С московским Маршем мира, прошедшим в минувшую субботу, связаны три интересных факта, которые характерны для нынешних отношений между проевропейскими кругами Украины и России.
1. Пока Кремль всеми полуправдами и неправдами ведет целенаправленную военно-медийную кампанию на территории Украины, пытаясь поддерживать и развивать среди своей здешней целевой аудитории пророссийские настроения, — Украина, не ведя никакой военно-медийной кампании на территории России, исключительно своими внутренними раскладами и образом защищающейся стороны косвенно упрочняет и увеличивает проукраинские ряды в РФ. Несмотря на то, что российская кампания сегодня выглядит более значительно и масштабно, нельзя недооценивать стратегическое свойство украинского эффекта на фоне хрупкого и тактического характера кремлевского курса. Однако в данной ситуации для украинского общества или его отдельно взятых групп едва ли будет уместным переоценивать свою роль в текущих идеологических процессах как в Европе, так и в мире в целом.
2. Нынче в России заговорили о волне украинофильства. «Все это украинофильство якобы, на самом деле, просто политический тренд», — пишет один прокремлевский журналист, желая, судя по всему, маркером «политический тренд» как-то принизить значение этой украинофильской волны. На самом же деле подобный статус имеет вполне нейтральное значение (в конечном итоге, говоря шире, все, что касается земли, сегодня «в тренде», а завтра нет). Интересно другое: в русской Википедии под украинофильством понимается движение середины XIX века среди украинцев в Австро-Венгрии и России; тема же Майдана — Крыма — Донбасса, как мы видим, сформировала новую волну российских украинофилов, которые являются русскими, ориентированными, как правило, на европейские ценности. Иными словами, это — такая современная форма украинофильства в более широком понимании этого термина.
3. Проевропейская составляющая, разумеется, в большей мере, чем национально-традиционная, привлекает в сегодняшней Украине представителей нынешнего российского протестного движения. Аналогичная картина наблюдается и в дружественном отношении представителей украинской демократической общественности к либеральным кругам соседней страны. То есть эти две группы объединяет стремление как можно быстрее уйти от «совка», за которым еще идет традиционная восточнославянская линия, и стать частью современной Европы — не просто политически и экономически, но и в культурном смысле, ментально. Тем не менее, когда у этих двух групп Украины и России в том или ином проевропейском контексте появляется повод, условно говоря, порадоваться друг за друга, в социально-сетевом дискурсе у российских либералов и украинских демократов на фоне взаимной поддержки начинает нередко всплывать тема славянского братства. Но это все-таки скорее исключение, чем правило...
Стоит выделить две символичные фейсбук-записи, одна из которых была опубликована российским журналистом, редактором отдела культуры журнала «Огонек» Андреем Архангельским накануне Марша мира, а другая — российским галеристом, арт-менеджером и политтехнологом Маратом Гельманом по окончании акции.
Архангельский: «Я не разделяю точку зрения о какой-то неисправимой природе русского человека — хотя бы потому, что сам русский человек, хоть и знаю по себе, каких усилий требует освобождение от несвободы. Удерживает власть и подконтрольное ей общество от последних каких-то шагов малость — отсутствие какого-то совсем уж абсолютного единения, полной гармонии. Какая-то трещина, какая-то изморозь и взвесь — вот те, кто по какой-то причине продолжает ходить на эти марши. Этот марш, как и многие до него, нужен хотя бы ради него самого, — чтобы показать, что думать иначе по-прежнему позволяют себе десятки тысяч людей. Причем думать по-своему даже в отношении Украины — в вопросе, который требует выбора между универсальными ценностями и ценностями для внутреннего употребления, которые апеллируют к «святому», — но на самом деле меняются в зависимости от настроения или попросту психического состояния хозяина. Именно эта малость — что есть десятки тысяч тех в России, кто думает иначе, — может быть, и является последним препятствием».
Гельман: «Сегодня счастливый день. Если помните, на митинг сторонников всей этой лабуды с новороссией пришло тысячу человек. А на антивоенный, говорят, тысяч 30. Так что стыдно быть путинцем, а москвичом быть как раз классно. Нас не просто много, нас больше, много больше, чем их. Несмотря на все зомбоящики и псевдоопросы».
Так что послемайданной Украине есть с кем разговаривать в сегодняшней России на одном ценностном языке. А пока что главное, чтобы послеймаданная Украина с наименьшими потерями — прежде всего, человеческими — стала наконец-то послевоенной.
