За несколько дней отключения картинки и звука российских ТВ-каналов, мы оценили мощность оружия массового поражения. В то же время, столкнулись со сложной проблемой жизни украинского медиа-пространства. Какой уровень демократии может позволить себе редакция СМИ в стране подвергшейся нападению и оккупации? Ведь до сих пор стандарты журналистики формировались американцами, британцами, немцами, французами, то есть теми, кто говорил правду о своей войне на чужих территориях: Вьетнама, Алжира, Фолклендских островов, Ирака...
На их примере родилась практика эффективной борьбы с военными ведомствами, участвующими в агрессии. Но нет правил, как следует вести себя в обороне, когда танки захватчиков концентрируются вблизи суверенных границ. Просто констатировать факт, предугадывая повторение стратегии Гудериана в восточном исполнении, — неразумно. Во времена тяжелых испытаний и больших переживаний, всем хочется подробнее знать о мерах собственной защиты, чем о планах нападения. Но, окутанные лентами новостей эфирного и цифрового мира, мы редко находим обнадеживающую информацию с нашей стороны и все больше погружаемся в страх, нагнетаемый извне. А это укладывается в уже понятный сообществу российский сценарий устрашения. Напряжение на границах, напряжение в обществе, и недоверие к власти, гривне, армии, всему украинскому, должны, если не уничтожить страну, то повергнуть ее в хаос на долгие годы.
В эти окаянные дни, украинская журналистика и сформированная нами среда свободы слова проходят самое важное испытание. Мы, по-разному думающие, вольные в интерпретации фактов, не зависимые от государства, противостоим антиподу. С нами воюет целостная, управляемая и финансируемая из единого центра пропагандистская машина крупной тоталитарной страны. Там «все ходы записаны» и расписаны роли, там каждое сообщение соответствует тактическим и стратегическим целям, ставки верховного главнокомандующего на поражение Украины.
Что мы можем противопоставить этой силе темной? Абстрактную идею правды, собственную позицию, или скоординированные действия сообщества, осознающего все риски и опасности вызова времени?
На самом деле, мы можем больше, чем полагаем. Все достояния человеческой цивилизации, от египетских пирамид до Силиконовой долины создавались свободными людьми. Не рабы делают историю. И свобода нашей журналистики не отвлеченное понятие, это сила, обличенная в право на поступки согласованное с внутренними убеждениями. Каждый из нас, выходящий в эфир, пишущий статью или комментарий в социальных сетях, разделяет ответственность за моральное состояние общества. На что мы настроим своих граждан, к тому они и будут готовы.
Сегодня журналисты могут существенно повлиять на психологический климат страны. Восстановить, наконец, крайне необходимую практику регулярного информирования общества о действиях власти. Многие министры начали использовать социальные сети для коммуникаций с обществом, но нужна целостная система еженедельных брифингов для проявления позиции государства по всем актуальным проблемам. Это важно для каждого человека в Украине, для иностранных журналистов и аналитиков, внимание которых приковано к Киеву. Во время крупных антитеррористических операций в западных странах принято создавать единые центры координации ведомств. Они становятся и главными источниками новостей по динамике ситуации. Почему мы не способны создать что-то похожее? Ведь у руля страны так много людей из медиа.
Журналисты во власти явление не редкое. Многие из них, блеснув перьями, на газетных фронтах, блистали и на политических, как Бенито Муссолини. Простите за пример тенденциозного характера, но у человека получилось очаровывать народ на разных поприщах. Недавно в Торонто за места в парламенте сражались сразу четверо: обозреватель, ведущая программы на ТВ, репортер и автор собственных колонок. Профессиональное сообщество обратило на это внимание и выводы CAJ (канадской журналистской ассоциации) мне кажутся любопытными. Это даже не выводы, а размышления. Например, об обязанности всегда говорить правду. Для журналиста она краеугольный камень профессии, а политика не любит излишней откровенности своих слуг. Поэтому журналисты, расцветая в одной системе координат, вянут в другой. Это канадцы считают главной проблемой своего сообщества, где многие люди конвертируют популярность, добытую на одном поприще, в карьерные выгоды на другом. Поэтому и обратились к коллегам с призывом «политического целомудрия». Думаю, и у наших журналистов уже созрело понимание этой проблемы, когда яркие борцы за общие идеалы превращаются в незаметных функционеров партийных рядов. Хотя все люди, независимо от профессии, имеют право избираться и быть избранными, все же, находясь на глазах и устах «по работе» это право реализовать проще и дешевле. И раз уж люди от фронта гласности пришли на традиционно закрытые поприща, то вместо обнародования государственных секретов, хотелось бы видеть очертания информационной политики во имя народа. Мы можем узнать о других персонах в кабинетах власти, кроме продажных и лживых? Или нет таких, как утверждают ваятели отрицательных героев из украинского естества?
В христианской морали уныние тяжкий грех. Потому, считают богословы, что падшие духом приумножают число отчаявшихся и потерявших веру, а значит, и силы зла. Религиозный постулат не теряет актуальности в светской интерпретации. Когда нам выпадает неприятная обязанность сообщить плохие новости близким, мы сначала готовим их. Потому, что любим, жалеем и не хотим усугублять беду нечаянно оброненным словом. Мы не вправе закрывать глаза и уши для правды, это не профессионально. Но распространять панику — аморально. Трудно провести грань между тем и другим состоянием с помощью одних знаний, но сердце подскажет.
