на одной из карикатур была изображена как акт общения Отца и Сына и Святого Духа в сексуальном акте. Мечта карикатуристов была простой: мир без религиозных, национальных и других различий. Почему бы не быть такой утопии реальной перспективой. Ведь СССР почти сформировал нового человека без целого ряда признаков...
• В свою очередь террористы не признавали святыню человеческой жизни. Терроризм всегда основывается на определенной идеологии, которая желает спровоцировать конец одного социального порядка и начало нового. Террористы давно уже не пытаются запугать (хотя об этом говорит этимология слова). Они не пытаются защитить униженных (раньше это были пролетарии, теперь — мусульмане). Террористы пытаются разрушить весь мир, на смену которому должна прийти реальность, в которой нет Запада и Израиля. И почему бы эта утопия не была реальной перспективой? Ведь пала когда-то Римская империя и варвары поживились, а со временем и неплохо устроились на ее руинах и стали законными наследниками и обновителями традиций...
• Два нигилизма столкнулись в своем противостоянии, и именно этим обусловлено внимание прессы. Ну и Париж. То, что христианское население Ирака сократилось с миллиона до 200 тысяч — тревожит только Папу. То, что в противостоянии христиан и мусульман в Нигерии на прошлой неделе погибли 2 тысячи человек — немногих интересует, ко всем этим смертям привыкли. Социологи подсчитали, что три миллиарда людей рискуют стать случайными или неслучайными жертвами террористов, когда идут в свои храмы или молитвенные дома. Солидарность миллионов в протесте против терроризма — прекрасная вещь, которой нужно поучиться. Но сама эта солидарность не станет залогом общественного покоя.
• Карикатуристы допустили огромную ошибку. Неуважение к религии было вызвано их убеждением в необходимости полной светскости социального пространства. Между тем секуляризация, или вытеснение религии из публичного пространства, рост числа атеистов — все это тенденции прошлого, которые исчезли в конце 1970-х. На смену им пришло «Великое возвращение» — религия вернулась в публичное пространство в мышлении Дж. Картера и Р.Рейгана, в иранской революции, в распространении пятидесятницкого движения и во множестве других форм. Обо всех аспектах и тенденциях можно почитать в книге Виктора Еленского «Велике повернення», которая издана УКУ два года назад. Мы сами были свидетелями постсекулярности Майдана как присутствия церкви в эпицентре событий, так и обращения самих людей к церкви. Можно ли религию вытеснить из общественной сферы, вернуть ее к статусу частного дела, о котором не говорят после подвига Михайловского? Во Франции пытались уничтожить возможность постсекулярного состояния общества, потому что именно в этой стране секуляризм стал частью политической культуры даже больше, чем атеизм — частью официальной культуры в СССР. В отличие от других стран Европы и Америки, Франция отрицает возможность полноценного сотрудничества церквей и государства, и проводит такую политику с 1905 года. И это притом, что в Первой мировой войне Францию спасли дивизии, набранные из католических патриотов, остановив наступление немцев в 1914 году. Насмешки над христианами карикатуристов — это такой же бессмысленный и невозможный шаг, как карикатуры на Небесную Сотню в украинской прессе. Но почему невозможное возможно? Диктатура посредственности. На место Бога и родины, на место всех ценностей и человечности поставлен один идол — Я и желание этого Я. И этот идол защищается правовым государством, даже тогда, когда в жертву себе он требует все святое, что было в истории Франции и мира. Ведь мусульманское сообщество подавало в суд на карикатуристов, и суд поставил право издеваться над всеми ценностями и идеалами как абсолют и отказал мусульманам в праве на собственное достоинство как верующих. Что это было для мусульман? Представьте себе, что на вашу семью появляется похабная карикатура в журнале с 60-тысячным тиражом. Вы обращаетесь в суд, а вам говорят: свобода слова, свобода критики, все нормально. Чудо в том, что мусульмане Франции стерпели — продолжают работать, служить в полиции и армии, не перестают быть лояльными гражданами. Но это не значит, что кто-то имеет право издеваться над их достоинством. Ведь речь идет не об унижении религиозных чувств — поскольку это вещь относительная. Речь идет именно об унижении достоинства каждого мусульманина как человека. Так же как карикатуры на католиков обижали именно достоинство каждого католика — от Папы и до последнего ученика воскресной школы. Рано или поздно терпение мусульман и католиков к такому роду издевательства над религией и ими самими закончится. И это может стать концом для Франции. Можно пережить собственных Брейвиков и Аль-Каиду. Но нельзя пережить такого размежевания, как в Нигерии. А именно к этому может привести тенденция к насмешке над религией на уровне ниже пояса. Идеологический терроризм карикатуристов для Франции даже более опасен, чем исламские радикалы или будущие брейвики, которые обязательно появятся. Это сегодня католические теологи пытаются сказать, что в насмешках над христианами и их святынями нет ничего страшного. Завтра уже никто так не будет думать, и люди будут требовать уважения к собственному достоинству во всей его полноте, которое будет включать и уважение к религиозной идентичности, — не меньше, чем уважение к полу или национальности.
