Например, в одном из вечеров маэстро представил опус «1 + 16 + ...» — не-концерт для скрипки и струнных, исполненный британским скрипачом Питером Шеппардом-Скайевердом и Национальным симфоническим оркестром Украины (в определенных частях произведения скрипач вроде бы играл, но звука не было — слушатели должны были сами дофантазировать музыку). А в произведении Homo ludens V интервью с заикой или 10 минут «в трубу» для трубы в исполнении Игоря Бойчука слушатели увидели перформанс, в котором исполнитель на своем музыкальном инструменте и голосом изображал отчаяние человека, который заикаясь, не может произносить обычные слова. Но в конце произведения слушатели все же услышали, что стремился сказать трубач, а это была фамилия автора и название его произведения...
— Музыка, которую я пишу, очень непростая, и далеко не все музыканты, исполняющие хорошо классическую музыку — Баха или Шопена, — будут брать эти произведения: очень часто это им не подходит по эстетическим соображениям, потому что они воспитаны на классическом искусстве, и ничего нового их не интересует, — говорит Владимир РУНЧАК. — Есть музыканты, которые играют классику и современную музыку, думаю, что это правильный путь, потому что все должно развиваться. Когда в репертуаре исполнителя есть разные произведения — он достигает большего мастерства. Сотрудничество композитора и музыканта является очень важным и только тогда рождается попадание в десятку, когда исполнитель готов к исполнению этой музыки, а автор может что-то такое подсказать, что исполнитель просто не может знать, потому что он не автор музыки. И тогда действительно возможен хороший художественный результат.
— Как дирижер, вы тоже работаете с современной музыкой. Есть ли проблемы в подборе репертуара?
— Практически с самого начала своей творческой работы и до сегодняшнего дня, я выступаю, как с камерным ансамблем «Новая музыка в Украине», так и в качестве приглашенного дирижера с разными оркестрами. В частности, я уже второй сезон являюсь главным приглашенным дирижером в Государственном камерном оркестре Азербайджана им. Кара Караева. Моя цель — исполнение современной симфонической и камерной музыки, классики ХХ века... Сейчас на современную музыку сложно распространить билеты. Выход из этой ситуации я вижу такой — когда дирижеры начнут включать в свой репертуар и классику, и современную музыку, тогда слушатель, который приходит послушать произведения Рахманинова или Шопена, услышит и современную музыку. Тогда и слушатели будут постоянно в контексте того, что происходит, и музыканты будут подготовлены к тому, что современная музыка — это не что-то чрезвычайное, а это — нормальное развитие музыкального процесса, и дирижеры будут дирижировать современную музыку не только в рамках авангардных фестивалей. Я это называю «фестивальное гетто», потому что на подобных фестивалях звучит только современная музыка и, как результат, мы слушаем сами себя. Это — неверный путь. Современная музыка не является чем-то чрезвычайным, просто каждый художник пишет на языке своего времени и, мне кажется, если бы классики — Бах, Моцарт или Шопен — жили сейчас, они бы писали так же гениально, но на языке этого времени.
— По вашему мнению, наша публика не подготовлена к авангарду, а причина не в отсутствии ли государственной политики в сфере культуры?
— У нас много лет запрещали исполнять что-то одно, а стимулировали исполнять другое. И так вышло, что сотни композиторов, которые творили в эстетике соцреализма не остались в истории музыки с точки зрения качества их музыки. А все то, что было в подполье тогда, что не исполняли, запрещали, становится ныне классикой. Государство не делало ничего для того, чтобы тогдашний музыкальный авангард развивался. В результате были проблемы с композиторами, которые не знали, что происходит в мире, писали ура-патриотическую музыку... Много новых способов звукоизвлечения, технических приемов были неизвестными. Преподаватели консерваторий и училищ и сейчас нечасто включают в педагогический репертуар новые произведения современных композиторов, а учат студентов на произведениях, которые сами когда-то исполняли. И это — большая проблема. Пополнение репертуара современными произведениями дает эту возможность для развития. В действительности молодые люди готовы к этому, они едут в мир и видят, что их коллеги более уверенно играют музыкальный авангард, потому что на всех международных конкурсах требуют играть произведения, которые написаны на современном музыкальном языке. Слушатели тоже не привыкли к тому, что со сцены звучит музыкальный авангард, и это не какая-то абракадабра, а это написано профессиональными современными композиторами, которые идут нестандартными путями в искусстве, ища собственные подходы, возможно, даже ошибочные, но не топчутся на месте.
Музыкальное искусство является уникальным, потому что композитор всегда нуждается в посреднике между собой и слушателем в лице солиста, ансамбля, хора, оркестра или оперного театра. Произведение должно быть исполненным в концерте. Это то, чего нет в визуальном искусстве, поэзии, скульптуре, где художник является сам и исполнителем. Если картина, скажем, написана и не представлена на выставке, то так или иначе, ее могут увидеть в мастерской художника. Если стихотворение поэта не напечатали, то он сам его может кому-то прочитать. А композиторы нуждаются в этом плане в посредниках — исполнителях их музыки. Я считаю, что в нашей стране профессии композитора не существует, хотя государство продолжает выпускать из музыкальных вузов дипломированных композиторов, которые потом не знают, как можно писать сонаты, симфонии или концерты, заработать себе на кусок хлеба. Они работают преподавателями или исполнителями, и только в свободное от этой работы время, благодаря деньгам, которые они заработают в другой сфере деятельности, пишут музыку.
— У вас есть юмористическое произведение «Дайте две Шевченковские премии тем, кто хочет иметь одну». Почему такое скептическое отношение к государственным премиям?
— Я всегда был оппозиционным. Считаю, что художник должен быть оппозиционным. Потому что когда художник входит в альянс с любой властью, возникает и определенная зависимость от нее. Если ты пишешь музыку и получаешь за нее почетные звания, то получается, что произведения пишутся для того, чтобы получать за них что-то почетное. Если кто-то скажет, что это не так, то почему сам факт творчества не должен быть вполне достаточным. Еще один вопрос — почему так много бездарных художников имеют награды? Во что превратилась Шевченковская премия?
Я проработал 15 лет в системе Союза композиторов, сначала как референт, потом как ответственный секретарь киевской организации, и через мои пальцы прошли буквально все наградные дела тех, кто получил почетные звания, государственные премии или другие награды. Поверьте, бывает гадко смотреть, когда художники унижаются перед чиновниками, выпрашивают, чтобы коллега за тебя где-то, что-то и кому-то сказал или проголосовал на заседании Комитета. Когда я пишу музыку, то получаю профессиональный покой и занимаюсь творчеством без всякого желания что-то за него получать. Награда для композитора — это исполнение его музыки, приглашения его на концерты, заказы ему новых произведений, издание произведений, записи на диски.
СПРАВКА «Дня»
Владимир РУНЧАК — украинский композитор и дирижер. Его творческие интересы достаточно широки: создание музыки для симфонического и камерного оркестров, малых ансамблей, хоров, солистов, дирижерская практика — исполнение произведений современных украинских и зарубежных композиторов, организаторская деятельность по проведению международных и всеукраинских фестивалей и концертов «Новая музыка в Украине». Произведения Рунчака с успехом исполняются на многих международных фестивалях современной музыки в Украине и за рубежом. Как дирижер Рунчак выступает с камерным ансамблем «Новая музыка в Украине», который основан в сезоне 1988—1989 гг. Коллектив вместе с рекординговой компанией Atlantic издал 10 дисков с произведениями современных композиторов.
