5 сентября под занавес дня и в самом начале очередной сессии в Верховной Раде был принят Закон «Об образовании», работа над которым длилась 4 года! 255 депутатов отдали свой голос «ЗА» Закон.
В чем же заключается важность этого закона? Что открывает перед нашим образованием «Новая украинская школа»?
Образование — явление многомерное, «со многими пристройками и надстройками», поэтому позволю себе говорить об изменениях, связанных с преподаванием гуманитарных дисциплин, в частности, литературы.
Говоря о важности изменений в среднем образовании, нужно понимать, что одна из задач школы — помочь ребенку подготовиться к современной жизни. А что может обеспечить реализацию принципа «жизнь — как обучение на протяжении жизни»? Мне кажется, что прежде всего потребность в чтении, способность увлекаться текстами, иметь литературный вкус, проявлять свое аргументированное критическое мнение по поводу литературы.
Сегодня школа переживает кризис чтения. Чтения как важной социокультурной практики. Многие эксперты и в нашей стране, и за рубежом отмечают, что сегодня задача школы №1 — научить детей читать. Долгое время в школе доминировала «текстоцентрическая парадигма» преподавания литературы. А в чем же заключается отличие между текстоцентрической и читательскоцентрической школой?
Текстоцентрическая парадигма важна тогда, когда мы ставим перед собой задачу сформировать ученика/ученицу, которые в будущем хотят выбрать филологическую специальность. Внимание к текстам, тщательное изучение источниковой базы — важный компонент исследовательского мышления. Должен сказать, что за время моей работы в Институте литературы им. Т. Шевченко Национальной академии наук Украины на ученых советах не раз был поднят вопрос об упадке источниковедения в Украине. Современные молодые исследователи редко выбирают для себя профессию текстолога. В конце концов, в основе литературоведения — работа с текстами.
Однако так ли уж все наши ученики и ученицы выберут для себя профессию литературоведов? Наверное, нет. И это естественно. Для чего же тогда нужны уроки литературы? Что они дают тем, кто хочет в дальнейшем быть программистами, юристами, врачами и т. д.? Для чего детям нужно погружение в текст и советы учителя, как путешествовать по миру книги?
Урок литературы — это урок-путешествие, урок познания другого опыта, понимания другой социокультурной реальности, поведения сверстников и не-сверстников ... В целом, на уроке литературы важно помочь ребенку путешествовать по тексту, чтобы принять в нем что-то для себя, а также выявить свое отношение по поводу определенных нравственных коллизий, мировоззрения, позиций героев. Важно, чтобы ученики имели возможность визуализировать для себя тот художественный мир, в котором находятся, страница за страницей, поскольку только так возможно «глубокое погружение» в текст, поскольку только так сконструированные художественным сознанием герои превратятся в реальных, из плоти и крови, которые смогут быть советчиками или раздражителями для детского восприятия.
В современном информационном мире есть такое понятие, как браузер для «глубокого погружения», например Tor. Мы привыкли к Google Chrome, Mozilla, Opera, Explorer..., но есть и другие браузеры, которые помогают профессиональному искателю найти в сети то, что расположено далеко не на поверхности. Для этого пользователь должен обладать определенной совокупностью умений, чтобы воспользоваться преимуществами «глубокого браузера», а не сказать, что там все непонятно, слишком сложно и он или она в дальнейшем будет пользоваться привычным браузером. Мне кажется, что нечто подобное происходит и с текстом, который мы можем открыть для себя с помощью Opera, а можем с помощью чего-то «более глубокого».
Урок литературы, который «погружает» ребенка в читательскоцентрическую парадигму, предполагает то, что дети понимают литературное произведение как психологически живой объект, как то, что содержит определенный потенциал для их дальнейшего понимания жизни. Чтение «Ромео и Джульетты», «Гамлета», «Божественной комедии», «Фауста» и т. п. — это проработка определенных сюжетов, которые определяют присущие большинству модели поведения.