Каждый имеет право на достоинство. И эти убеждения и достоинство нужно уважать. Мусульманский мир не придет к этой истине, если Запад не будет показывать пример уважения к достоинству и убеждениям каждого. Если Запад не вспомнит, что достоинство и свобода другого, его личность и идентичность — это есть пределы моей свободы мысли и слова
• События во Франции не размежевывают христианскую или постхристианскую цивилизацию с мусульманской. Они размежевывают культуру вообще и нигилизм вообще. Исламский терроризм как идеология не менее нигилистический, чем мировоззрение карикатуристов. Они якобы восстанавливают «чистый ислам». Ради этого вся исламская тысячелетняя культура объявляется «суевериями», которые должны быть уничтожены. С рвением большевиков разрушаются исламские и неисламские святыни. Объявляются «неверными» миллионы мусульман, каждого из которых можно и нужно убивать. На наших глазах мусульманская цивилизация не восстает против христианского и постхристианского мира, а переживает собственный кризис, который совмещает в себе худшие черты византийского иконоборства, европейской реформации, российского большевизма. К сожалению, целый ряд мусульманских стран с симпатией смотрели на радикалов. Так же, как когда-то французские интеллектуалы увлекались Сталиным. Отрезвление мусульманского мира — необходимо как воздух. И оно должно быть таким же, как когда-то и Вестфальский мир 1648 года: каждый имеет право на собственные убеждения. Каждый имеет право на достоинство. И эти убеждения и достоинство нужно уважать. Мусульманский мир не придет к этой истине, если Запад не будет показывать пример уважения к достоинству и убеждениям каждого. Если Запад не вспомнит, что достоинство и свобода другого, его личность и идентичность — это есть пределы моей свободы мысли и слова. Не вспомнит, что в обществе действительно неприкосновенны — каждый ближний и дальний. Мир политической карикатуры должен оставить своими персонажами тех, кто решил пойти в публичный театр — то есть политиков. Это люди, которые рискуют своим достоинством и принимают участие в рискованной авантюре. Все другие имеют право на полную неприкосновенность их достоинства как святыни. Евреи имеют право на то, чтобы во Франции в начале XXI века не было антисемитских карикатур, мусульмане — на то, чтобы не было антимусульманских, католики — чтобы не было антикатолических.
• Каким бы ни было прошлое и настоящее, какими бы ни были священные книги и традиции, какими бы ни были конституции и законы, нужно бороться за будущее — через восстановление действительных ценностей. Среди которых достоинство каждого — самая первая. Нужно бороться за реформацию духа, чтобы возвращение религии было началом новой мировой реформации с духом посткапиталистической этики солидарности. Сегодня нужно помнить: возвращение религии в общественную сферу может обрести антицивилизационные формы: от нигилизма террористов до империализма и фашизма русмира. Лишь настоящая культура, прежде всего — религиозная и гражданская — может спасти от пропасти нигилистического насилия сегодня и завтра весь мир от Франции до Нигерии, от Донбасса до Израиля. В своих лекциях Мераб Мамардашвили использовал такое удачное сравнение. Человечность — это тонкая пленка над пропастью, и эта пленка легко рвется, но трудно восстанавливается. Культура, образование, религия, философия — это средства постоянного восстановления и обновления человечности. И они должны быть союзниками каждой нации в ее борьбе за собственное достоинство, человечность, за собственное будущее.
