Министр обороны Валерий Гелетей выступил в понедельник с заявлением, суть которого состоит в том, что «операция по освобождению Востока Украины от террористов завершена... В наш дом пришла большая война».
Заявление в целом достаточно странное; там есть, например, пассаж об угрозах России «применить против нас тактическое ядерное оружие». Путин, конечно, не производит впечатление адекватного человека, но это слишком даже для него. Сейчас, впрочем, более интересен другой момент: министр пишет о войне так, будто она только что началась.
О дате начала последней украино-российской войны будут спорить столько, сколько просуществуют собственно Украина и Россия. На мой взгляд, здесь можно точно назвать и день, и час: 4.00 утра 30 ноября 2013 года. Лучшее время для внезапного нападения, кстати: гитлеровская Германия атаковала Польшу 1 сентября 1939-го и СССР 22 июня 1941 года приблизительно в то же время.
Итак, в этот недобрый час теплой, как для конца ноября, ночи 2000 крепких, вооруженных дубинками и слезоточивым газом вояк набросились на студентов, мирно протестовавших против неподписания соглашения с ЕС, и разогнали их, избив и покалечив десятки манифестантов. Главным фактором, всколыхнувшим Украину, был даже не столько факт разгона, сколько невиданная ранее жестокость. Не «жесткость» — изношенный журналистский эвфемизм — а именно звериная, невероятная жестокость людей в форме, которые расправлялись со студентами, журналистами и случайными прохожими, как со злостными преступниками.
Вряд ли кто-то, выходя на Майдан утром 1 декабря, задумывался о том, во что это выльется, и точно ни одна душа даже допустить не могла, что это все — лишь начало длительной битвы, которая забрала первые жизни 22 января, потом охватила центр Киева 18—20 февраля, и в конечном итоге, когда противника удалось вытеснить из столицы, перекинулась на Восток, где с апреля разгорается все больше и больше.
Стороны конфликта очерчены четко: цивилизация варварства и обскурантизма, проводником которой выступал Янукович, против цивилизации европейской, за которую собственно и сражался Майдан. Именно такая черно-белая дихотомия.
Очевидные вещи, ничего нового. То, что происходит в настоящий момент, чем-то напоминает 1918—1920 годы. Даже пародийные «народные республики» есть. Путин хвастается, что может через две недели захватить Киев. Он, кажется, так же, как и его марионетки на Донбассе, мыслит категориями 90-летней давности. Конечно, никакого Киева им не видать. Теперь у нас есть более-менее боеспособная армия и серьезные союзники на Западе, наши подразделения на сторону врага не переходят, погромов, как и тогдашнего тотального хаоса, нет. Зато — полное осознание того, с кем идет бой, имеют не только киевляне и львовяне, но и одесситы и днепропетровцы, запорожцы и херсонцы, николаевцы и харьковчане, а также значительная часть донбассцев — то есть жители тех территорий, на поддержку которых Кремль рассчитывал.
Наш ХХ век все еще продолжается. Мы из него еще не выбрались. Необходимо его пройти до конца.
Закончится он не так быстро и не так легко, как нам хотелось бы, но и возвращения к его первой трети не будет уже никогда.
А потом наконец наступит ХХІ — наш век. Наш.
