Скажу сразу, чтобы не ходить вокруг да около. События последнего месяца, в том числе и отсутствие ярких событий, если иметь в виду военные действия в Украине, показывают усиление кремля и успехи его стратегии. Теперь это не «гибридная война», а «гибридный мир». Идет переформатирование отношений ЕС с Россией. Отставка старой российской лоббистки Тальявини не значит ничего, по сравнению с поездкой Путина в Милан на ЭКСПО-2015. Иногда неофициальный визит оказывается эффективнее пышных приемов.
Эксперты сходятся в том, что Италия хочет сближения с Россией, поскольку является четвертым торговым партнером России после Китая, Нидерландов и Германии. Однако двусторонний товарооборот снизился в первые месяцы текущего года на четверть по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. И хотя друг Берлускони, находясь в оппозиции, вряд ли сможет добиться для друга Владимира выхода Италии из режима санкций, давление на истеблишмент оказать может.
• Говорят эксперты и о другом. Достижением кремля следует считать банализацию противостояния, превращение конфликта в повседневное явление. Путин добился главного: де-факто Европа признает за ним особые права в Украине и ограниченность ее правосубъектности. Это всегда было стремлением русских правителей, но только речь шла о разных странах. И то не доктрина Брежнева или Николая I. То доктрина Пушкина, сформулированная им в связи с подавлением польского восстания, в котором он видел:
Домашний, старый спор,
уж взвешенный судьбою,
Вопрос, которого не разрешите вы.
Тогда Польша, при Брежневе Чехословакия, сейчас Грузия и Украина. Европа согласна, Америка противоречива, но, в общем, тоже не лезет. Украинская политика важна не сама по себе, а как предмет торга между президентом и Конгрессом.
• Война же ни на минуту не прекращалась и прекращаться не собирается. Это все видят, но... не видят. Как не видят русской армии в Украине. У нас торговля горит, а вы тут с какими-то пленным грушниками. Москва же пояснила: отставники, а нам с Москвой жить и торговать. От Украины же, как от Греции, — одни убытки и тревоги.
Прежнего международного права больше нет — это достижение Путина, утвердившего право сильного. Логика чекистского гопника оказалась вполне применимой ко всему миру. Но что дальше ждет Украину — большой вопрос. Для Кремля и ЕС такого субъекта нет. Конечно, никто пока не говорит, что Украина — географическое понятие, но для того, чтобы с Украиной считались, надо очень постараться. И вопрос в том, следует ли ждать таких стараний. В сложившейся конфигурации могут быть заинтересованы влиятельные группы среди политической и деловой элиты, а также значительная часть населения. Принимать за настроения всего населения позицию национально-активной и национально-ответственной части общества нельзя.
• А разве не так было в упомянутой Польше во время ее разделов? Против самодержавия восставала часть элиты, в то время как другая ее часть интегрировалась в имперскую иерархию. И касалось это не только элиты — интеграция шла в средних городских слоях. Но в целом нация оставалась безучастной к происходившему.
То, что вызывает наибольшую гордость украинцев, наиболее тревожно. Речь идет о волонтерском движении, которое компенсирует институциональную немощь. И в Украине, и в России многие живут иллюзиями о гражданском обществе, которое складывается из малых дел, независимо от государства, о том, что именно так формируются нации. Совсем недавно писал о роли благотворительных и прочих общественных организаций в нацистской Германии и современной России. История всех европейских наций показывает, что гражданское общество формируется только параллельно со строительством дееспособного национального государства. Если угодно, сверху, а не снизу. А эксперименты с самоорганизацией оборачиваются самоконвоированием, поиски прямой демократии приводят к тоталитаризму.
Да и не могут никакие волонтеры создать и вооружить армию, способную противостоять самой сильной, на сегодняшний день, армии Европы. Для этого потребен национальный порыв, который в Украине не заметен, если не сводить все наблюдения за волонтерами и тем, кто им помогает.
• Впрочем, военная эскалация может стать нужной кремлю по причинам сугубо внутренним — дабы еще более сплотить и консолидировать население. Политический режим в России все явственнее становится тоталитарным. Очевидно, затеяна ротация депутатского корпуса — выборы в Думу состоятся, скорее всего, 20 сентября. Вслед за этим весьма вероятны кадровые и институциональные перемены. Украинофобия и постоянная война в Украине являются постоянно действующим фактором управления Россией. Управления ежедневного, уже рутинного. Возможно, для серьезных перемен потребуется обострение ситуации в Украине.
При этом происходит эрозия тех социальных групп, — и без того малочисленных и разрозненных — которые не разделяли общих настроений. Особенно хорошо это видно по высказываниям медиа-персон, пытающихся изобразить особую позицию, не вступая в конфликт с властью. Вслед за Александром Гельманом отличился Александр Городницкий. Он, как и Гельман, считает, что Крым с Севастополем, конечно, должны принадлежать России, но отнимать его следовало не так грубо. А до того нечто подобное писал колумнист Газеты.ру Андрей Десницкий. Обычно такие совпадения бывают при централизованном запуске агитпроповского клише. Но, может быть, все гораздо хуже — они действительно считают это гражданской позицией.
• Более всего удивило, что некую оппозиционность усмотрели в рептильном выступлении Александра Сокурова при получении очередной государственной (бывшей сталинской) премии из рук Путина. Режиссер попросил батюшку-царя воевать малой кровушкой, жалеть солдатиков и офицериков. Умиление и просветление.
Если же рассматривать вероятность эскалации военных действий в Украине, считая целями войны деградацию и разрушение этой страны, то у кремля есть отработанная в Грузии стратегия, сочетающая военные удары с активным вмешательством в избирательный процесс. Так что весьма вероятно появление какой-нибудь «Украинской мечты». И я бы не стал смеяться над новым блоком Симоненко и Витренко. Это явный пробный шар. Следует ждать переформатирования партийной конфигурации в Украине, союза часть элиты с кремлем и выдвижения популистских лозунгов.
Предотвращение подобного развития событий — тоже развитие институтов новой украинской государственности.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист; Москва, специально для «Дня»
