Столкновение «майдановцев» с «титушками» в разных городах Востока и Юга Украины... Попытка крымских сепаратистов при откровенной поддержке со стороны России (как информационной, так и организационно-политической) оторвать полуостров от Украины... Фактический переход значительной части власти в Севастополе в руки промосковских радикалов... Атаки на усадьбы и квартиры ведущих деятелей бывшего режима... Ликвидация не только памятников Ленину и Кирову, но и некоторым непричастным к большевизму российским деятелям... Требования со стороны Майдана назначить министрами действительно героических парней с минимальным управленческим опытом... Заявления, что нужно либо немедленно распустить Верховную Раду и объявить досрочные парламентские выборы синхронно с выборами главы государства, либо взять здание Рады штурмом и заставить депутатов быстро принимать нужные законы... Требования уже сегодня распустить МВД, а если не все министерство, то хотя бы ГАИ... И тотальное недовольство бойцов Майданов страны тем, как идут перемены...
Что ж, это — наша реальность. Реальность нашей революции — по своей сути одновременно буржуазно-демократической и национально-освободительной. Не стану в этой статье детально останавливаться на данном вопросе — я об этом уже писал в «Дне» («Украина today: время успешно завершить буржуазную революцию» № 115, 8 июля 2009 года). Хочу отметить только одно: двигателем и главной истинной силой такой революции вовсе не является крупная и даже средняя буржуазия; ее делают массы наемных работников, мелких предпринимателей и людей свободных профессий, то есть те, кто больше всего чувствует на себе неправовую государственную политику и притеснения олигархических кланов. Конечно, к такой революции присоединяется и тот бизнес, который хочет цивилизованных правил игры в экономике и политике.
А если это буржуазно-демократическая революция — то тут не обойтись без некоторых типологических моментов. Вот, скажем, некоторые интеллектуалы ропщут по поводу хаотического разрушения памятников Ленину. Но все эти Ленины — некий украинский аналог французской Бастилии; с прагматичной точки зрения эту крепость в центре Парижа штурмовать и разрушать не стоило, однако речь шла о символе тиранического режима, поэтому неслучайно французы (далеко не самая последняя нация мира!) до сих пор ежегодно отмечают День взятия Бастилии... И еще один типологический момент: созванные королем и до тех пор лояльные к нему Генеральные штаты после бунта тогдашней оппозиции объявляют себя Национальным собранием — и большинство роялистов группа за группой переходят на сторону оппозиционеров... Вам это ничего не напоминает?
Очередь же — за новой Конституцией (в начале Великой французской революции были Декларация прав человека и гражданина и демократическая Конституция 1791 года), антиолигархическими экономическими реформами (тогда это была конфискация земель помещиков и церкви, создание массового класса крестьян-землевладельцев), борьба против внешних опасностей (тогда против революционной Франции поднялась практически вся подвластная монархам Европа плюс Россия, сегодня, к счастью, соотношение совсем другое, против нас только российский империализм).
Ну, а теперь время обратить внимание на опасности, заложенные в логике событий буржуазно-демократической революции. Вынесем за скобки этой статьи проблему «украинской Вандеи» и «украинского Бонапарта» — это отдельные серьезные сюжеты, тем более, что оба они имеют вполне реальную почву. Сосредоточимся на проблеме революционного радикализма, порождаемого во все времена вполне реальными факторами обычной политики.
Очевидно, далеко не только мне ужасно надоело промедление недавних оппозиционеров, а сейчас ключевых игроков парламентского большинства с формированием нового правительства в то время, когда активизировались сепаратистские силы в Севастополе, Крыму, Одессе, Харькове и Донбассе. Очевидно, не только мне не нравятся (а иногда — очень не нравятся) некоторые персонажи, которые уже «засветились» в рядах новой власти, а особенно — очередные «перекрашенные лисы» из числа еще недавно верных прислужников власти старой (и тут не спасают ссылки на то, что это, мол, специалисты-технократы — какие это к чертям специалисты, если они молча принимали участие в разрушении отечественной экономики и удовлетворении прихотей «Семьи»?). Очевидно, значительное, если не подавляющее большинство тех, кто был в течение три минувших месяцев тем или иным образом причастен к Майдану в Киеве и всем Майданам страны, не удовлетворены и содержанием, и формой нынешних политических процессов, и прежде всего — безнаказанностью тех, кто отдавал преступные приказы и выполнял их, а еще тех, кто отправлял сотни «титушек» в Киев и до сих пор в некоторых регионах опирается на них.
Но я пытаюсь держать эмоции при себе, хотя мое «кладбище расстрелянных иллюзий» в силу возраста и опыта куда больше, чем у молодежи и поколения 40-летних. Впрочем, разве это хорошо — иметь такое «кладбище иллюзий»? И как ни сочувствовать тем, кто не хочет допустить, чтоб мечты миллионов украинцев разбились на наших глазах при столкновении с грубой политической реальностью?
Иначе говоря, революционный радикализм, который по формам своего проявления имеет нечто общее с большевизмом, порождается не столько умозрительными размышлениями, сколько практикой отечественной политической жизни. Ну, а дальше он развивается уже на своей основе. На первом этапе главную роль играют ораторы-популисты — Мирабо, Дантон, Демулен, которые умеют хорошо говорить о народных страданиях и о необходимости народовластия, и в то же время не хуже умеют и любят красиво пожить, причем не всегда на честно заработанные деньги (думаю, читатели сами подыщут украинские соответствия этим деятелям). А в то же время вызревает стремление революционных масс найти лидеров другого типа — которые бы больше действовали, чем говорили, и которые бы действительно заботились об общих интересах, а не о собственной комфортной жизни. И тогда на арену выходят Робеспьер, Сен-Жюст, Катон и другие якобинцы. Именно их методы революционных действий копировал Ленин (понятное дело, с другими целями), именно приход украинского якобинизма в большую политику и их первые шаги мы наблюдаем сегодня (процессы сейчас идут значительно быстрее, чем 220 лет назад...)
«Неподкупный» — так вполне заслуженно называли Робеспьера. Нечего и говорить, что именно деятели такого плана нужны сегодня в Украине. Это объективное требование времени. Так же, как и радикальное отстранение от власти скомпрометированных деятелей бывшего режима и неэффективных говорунов из нынешней оппозиции. На первый взгляд, такие трансформации — прекрасное дело. Но те, кто знает историю, вряд ли в восторге от возможных последствий якобинского неорадикализма.
Итак, проблема номер один: фатально ли мы обречены повторять все основные этапы буржуазно-демократической революции? Или, возможно, опыт истории может помочь избежать опасностей доминирования в революционных событиях как «политического болота», так и неоякобинства с присущими ему эксцессами?