В таком случае первое правило (или стратегия) «читательскоцентрического урока»: мир литературы живой. Детям порой кажется, что, читая, они, возможно, тратят время. Вместо этого они могли бы поиграть в футбол или компьютерные игры. Однако на самом деле литература готовит их к возможным непростым ситуациям в будущей жизни, которая отнюдь не совершенно. В жизни есть поражения, недоразумения, конфликты, обиды, преступления... И опыт литературы дает возможность сейчас, на уроке, подумать по поводу таких серьезных проблем, как измена, отчуждение, убийство, самоубийство и т. п. Чтобы знать, что в проводе ток, не обязательно прикасаться к нему. Так же и с литературой: она дает возможность обогатить сферу познавательных возможностей молодого человека, прорабатывая имагинативно определенные жизненные коллизии или развивая воображение, важный фактор нестандартного решения жизненных проблем.
Сегодня в нескольких странах на нашей планете уже печатают человеческие органы на 3D принтерах. Мы же порой и не догадываемся, что происходит во внешнем мире. Читательскоцентрическая парадигма имеет еще одно важное преимущество: она расширяет наши границы видения мира, закладывает принцип открытости «Другого», а следовательно, готовит к встрече с чудом, выражаясь метафорически. Чтобы встретиться с чудом, нужно быть готовым к этому. Эта античная мудрость важна и сегодня. В аспекте идей «Новой Украинской школы» одним из ключевых понятий предстает «ребенкоцентризм». И хотя этот термин не новый для отечественной педагогики, замечу, что разработчики НУШ, к которым относится и автор этих строк, в частности, программ по литературе, стремились, чтобы в школе изменилось отношение к ученикам, которые должны восприниматься как субъекты учебно-образовательной деятельности, а не объекты. И хотя де-юре якобы так и было, однако на самом деле до сих пор в школах имеем достаточно неадекватное отношение к ученикам, которые часто имеют лишь обязанности, но совсем не имеют прав. От подобных печальных традиций нужно избавляться. И читательскоцентрическая парадигма направлена на то, чтобы каждая интерпретация учеников, каждая неожиданная мысль была воспринята как имеющая право на существование. В конце концов, такой подход отнюдь не противоречит современным подходам литературоведения, в частности, в этом аспекте позволю себе упомянуть труды канадского теоретика Дж. Каллера, который изучал принципы рецептивной эстетики. Текст может генерировать бесконечно возможное количество прочтений. То есть если в определенную культурно-историческую эпоху хорошо известный текст вызывает другие асоциаици, продуцирует другие ассоциации и т. п., то их не стоит отбрасывать.
Давайте вспомним, какие неожиданные трансформации переживают хорошо известные тексты об «Анне Карениной» или «Шерлоке» сегодня. С точки зрения «текстоцентризма» киноинтерпретации «Би-би-си» — это издевательство над конандойлевскими произведениями, «поражение режиссеров» ... Но скольких людей на планете этот фильм привлек именно сочетанием оригинальных особенностей героев и сюжетов, относящихся к ТСО (традиционные сюжеты и образы), с новейшими гаджетами, которые помогают неординарному уму распутывать самые загадочные тайны. Бибисишный образ Шерлока — это результат доминирования читательскоцентрической установки, в которой значение имеет способность человека адаптировать классические (традиционные) сюжеты и ситуации к современности. Мне приходилось видеть немало театральных трансформаций шекспировского текста (скажем, в Польше лет пять назад видел трансформацию «Тита Андроника», который был метафорически превращен в историю о взаимоотношениях человека и идеологии, человека и нацизма, конфликтов внутри Польши и Германии в 1938-39 гг.). Подобные культурные адаптации не были бы возможны, если бы не читательскоцентрический подход. В конце концов, стремление «переписать» текст определенной культурно-исторической эпохи в соответствии с чувственностью и мировоззрением дня сегодняшнего — вполне естественное стремление человека, живущего культурой, словом ... Шекспира трансформировали и в период романтизма в Германии, мол, слишком много смертей в его трагедиях. Человек воплощает специфику мышления определенной эпохи, и это абсолютно естественно. Любое указание воспринимать текст так, а не иначе свидетельствует о «диктате», который педагог совершает над текстом. Объяснив герменевтику произведения, то есть очертив культурно-исторический контекст, определенные смыслы, важные для автора, ни в коем случае нельзя отрицать самобытных читательских интерпретаций ребенка.
