Масштабное празднование 30-летия государственной независимости раз за разом возвращало нас в недавнюю историю. Правда, порой эти ретроспекции имели излишне парадный характер. Но все же они заставляли задуматься над феноменом одобрения «Акта провозглашения независимости Украины» 24 августа 1991 преимущественно прокоммунистической Верховной Радой УССР. Как случилось, что в одной из самых консервативных республик СССР с ортодоксально коммунистической номенклатурой поднялось демократическое движение, которое привело к восстановлению национального государства?Ответы мы обычно ищем в общественной ситуации послевоенной эпохи. Мы преклоняемся перед жизненным подвигом ветеранов Украинской повстанческой армии и гражданским мужеством диссидентов. Мы чтим самоотверженную борьбу против советского режима обоих осколков ОУН - в изгнании и в подполье - и первый опыт парламентской борьбы «Народной Рады». Но на этом героическом фоне мы не замечаем весьма существенный слой, без которого разрыв с постсоветской Россией вряд ли стал бы возможным.
Этот слой чаще становится объектом насмешек и нареканий, чем похвалы, - и преимущественно вполне заслуженно. Она избегала любых демонстраций сопротивления власти, предпочитая проявлять образец умеренной лояльности. Она смешит нас и отталкивает от себя анахронизмом и однообразием представляемых текстов. Но вот парадокс: именно он, этот слой, стал в условиях ассимиляционных атак на украинскую культуру массовой средой сохранения национальной идентичности.
Это филологи, учителя украинского языка и литературы.
Как сейчас, так и в советские времена, этот класс не оличается ни активной общественной позицией, ни способностью защищать свои права. Он, скорее, конформистский. И все же сама специальность филологов-украинистов неизбежно делала их устойчивыми носителями родного языка и хранителями преемственности национальной традиции.
Помню, каким событием была для меня, ученика российской школы, первая учительница украинского языка - Р.И. В начальных классах - а они в те времена продолжались четыре года - все предметы, в том числе и украинский язык, преподавала одна учительница. Нашей учительницей была Н.С., абсолютно советизированная татарка, жена заведующего отделом партийного контроля Балаклейского райкома КПСС. Она беспощадно калечила украинский язык (украинский язык изучался, начиная со 2 класса) и всем своим видом демонстрировала пренебрежительное отношение к вынужденному преподаванию этого пережитка капитализма. Ведь именно таким пережитком выглядел язык, который должен был исчезнуть в бесклассовой и безнациональной коммунистической будущности. И ты, воспитанный во все еще украиноязычном уголке старой Балаклеи, чувствовал себя тоже кусочком такого пережитка. Очень родного, привлекательного пережитка, за который было обидно, но вслух сказать этого не позволяла с детства вросшая в естество осторожность.
Но вот в 5 классе появляется Р.И. - и ты как будто духовно воспрянул! Она несет в себе аромат живой речи, которая не собирается отмирать. Она разворачивает перед тобой тексты, о которых ты, воспитуемый еще на русской литературе, и не догадывался. Это уже потом, взрослея, осознаешь, что и сама Р.И. вышла из комсомольской среды, образование получила заочно, предмет знает не очень уверенно. А потом с ней еще придется спорить, когда в период дискуссий над программой Народного Руха Украины и сама Р.И. будет ловить тебя в автобусе и обличительно сравнивать «руховцев» с нацистами. Однако пока это наступит, ты уже самостоятельно окунешься в национальный метатекст и будешь выходить за пределы школьной программы достаточно для споров о «Хмарах» Ивана Нечуй-Левицкого с учительницей русской литературы.
Р.И. не относилась к моим любимым учителям. Но она и десятки тысяч ее коллег были слоем, который проявлял присутствие национального языка и культуры в живой, реальной действительности, а не только в далеком прошлом и еще в маргинальном секторе медийного пространства. На востоке и юге Украины в советское время только учитель-украинист мог себе позволить сохранять литературный язык в повседневном обиходе и не становиться объектом обвинений в буржуазном национализме. Считалось, что для учителя это составляющая профессиональной зрелости, а не манифест политических убеждений. Для тысяч же выпускников школ с обостренным чувством национального достоинства поступление на филологический факультет было скрытым вызовом государственной политике растворения «национальных меньшинств» в жестоком тигле «единого советского народа». По крайней мере такими вспоминаются мне собственные юношеские мотивы.
Время гласности и перестройки встряхнуло филологический слой. Центром формирования Общества украинского языка имени Тараса Шевченко (ныне «Просвита») естественно стали филологические факультеты университетов и пединститутов. Киевский центр Народного Руха Украины создавался прежде всего благодаря Союзу писателей Украины и Институту литературы имени Т.Г. Шевченко. В аудиториях нашего филологического факультета Харьковского университета (тогда еще имени А.М.Горького) собирались редакционные группы для разработки уставов первых общественно-политических организаций Харькова. Наши студенты-филологи, среди них Марийка Бурмака, были центром организации в городе акции солидарности с «Революцией на граните». Страх отступил. Появилась надежда, что вместе со старым отжившим миром коммунистической утопии вынародовление Украины безвозвратно уйдет в прошлое. Ведь кто-кто, а филологи-украинисты переживали это вынародовление на собственной шкуре и не считали его выдумкой буржуазной пропаганды.
