О кремле как бенефициаре терроризма сказано много. Именно поэтому разговор стоит продолжить — бывает и такое, что о чем-то надо поговорить, потому что об этом сказано много, а не мало. Особенно о возможной причастности кремля к терроризму. Уже много лет я повторяю, что расследование загадочных взрывов домов в 1999 году является непременным условием демократического переустройства России. Но пока оно не проведено, можно оперировать только фактами, которые — вот это принципиально важно — и без доказательства прямого участия нынешней русской власти в терактах дают полное представление о ее природе.
Повторю уже сказанное. Крупные теракты совпадают с этапами становления тоталитарного строя. Терроризм в современной России является частью политической системы, а не направлен против нее. Он системен, а не антисистемен. Материал, накопившийся с девяностых годов, позволяет сделать вывод о том, что терроризм является важнейшим средством легитимации власти.
В течение достаточно длительного времени мы наблюдаем извлечение людьми во власти личной выгоды из терактов. В истории так бывало не раз, особенно в истории русской. Уместно вспомнить, что симбиоз терроризма и спецслужб прослеживается в России, по меньшей мере, со времен народовольцев. Их окончательное слияние произошло в тоталитарных ЧКГБ и ГРУ. Это и прямое сотрудничество террористов и тех, кто с ними боролся, и более глубокая общность интересов. Так, терроризм эсеров и большевиков после манифеста октября 1905 года остановил развитие гражданского общества и мирную эволюцию политической системы в России, в чем были заинтересованы как экстремисты, так и значительная часть правящей элиты.
Прямая причастность русских спецслужб к прежним и нынешним терактам пока не доказана, существует в качестве одной из равноправных версий, в пользу которой есть ряд косвенных свидетельств. Но не так уж важно, что там было— вот это необходимо понять и принять. Существенно другое — очевидное стратегическое взаимодействие терроризма и укрепляющейся при его пособничестве тоталитарной власти, перенесшей это партнерство на международные отношения.
Представьте себе ситуацию: Гитлер, ссылаясь на козни коминтерна (совершенно реальные), на убийства и похищения людей (привет Цветаевой и Эфрону), на вежливых людей в Испании, на чудовищные репрессии (никогда они не были секретом для Запада, тот просто не хотел их замечать), на экспансию СССР на Востоке — от Афганистана до Маньчжурии, — предлагает союз Британии, Франции и США. Взамен те закрывают глаза на развертывание хозяйства Эйхмана и территориальные приобретения рейха за счет ликвидации соседних государств. И забывают поговорку: волка на собак в помощь не зови.
Ничего нового. Терроризм легитимировал несменяемость и вседозволенность власти внутри России, теперь он становится средством ее легитимации мировым сообществом. Именно это произошло на G20. Если даже появятся неопровержимые доказательства причастности кремля к терактам, они будут проигнорированы политической элитой запада. Так уже происходит с расследованием гибели малайзийского самолета, с убийством Литвиненко, с рязанскими учениями. Путин — один из них. А значит, он неприкосновенен и вне подозрений. Такова логика тех, кто определяет, каким быть миру.
И они не хотят замечать, что определяет теперь это один Путин. Мир стал однополярным, неприкосновенность и вседозволенность Путина получили международные гарантии.
Безусловно, это результат продуманной и весьма успешной политики кремля, который пользуется тем, что цивилизованный мир и его лидеры пока демонстрируют полную несостоятельность. Нет никакого смысла интенсифицировать бомбежки на Ближнем Востоке, поскольку современный сетевой терроризм давно уже базируется в самой Европе и рекрутирует приверженцев вовсе не из новых мигрантов, а из тех, кто уже укоренился в новых условиях. Поэтому и в нападках на беженцев нет никакого резона.
Современные технологии позволяют держать под IT-колпаком всех пользователей Интернета и самых массовых гаджетов, высокотехнологичный контроль налажен. Но это никак не влияет на перемещение по миру оружия, патронов, взрывчатки. И никак не препятствует превосходной организации терактов с использованием новейших технологий и простейших взрывных Мыслепреступления — иное дело — их выявить и придумать легко и просто, а терроризм неуязвим во всем мире, как и наркоторговля.
Атака на Париж не сплотит Европу — литовцы и чехи не считают ее направленной против них, как французы и итальянцы не сочли нападение России на Украину антиевропейским. Результатом терактов исламистов в Париже станет ужесточение позиции Франции и ЕС по отношению к Израилю. Обвинения в его адрес уже звучат на высоком уровне.
И как тут не поклониться в ноги сильному волевому человеку из Москвы? Барак Обама уже поклонился. Вот только одна деталь. Прежняя модель русского тоталитаризма имела некие цивилизационные рудименты. Лозунги «грабь награбленное» и «все поделить» несли в себе нечто рациональное. Нынешняя модель окончательно стала варварской — все утопить. Разрушение ради разрушения. Чтобы понять, какое устроение жизни Россия может предложить Европе, надо увидеть гниющие Абхазию, Приднестровье и Донбасс.
Дмитрий ШУШАРИН, историк, публицист, Москва, специально для «Дня»
