Ход переговоров контактной группы в Минске показал, что после 31 декабря 2015 года пролонгация Минска-2 не изменила содержательную конфигурацию процесса. Все, чего удалось достичь в 2015 году, позиции сторон, - осталось неизменным, изменился только представитель Москвы.
О Минске-3 говорить рано хотя бы потому, что у всех сторон есть понимание: цели, задекларированные вторым кругом минских переговоров, сыграли определенную роль в деэскалации конфликта, но за год не только не решили конфликт, но и не приблизили к его решению. Поэтому надо искать дополнительные формулы - установление однозначных трактовок протокольных решений, определение временных границ и т.п. Но далеко не у всех есть такое желание.
Таким образом, собственно, сегодня словосочетание «Минск-3» - не больше чем стилистическая фигура. Для того, чтобы Минск-3 стал реальным, необходимо желание сторон, в первую очередь РФ. Сейчас, несмотря на желание ослабления санкций со стороны ЕС, такой заинтересованности незаметно. Чего стоят заявления относительно контроля украинской границы со стороны РФ, которые свидетельствуют, что Россия никуда отсюда уходить не собирается. А заинтересована прежде всего в продавливании давних политических целей - в изменениях к Конституции Украины, которые стратегически могут приоткрыть ящик конституционной Пандоры, в особом статусе отдельных регионов Донбасса, что позволит легализовать режимы на территориях самопровозглашенных ЛНР, ДНР. Если посмотреть на принятый закон об особенностях самоуправления в отдельных районах, то очевидно: его весьма гипотетическое действие после гипотетических выборов только увеличит количество вызовов и конфликтов (чего стоят заложенные в нем положения о контроле над прокуратурой, судами со стороны самопровозглашенных руководителей). Если у украинской власти нет действенных антидотов против этого (хотя бы понимания, как в будущем решать эти вызовы политически), использовать такие «лекарства» сегодня опасно.
Сомневаюсь, что приезд Грызлова является месседжем со стороны Москвы, что отныне вопросы, вынесенные в минский формат, будут решаться более конструктивно. Да, это политический сигнал, но он совершенно не означает кардинального изменения политики России в вопросе Донбасса и Крыма.
Кстати, сам приезд Грызлова был крайне критически воспринят украинским обществом и создал основания для трактовки его как подковерных договоренностей с агрессором «за спиной у всего народа». Поскольку цена таких договоренностей непонятна, зарождаются всевозможные конспирологические версии о «предательстве». Не думаю, что это так. Есть вещи, о которых во время переговоров нельзя говорить общественности, нельзя открывать все карты. Но коммуникация с обществом должна быть. Даже коммуникация с парламентом - для того, чтобы в ВР понимали смысл, например, конституционных изменений относительно «особенностей самоуправления» в отдельных районах Донбасса.
Вместе с тем многое будет зависеть от ситуации в России. Это в прошлом году казалось, что Кремль никуда не спешит и затягивает время. Сейчас фактор времени в большей цене: нефть дешевеет, санкции не отменены, расходы на содержание Крыма, на войну на Донбассе и в других горячих точках за пределами Федерации истощают бюджет, и Россия осознает, что она не скатерть-самобранка. Речь идет не только о деньгах. Запущен опасный маховик, когда возрождение имперского величия, «страна, вставай с коленей» становится лозунгом миллионов. В этот костер надо подбрасывать новые дрова - Украина, Крым, Турция... Пропагандистскую машину остановить будет сложнее, чем ее запустить. Насколько России хватит возможностей находиться в таком состоянии, когда поиск внешнего врага предоставлял возможности для консервации режима и общественной мобилизации вокруг лидера, но при этом ресурсы исчерпываются?
На недавней пресс-конференции Петр Порошенко сказал, что 2016-й станет годом решения проблемы Донбасса и, возможно, началом решения проблемы Крыма. Это весьма обнадеживающее заявление имеет одно «но», и оно заключается в том, что сегодня сложно увидеть предпосылки для решения этих проблем. Почему же Президент говорит об этом? Наверное, прежде всего для того, чтобы дать обществу надежду на урегулирование. Но одновременно это и пас в сторону Запада, в первую очередь Германии как председательствующей в ОБСЕ, которая, вероятно, хочет решить ситуацию вокруг Донбасса в течение 2016 года.
На повестке дня Германии одним из вопросов стоит урегулирование ситуации на Донбассе, и хотелось бы, чтобы это было потенциальной «историей успеха». Но каким может быть содержание такого гипотетического успеха, какими могут быть его последствия для будущего Украины, какова цена мира может быть заплачена? Также понятно, что Украина может почувствовать усиление давления в той части переговорного процесса, который касается элементов политического урегулирования.
Общественные настроения, отразившиеся в последних социологических исследованиях, свидетельствуют, что украинцы считают приоритетом решение конфликта на Донбассе, но большинство не видит оснований для введения специального статуса для этого региона, для предоставления ему специальных преференций. То есть цена мира – важный вопрос для большинства наших сограждан. И украинские политики, и наши внешние партнеры должны учитывать такие настроения. По крайней мере объяснять обществу форматы договоренностей и их потенциальные последствия.
Юлия ТИЩЕНКО, аналитик Украинского независимого центра политических исследований
