Короткий факт из исторической хроники, но за ним — горечь трагедии, которую переживает Украина. 2 мая в поселке Репки, что на севере Черниговщины, похоронили военнослужащего Дмитрия Куриленко. Парню было только 22 года. Как сообщают местные интернет-ресурсы, Дмитрий подорвался на мине во время военных действий на Донбассе.
Теперь каждый день нам поступают подобные сообщения — Украина в состоянии непровозглашенной войны. В ряде регионов страны стало опасно быть сторонником ее единства. Часть местного населения (среди них — немало проплаченных) блокирует наших военных, их технику, образует «живые щиты», что дает возможность террористам стрелять в украинских солдат. В кадре женщина-врач бьет раненного мужчину — потому что «не воспринимает» его политических убеждений. Мы привыкаем к шквалу насилия в политической жизни. То есть то, что мы раньше так ценили, — мирная жизнь — идет в прошлое. В повседневность входит война.
Все это происходит на фоне бессилия и пособничества местных силовых структур и органов власти и многих вопросов к центральной — и здесь возникает непреодолимое ощущение, что это уже когда-то было: «Правительство должно уметь предотвратить преступление: убитые граждане, изнасилованные женщины, воровство общественного и частного имущества хулиганами и черносотенцами, которые пристали к шайке большевиков, — это грех и попустительство Временного правительства и его агентов», — писала одна из местных газет в декабре 1917 года. Приблизительно в то же время, когда посланцы Совета народных комиссаров РСФСР создавали свои марионеточные властные органы (к которым, по словам известной большевички Евгении Бош, сами относились с юмором), а вскоре в ситуации хаоса, в значительной мере ими же спровоцированного, пришла и «помощь» — вооруженные отряды Сиверса, Муравьева и подобных, которые устанавливали «свободу» на штыках революционных войск и физически уничтожали несогласных или таких, кого они считали несогласными. Российские силы прикрывали и несколько украинцев, — таких, как Юрий Коцюбинский — по словам Сергея Ефремова «настоящего отца выродный сын». Часть населения приветствовала появление пришельцев, ведь надеялась на установление хоть какого-то порядка. Попробовав его, потом жалела, но поздно — уже никто никого ни о чем не спрашивал.
Сегодня подобное разгорается на наших глазах. Невероятно. Тогда, в начале двадцатого века, несмотря на все недостатки украинской революционной власти, она имела достаточно сил, чтобы самостоятельно справиться с возникшими проблемами. Но такой шанс не дала Российская федерация — сначала она объявила Украинской народной республике войну, а затем, по-видимому, из соображений политеса, заявила, что это борются украинские рабочие и крестьяне с украинской буржуазией, известный деятель В. Антонов-Овсеенко, который захватил Харьков, превратив его в оплот противников УЦР, даже получил специальное указание от Ленина — избавиться в документах от первой составляющей фамилии «Антонов». Нашлись такие, кто поверил, потому что хотели верить, а подавляющее большинство занималось собственными делами, крестьяне (преимущественно) — делили землю, надеясь, по-видимому, воспользоваться случаем и не задумываясь над последствиями. Потом советским гражданам семьдесят лет рассказывали о кровавых украинских националистах, с которыми боролись большевики (конечно, преступления последних оставались за кадром). Как видим из страшилок, распространенных на востоке нашего государства, а еще больше — в России, такие представления до сих пор не стали достоянием прошлого. И методы тоже.
Иначе трудно объяснить, почему на востоке Украины события так напоминают то, что уже было, и сразу приобрели силовой и вооруженный характер — в отличие от Майдана, который прошел драматичный путь изменений. Постоянно раздается — киевское правительство ведет не ту политику, нас не слышат. А какую надо? Похоже на то, что единственным ответом на такие вопросы является слово «Россия», которое заменило «пролетарский интернационализм». А вот откровенное невосприятие Украины как явления осталось. Как и завоз подготовленных боевиков из соседнего государства — так сказать, для распространения «правильных» настроений и разжигания конфликтов, то есть — создания хаоса. Дальше — известно что.