Но годы независимости вдруг поставили этот класс перед новыми, неожиданными и опасными вызовами. Общественный престиж учительской профессии продолжил неизменно падать. Надежды на свободу педагогического творчества медленно разрушались репродуцированием в программах и учебниках старых стереотипов и размножением различного рода надзорных инстанций. Обещанные повышения платы обычно оборачивались фикцией. Самые талантливые выпускники филологических факультетов обходили школу; обучение украинскому языку и литературе стало держаться на пенсионерах. В конце концов, неутомимые псевдореформаторы прониклись идеей вообще отменить украинский язык и литературу как отдельные предметы, совместив их с зарубежной литературой в какой-то этнически бесцветный учебный курс.
Основой общественного словесного сознания издавна была академическая наука. С середины 1980-х гг. украинистика переживала взлет. Открываются новые текстовые массивы, исчезают старые запреты и ограничения, осваиваются современные методологии, налаживаются не возможные до тех пор международные контакты. Состязаясь с экономическими затруднениями, ученые из академических институтов и высших учебных заведений активно разрабатывают новые темы, существенно расширяют круг исследований, привлекают к студиям молодежь.
Но постепенно стало ясно, что для новой кланово-олигархической системы, формируемой в посткоммунистической Украине, лингвистическое, а тем более литературоведческое образование, не входит в систему приоритетов. Старая практика материального поощрения академического роста отменяется; надбавки за ученую степень, звание, стаж преподавательской работы превращаются в смехотворные; прекращается предоставление научной пенсии. Университетский профессор стал получать заработную плату не выше квалифицированного учителя и меньше кассира в супермаркете. Надо иметь большой фанатизм, чтобы посвятить годы учебе, работе над диссертацией, ее защите, а потом оказаться в положении мало оплачиваемого и социально бесправного служащего. Общей картиной последних лет является отказ наиболее талантливых студентов идти в аспирантуру или докторантуру, в общем - посвятить себя науке.
Для научных исследований в области украиноведения сокрушительным стало введение обязательных требований публикации в изданиях, индексируемых в системе SciVerse Scopus. Ведь среди этих изданий нет ни одного - ни одного! - профессионального журнала или сборника по проблемам украинского языка или литературы. Итак, чтобы защитить диссертацию, иметь право управлять аспирантом или докторантом, выступать оппонентом на защите, необходимо искать возможности за солидную плату напечатать на иностранном языке статью на касательную тематику в издании, которое вряд ли будут читать твои коллеги. Под видом интегрирования в мировую научно-информационную сеть фактически был создан барьер для обнародования в заинтересованной среде последствий украиноведческих студий. А одновременно - барьер для профессионального роста ученых-украинистов.
Рейтинговая система оценки научно-педагогических работников сейчас построена так, что в ней настоящие академические достижения уступают обычным актам лояльности к работодателю. Эта система выталкивает за свои пределы талантливых исследователей, которые не умеют подстраиваться под конъюнктуру. Летом 2020 года филологическое сообщество Украины пережило шок от увольнения из Житомирского университета имени Ивана Франко профессора Петра Белоуса - одного из трех (всего три на Украину!) докторов наук, специализирующихся в области литературы княжеской эпохи, автора 18 монографий и семи университетских учебников. Для филологов-украинистов Житомирский университет уже три десятилетия ассоциировался с профессором Билоусом! Он вынужден был покинуть кафедру... А уже разворачивается повсеместная волна сокращений, когда украиноведческим кафедрам приписывается уволить до трети преподавателей. Основанием является унаследованный из СССР принцип соотношения преподавателя и количества студентов. И никто не учитывает, что с потерей специалистов университет обеднеет интеллектуально, будет вынужден сворачивать уже утвержденные программы обучения, сокращать учебные курсы или же и выводить некоторые из них за рамки программы. Иными словами, мнимая экономия средств будет обращаться неизбежным снижением уровня преподавания и подготовки будущих учителей, редакторов, писателей, сценаристов - того культуротворческого слоя, благодаря которому в значительной степени сохранялась до сих пор национальная культура.
Обрекая этот слой на деградацию и медленное вымирание, государство повторяет в гуманитарной сфере ту трагическую ошибку, которую допустила индустриальная цивилизация в увлечении ископаемыми видами топлива, готовя себе техногенную катастрофу. Потому что без реальной, эффективной, компетентной программы защиты и развития украиноведческих исследований в университетах и изучения украинского языка и литературы в школе не стоит и мечтать о дерусификации национального культурного пространства, как и о формировании достойного своего происхождения украинца, способного выступать полноправным участником мирового цивилизационного процесса.
Архиепископ Игорь ИСИЧЕНКО (Харьков), проф., д-р филолог. наук
