Разговоры о выборе Украины стали банальными. Фактически референдум 1 декабря 1991 года за независимость уже был европейским выбором. Все попытки империи повернуть колесо истории вспять отбрасывались всеми президентами, которые, кстати, вышли из коммунистической школы.
Дело в том, что национальный выбор был сделан еще задолго до нашего рождения. Нужно только глубже осмыслить следы в исторической памяти. Нашему поколению осталось расчистить давно проложенную дорогу, расчистить от политических наслоений эпохи перманентного крепостничества и террора. И, главное, прорваться сквозь джунгли стереотипов, закрепленных вековым страхом.
В песне о побеге из чужого плена «на ясні зорі, на тихі води, в край веселий між люд хрещений» все было ясно. Продвижение в Европу не такое ясное, европейский дом настораживает правилами твердой дисциплины и суровым соблюдением законов: dura lex sed lex. Там свои неудобства и свои болезни, в этом благоустроенном доме. Но наша молодежь, которая выехала туда, почему-то не хочет возвращаться к родному хаосу, воле и произволу. В европейском доме заведено лечить болезни и называть вещи своими именами, а также отвечать за свои слова и поступки. Заведено давно, предыдущими поколениями. А в нашем доме государство — это одно, а народ — это совсем другое, иногда противоположное.
Я принадлежу к поколению диссидентов, которые в период сибирской ссылки переписывались с Западом, получали книги и моральную поддержку от коллег из ПЕН-клубов Англии, Германии, Италии и других стран. Конечно, я благодарил людей Запада за помощь, временами извинялся, что мы и в XIX, и в XX веке получаем от них помощь. Почему вы оказываете помощь нам, а не мы вам? В ответ поступали благодарности за то, что мы являемся людьми, которые возвысили ценность свободы и своим достоинством помогаем им придерживаться принципов и высоких целей. Помощь бедным — это личное дело милосердия, а помощь тем, кто борется против рабства, — это наше совместное поле защиты человека и высших ценностей.
К сожалению, наши апелляции к мероприятию не закончились и в XXI веке. Мы и дальше нуждаемся в помощи.
Те же имперские силы дальше проводят информационную войну, и опять не гнушаясь никакими средствами. Они держат в своем плену дезинформации миллионы людей, нужных им для голосования за кандидатов вчерашнего дня. Фактически области Восточной Украины, где проживают люди украинской традиции и ментальности, тотально покрыты сетью российской имперской пропаганды. И даже молодежь, которая берет информацию из Интернета, с трудом вырывается из этого плена манипуляции сознанием.
Для нас было бы значительной помощью, если бы на Западе появились аналитические публикации с обстоятельным изучением стратегии и технологии обмана и лжеинформации об Украине. Многое используется ими из арсенала большевистской пропаганды ненависти, и это сочетается с неоимперскими технологиями распространения такой же ненависти и нетерпимости. Не лишним было бы объяснение западных авторов, что такое фашизм и чем он отличается от легализированного криминала донецкой мафии.
Дело в том, что современное оружие в борьбе против демократии необходимо для имитации демократических выборов. Наша совместная цель — донести до народа правду. В информационной войне ложь должна проигрывать.
Очень непросто людям понять, почему Донецк и Украина — это антиподы, как футбольные клубы «Шахтер» и «Динамо». Почему Донецк голосует за «своего», даже когда его не уважает. Почему Донецк принял украинский флаг, не приняв смысл украинской государственности.
Давайте не будем забывать, что Донецк раньше назывался Сталино. Здесь собирались рабочие, ссыльные, беглецы, поселенцы из разных областей. Коммунистическая партия воспитывала советскую российскую ментальность с обостренной нетерпимостью. Криминальный элемент легко вписался в это сталинское сообщество. Но запланированной сверху «переплавки» так и не вышло. Донецк очень разнородный, но сблокированный в политическую массу, которая голосует по советскому стандарту, где каждый боится выделяться.
Лет 15 назад в Париже известный французский философ Безансон, который проникся симпатиями к Украине, поставил мне вопрос: «А почему бы украинцам не избавиться от Донецка и не освободиться от лишнего груза?».
«А знаете, — ответил я, — из Донецка вышли самые известные украинские диссиденты, литераторы, деятели национального сопротивления, а они, соответственно, имели там и свою среду. Отделения не выйдет...».
Кроме того, для пробуждения Донецка тоже нужна помощь Запада, в частности простое разъяснение, что без национальной идентичности чувство достоинства невозможно.
Если к Западу, как к арбитру, донецкие посткоммунистические еще прислушиваются, то к голосу независимой Украины с ее религиозной традицией совок глух. Следовательно, трезвые голоса Запада могли бы им напоминать аксиомы государственности и правила, которых следует придерживаться.
Кстати, к признанию таких правил донетчане часто приходят через религию.
Пророки либерализма предвещают постхристианскую эру, но мы в Украине с радостью читаем тихие напоминания западных лидеров о христианских основах западной цивилизации.
Мы уже имели постхристианскую эру более 70 лет. В итоге образовался тип человека, которому нельзя верить, на которого нельзя положиться. И этот деструктивный человек хочет неограниченной власти. Но все же перед всеми нами стоит проблема налаживания сотрудничества с ним, с людьми разными и враждующими. Это требует больших усилий и большей мудрости, чем война.
Ненасильственным сопротивлением злу, в сущности, наполнена жизнь в мире, где в моду вошел конформизм.
