Чтобы не оказаться на обочине, журналисты, писатели, политики, общественные деятели вынуждены не выходить за рамки, установленные не собственным мировоззрением, а диктатом либералов, что приобретает порой гротескные формы. О каком-либо плюрализме мнений речь не идет, спикер должен соблюдать генеральную линию, если не хочет стать невыездным. Для поколения, которое росло в эпоху развитого социализма, все это очень напоминает идеологическую цензуру. В наше время она действует на руку только диктаторам и душевнобольным. Но я не об этом. А об образце политкорректности, которая является настоящим героизмом и за которую заплачено кровью.
Когда проезжаешь через маленький районный городок Перемышляны на Львовщине, у дороги видишь памятник отцу Омеляну Ковчу. О нем мало знают в Украине, но в Израиле его чтят как Праведника за спасение евреев во время Холокоста. Этот скромный служитель Господа, бывший капеллан УГА, выписал свидетельства о крещении 600 евреям из Перемышлян и близлежащих сел, спас 600 жизней. Пожалуй, больше всех среди служителей Христа. На современном языке — он не был антисемитом и не превращал евреев в христиан, человеческая жизнь была для него на первом месте. Если верить еврейской легенде, что в каждом поколении есть 12 праведников, то среди украинцев им бесспорно был отец Ковч. Глядя на него, прихожане считали необходимым также, рискуя жизнью, спасать своих соседей. Наказание за это было очень строгим.
Отца Ковча арестовало гестапо и отправило в концлагерь, чтобы дольше помучился. Этот пожилой человек и в концлагере не прекращал своей пастырской деятельности. Он не смотрел, какой кто веры, какого патриархата, и верит человек в Господа или нет. Он утешал всех. Его служение людям было настолько впечатляющим, что даже гитлеровцы закрывали глаза на то, что он исповедовал и причащал людей, или просто молился за них. Сам Андрей Шептицкий боролся за его освобождение и добился его. Но отец Омелян отказался. Он ответил:
«Я понимаю, что вы стараетесь освободить меня. Но я вас прошу этого не делать. Вчера они убили 50 человек. Если меня здесь не будет, то кто поможет им пройти через эти страдания. Они пойдут по пути к Вечности со всеми их грехами и неверием, которое приведет их в ад. А сейчас они идут на смерть с высоко поднятыми головами, оставив позади все грехи. И таким образом они попадут в вечный город».
У него было шестеро детей. Он писал им: «Здесь мы все равны: поляки, евреи, украинцы, русские, латыши и эстонцы. Я единственный священник среди них. Даже не могу себе представить, как здесь будет без меня. Здесь я вижу Бога, который один для всех нас, несмотря на наши религиозные различия. Возможно, наши церкви разные, но тот же Великий и Всемогущий Бог правит всеми нами. Когда я отправляю святую литургию, они все молятся. (...) Они умирают по-разному, и я помогаю им перейти этот маленький мостик к вечности. Разве это не благословение? Разве это не величайшая корона, которую Бог мог положить на мою голову? Это действительно так. Я благодарю Бога тысячу раз в день за то, что послал меня сюда. Я больше его ни о чем не прошу. Не переживайте и не теряйте веры в то, что я делаю. Вместо этого, радуйтесь со мной. Молитесь за тех, кто создал этот концентрационный лагерь и эту систему. Они единственные, кто нуждаются в наших молитвах. Пусть Бог смилуется над ними…».
Он умер от истощения в 1944 году, в возрасте 60 лет за колючей проволокой Майданека. Блаженный, мученик, праведник, гуманист.
Если бы мне позволили провести в школе урок толерантности, я бы рассказала эту историю. Потому что у нас война и толерантность без гуманизма не стоит в Украине и выеденного яйца.
