Когда в тисках карантина механически перелистывала постное меню большинства наших телесериалов, пусть, походя, ища что-то в своем пакете и, естественно, ничего не находя кроме халтуры, мелочевки и примитива. Между политической аналитикой, само собой, плотно привязанной к курсу и владельцу канала, все же карантинно расслаблена, как бы механически заторможена, все равно что-то пыталась поймать. В итоге накопилось раздражение — на кого же это рассчитано. По сути, это такой же продукт на вынос, как бы в большинстве мегамаркетов при формировании заказов, особенно в первый недели карантина. Часто ассортимент был из категории «ну не выбрасывать же», а вам слепили из того, что было. Бурный поток третьесортного то ли мыла, то ли откровенной шелухи, с легкостью уносит как бы за ненадобностью и трепетностью, и искренность, и ответственность, и жажду того особого прикосновения. Все это легко обесточивает молодые порывы, тотальной чепухой по общедоступным примитивом отношений. Сериальные призывы легко улавливаются — будь попроще и еще попроще.
Теперь попробую объяснить, что для меня значит этот мой личный тест «планка Сомса». Как и многие, мечтаю окунуться в игривую актерскую культуру, прикоснутся к вкусу деликатности, таланту, само собой, — ко всему тому, что формирует тебя, даже не спрашивая разрешения. Как для меня — с самой юности стала «Сага о Форсайтах», которая появилась более 100 лет назад, а затем блистательно была экранизирована. Любовь к Сомсу — к главному в семейном повествовании — не выцветает с годами, так как масштаб его чувств и страданий, которые не все герои понимали и разделяли (более того, мне кажется, и сам Голсуорси хотел, да так и не смог в силу своего таланта, как та особа высушить этот образ), но для меня он стал образцом любящего мужчины и собственником только в том смысле, что всю ответственность брал на себя. Я перечитывала сагу сотни раз, конечно, это впечатления длинною в жизнь и, кстати, первое мое откровения в «Дне» было о Сомсе. Конечно, Голсуорси любят миллионы, но не все знают интересные факты, рассказанные в английской прессе, наверное, 50-летней давности.
Сентябрь 1968 года. Воскресенье. В мансарде небольшого кирпичного дома сидит человек, он не может спуститься вниз. Весь первый этаж залип прибывающей водой наводнения. Но помощь близка, над городом парит вертолет. Висящий на конце спущенной с него веревочной лестницы человек стучится в окно:
— Вылезай.
— Не могу. Я смотрю «Сагу о Форсайтах».
В дни показа пустели улицы и кинотеатры, и даже время вечерних проповедей церковнослужителей переносили. Немного позже (такое счастье, ведь этого могло и не быть) телесериал увидели и советские зрители. Помню, как вечерами я ждала — сейчас придет Сомс, Флер... И окуналась в истинное пиршество, такими по-колдовски прицельными были страдания и взлеты чувств, что поверьте, если это и не было самим счастьем, то вполне могло его заменить. Долгое время я вообще не могла слышать, что кто-то еще восхищается сагой, Сомсом. Наивная молодая эгоистичность стремилась хоть мысленно стать тоже собственником экранного Сомса — он только мой. Признаюсь, всю жизнь в отделении для фотографии в маленьком женском портмоне, хранятся не только фотографии любимых, мужа, детей, а и Сомса, и Флер.
И еще интересный факт, по сути везения, что среди серьезных поклонников создателя эпопеи о Форсайтах был шотландец Дональд Уилсон, начальник сценарного отдела телевиденья. Он боролся за телевизионную экранизацию шедевра Голсуорси и накануне столетия со дня рождения писателя приступил к работе. Необычность горения, с которым взялись за дело, уже заранее предполагало рождение шедевра: на фоне монументального полотна, охватывающего 46 лет истории Англии, потрясающая игра актеров (по мнению всех, в первую очередь Эрика Портера — Сомс, и Сьюзен Хэмпшир — Флер) буквально ошеломляла и воспитывала — даже тот, кто не испытал большой любви, начинал понимать — вот, что означает любить.
Друзья актера вспоминали, как перед самым концом съемок, а оставалось три эпизода, Эрик Портер оказался на операционном столе с приступом аппендицита. Врачи рассказывали потом, что подготовка актера к изображению последних часов жизни Сомса так завладела всем его существом, что не самая сложная обычная операция представляла серьезную опасность: «Если медицина окажется бессильна, — попросил Портер хирурга, — разрешите операторам снимать мое лицо в последние минуты. Это будет лучшая сцена смерти, которую мне удастся сыграть». К счастью, Портер уже через неделю был в студии, а в госпитале озабоченная нянечка говорила родственникам актера: «Сейчас выкарабкался, но вы следите за ним — ведь он так стар». Так 40-летний Портер перевоплотился в дряхлейшего Форсайта. И в этом — тоже великая масштабность личности.
Конечно, может быть, и неуместно проводить аналогии между телесериалами-однодневками, в которых часто один и тот же «суповой набор» актеров зарабатывают деньги, но все же и это стоит определенных средств, а вред уже слишком хорошо заметен.
Незаменимые, к счастью, есть, даже в сериалах. И любят их всю жизнь, а иногда и ее, может, не хватит. Один нюанс — если сериал шедевр.