Как и многие другие события, пережитые нами за последние месяцы, такие ужасы еще год назад казались бы чем-то невероятным и абсолютно фантастическим. Но теперь вроде бы кто-то вытащил старые скелеты из шкафа истории, и они ожили, начали двигаться и стали частью нашего настоящего. Цель их манипуляций слишком очевидна — сорвать президентские выборы 25 мая, доказать, что Украина, по словам президента России Владимира Путина, недодержава. Следовательно, как таковая лишена права на самостоятельное существование. Вероятно, нынешнее руководство нашей северо-восточной соседки решило дать последний и решающий бой за Украину, несмотря на собственные возможные потери.
Сообщения украинских СМИ насыщены информацией о россиянах, которые прибывают в нашу страну вовсе не посетить родственников и не с туристической целью. Частично потом они фигурируют в милицейских протоколах относительно задержанных. Но существуют (к сожалению, не так много) и другие граждане нашей соседки, которые настроены критически к действиям своей власти. Чернигов недавно посетил известный российский специалист-украинист, руководитель Центра украинских исследований Института Европы Российской академии наук Виктор Мироненко. Он провел встречу со своими земляками и, с помощью Интернета, — с участниками из Донецка, Винницы, Луцка, Кировограда, Симферополя, Ровно, Сум.
«Как гражданин России прошу прощения за трагические ошибки, которые сделаны в российской политике... Объективно она направлена на разрушение соседнего государства, которое для России имеет метафизическое значение... Российская администрация события в Украине воспринимает как технологию, направленную на смену уклада государства и внешней ориентации. Поэтому пытается продемонстрировать подобную обратную технологию... То, что происходит сегодня, — наихудшее... А еще нынешняя политика призвана отвлечь внимание граждан России от внутренних проблем. Такие действия противоречат ее собственным интересам. Правда на стороне Украины», — собственно, такие мысли прозвучали во время общения. Отметим — такие встречи для Чернигова стали традиционными, но, в отличие от предыдущих, нынешняя проходила в условиях, когда любой грохот за окном аудитории поневоле вызывал вопрос — что это? Ведь город над Десной находится на пути потенциального главного удара.
Эксперт отказался давать какие-либо прогнозы, ведь, по его убеждению, российское руководство сделало то, чего не может принять мир: односторонним решением о вхождении Крыма в состав Российской Федерации разрушило Ялтинскую систему (хорошая или плохая, но она позволяла жить в мире). И даже Вестфальскую. То есть сделала шаг с абсолютно непредсказуемыми последствиями, а теперь только ухудшает ситуацию. Без правил может произойти все что угодно.
Оказалось, что москвич уже три месяца не смотрит российское телевидение и считает, что каналы, которые он раньше смотрел, надо отключать. И дело не в том, что там представлена иная, отличающаяся от украинской, точка зрения. Вопрос в тональности — она пренебрежительная. Не существует российского канала, который бы хоть как-то пытался благосклонно относиться к Украине. Телевидение во всем мире выполняет функции и средств информации, и пропаганды одновременно. Но в России оно сугубо пропагандистское. На российском ТВ раздается постоянный повтор слов: фашисты, фашисты, бандеровцы, бандеровцы... Человек реагирует на него, даже не пытаясь разобраться, есть ли там что-то. Речь идет о сугубо макиавеллевской политике, реанимированной российской администрацией.
Впрочем, Виктор Мироненко все же оптимист: он абсолютно убежден, что при всех проблемах Украина путь выбрала и выбрала окончательно. Острая реакция руководства России подтверждает — речь идет о позиции большинства граждан Украины. Если Украина выдержит, сохранит свое единство, начнется ее интеграция в семью европейских народов, то рано или поздно это повлияет и на Россию. В результате она пойдет тем самым путем, что и Украина.
Это, так сказать, на перспективу. А теперь мы живем в другой реальности. В конце концов, чтобы будущее наступило, мы должны выстоять.
