Вчера вечером над Одессой наши сбивали русские ракеты, а на обстреливаемых площадях размышляли о судьбе русских памятников: be or not to be изваяниям чужих классиков. Вот россияне не размышляют. Сносят вместе с городами и весями без переживаний. Рефлексируют по этому поводу только бежавшие из СПБ и Москвы наследники бунинской юдоли, не рассмотревшие за окаянными днями окаянной родины.
В Одессе ракете негде упасть без попадания в символ русского величия. Тут и Екатерина торчит на лобном месте, два Пушкина примостились рядышком, сидит у разбитой телеги певец местной малины Бабель, домик Паустовского смотрит запыленными окнами в направлении десанта с моря, «александрийский» столп вознесся в парке Шевченко, как имперский противовес украинской свободе. Словом, стирание следов российской, советской и беллетристической знати для южной Пальмиры предмет болезненного будущего. Не потому, что дорого прошлое. Стыдно за недавнее время, когда восстанавливали «прежний облик города» в пику перспектив для его населения. Это тема отдельного разговора, которого не избежать… Пока же коснемся персоны, жившей когда-то в Одессе пыльной.
Пушкин. Русско-советский поэт. Русский понятно почему, а советский по причине широкого применения в учебном и культурном процессе. В нем фигура Александра Сергеевича служила ширмой для отгораживания от мировой поэзии, например, того же Байрона, более талантливого, более глубокого и более значимого для европейца. К тому же волонтера, построившего для Греции флот. Поэтому мое поколение в школах зубрило «зимы» с торжествующими от счастья крестьянами, штудировало «Полтаву» вместо чтения «Mazeppa», и ограничивалось «Заповітом» Шевченка, для заполнения графы «украинская литература». Пушкин подменял все, играя в советской действительности роль заместителя Ленина, плотно заполнив своими изображениями одну десятую часть суши. На остальных частях континентов его творчество не вызывало больших восторгов. Он не входил в мировую классику, посвятив свою лиру не человечеству, а одному из многочисленных народов. Увы, не нашему.
Я не сторонник компанейских подходов к сносу и установке памятников, если они не изображают одиозных фигур истории. Поэтому надо трижды подумать убирать ли бюст АСу на Приморском. Все же его установили горожане в память о пребывании. Принадлежность к месту подтверждена. Но на поэзию с ракетами русского происхождения, стоит обратить внимание, как на беду литературного беженства из Одессы. Состоявшись на субстрате средиземноморского и европейского антропогенеза, многие поэты и писатели отказались от него ради служения иным идеалам. На одесский подвой был посажен московский привой. Поначалу генетическая несовместимость тканей не обнаруживалась, мы радовались новым побегам, гордясь своим корнем. Но сейчас все изменилось. Из атмосферы Москвы листочки тянут яд, загрязняя им нашу почву.
Большинство русских не знают своей литературы. Наблюдение самих россиян, которое несколько лет назад высказал академик С.Капица. Большинство украинцев (по крайней мере в Одессе) тоже не знают своей литературы, но знакомы с русской в силу языкового выбора. Такова эскапада современности. Два незнания встретились на парадоксальной войне. Агрессор уничтожает собственную культуру, замахнувшись на чужую, а жертва пытается либо сохранять, либо удалять тексты и авторов, не удержавших оккупанта от преступлений. Трудно найти аллюзию и сравнение происходящей битвы девальвированного слова с беспристрастным взглядом. Память хранит впечатление об одном, а глаза фиксируют совсем иное. Отсюда и эта полемика о русских писателях на украинских просторах.
Что ж, памятники ставят и сносят народы и время. Процесс не зависит от наших читательских вкусов. Кто-то любит Булгакова, а кто-то - наоборот. Дилеммы нет. Книги ведь никто не запрещает. Кто предан «Собачьему сердцу», имеет право с ним не расставаться, кому нравятся онегины и печорины, пусть остается с «лишними людьми» России. Война идет и за эту свободу выбора. Как и за право наций определять, что для нее важнее в истории, культуре и облике городов.
В наших краях памятники русским героям стоят на пьедесталах веками выстроенной пропаганды общности «единого», по определению Путина, народа. Многие не подозревают о диссонансе смыслов, когда где-нибудь в Полтаве приходят к бюсту поэта, написавшего «Полтаву», но охаявшего украинского героя за независимость полтавчан. Увы, колониальное прошлое пускает глубокие корни. В индийском Мумбаи есть бунгало Киплинга с его бюстом. Там власти подключили время для восстановления справедливости. Со временем не поспоришь. Мемориал превращается в прах. А иначе и быть не может, если нация намерена опираться на свое.
