В рамках уже ставшего традиционным фестиваля «Французская весна», который проводится усилиями Посольства Франции в Украине и Французского культурного центра, по традиции есть программа кинопоказов. Здесь постоянным партнером французов выступает компания, уже давно популяризирующая авторское кино, — «Артхауз- трафик». Нынешняя программа разнообразна и делится на несколько частей: фестиваль допремьерных показов, собирающий лучшие французские ленты последних лет; «Длинная ночь короткого метра» — шестичасовой марафон для любителей короткометражек разных жанров; ретроспективы актера Рошди Зема и режиссера Амоса Гитая — «Кино не знает границ»; и, наконец, бесценный «букет» фильмов с участием неподражаемой Изабель Юппер. Среди последних — новая работа известного режиссера Жанны Лабрюн, обладательницы приза Каннского фестиваля за фильм «Без единого крика». Картина «Особые отношения» пристально и с юмором исследует природу человеческих взаимоотношений, приводя нас порой к весьма парадоксальным выводам.
— Госпожа Лабрюн, мы давно знакомы, знаю все ваши киноработы, они мне нравятся, поэтому начну с такого вопроса: насколько сложно во Франции стать кинорежиссером?
— Сложный вопрос, потому что непонятно, почему мы вообще становимся режиссерами. Я начала в молодости с письма, до сих пор пишу романы, и именно занятие литературой привело меня постепенно в кино. Еще — изучение изобразительных искусств, и в целом восприятие мира через призму моей субъективности. Родилась в провинции, в сельской местности, потом захотелось писать и заниматься живописью, переехала в Париж. Мне было 23 года. Я была склонной к одиночеству и, как мне кажется, была достаточно дикой. Год занималась в Париже разными подработками просто ради заработка, и одна из «халтур» привела в киномонтажную. Вот именно там ко мне пришло понимание, что мне очень близко кино, потому что оно соединяло в себе литературу, к которой я тогда была склонна (я поклонник минимализма по части диалогов), с другой стороны — это конструирование изображения, что было мне близким, поскольку пришла из живописи. Посредством работы со светом, с движениями актеров, их тел и предметов в пространстве, посредством музыки и звуков для меня кино стало синтетическим видом искусства, которое соединяло в себе все то, к чему стремилась.
— Вы начинали с телевидения, после пришли в кино. Было ли сложно перестраиваться от телевидения к кино и насколько для вас это разная визуализация мира?
— Собственно говоря, я не работала на телевидении в плане производства. В 1975 году, в 25 лет, мной уже было написано два сценария. Открыв для себя кино в той самой монтажной, о которой я говорила, у меня уже была за спиной некая синофилическая культура, мне предложили работать в институте — это был скорее исследовательский центр, Национальный институт аудиовизуального искусства. Работала там скорее как исследователь, писала некие работы о телевидении и о кино. В этом центре работали многие режиссеры, в том числе Рауль Руис, Шанталь Аккерман, Филипп Гаррель. Но это не была работа над производством телевизионного продукта. Потом, в 1981 году, когда во Франции сменилась власть и пришла левая власть, стали искать новых молодых режиссеров, и я стала работать на телевидении, но никогда не делала заказных вещей, а только свои авторские вещи. Года через три поняла для себя окончательно, что не хочу работать на заказ, не хочу работать на телевидении. Всегда выкупала копии своих фильмов, чтобы показывать их для отбора для Канн, на других фестивалях. В 1984—1985 гг. сняла фильм «La part de l’autre» («Чужая роль»), где играли два актера-близнеца. Его показывали в Каннах в категории «Перспектива», а через два года фильм «De sable et de sang» («Из песка и крови») уже был принят в официальную конкурсную программу.
— Вы делаете авторское кино, это особенно сложно с точки зрения финансирования, во всяком случае, в нашей стране. С чего начинается производство кино во Франции? С истории, которая написана, с поиска денег или с каких-то других творческих разработок?
— Самое первое, самое важное для меня — это написать очень хороший сценарий, максимально близкий моему изначальному замыслу и который бы меня саму мотивировал, вдохновлял к дальнейшим действиям. Это дает толчок к поиску денег, который является очень сложным процессом. Никогда не искала финансирования на написание сценария, никогда не просила у продюсера оплатить это. Всегда приходила к продюсеру с уже готовым сценарием и работала только с теми, у кого то же восприятие, которые ценят те вещи, которые ценю я. Во Франции есть система государственного финансирования в CNC, когда даются деньги под будущую прибыль. Иногда я просила этот аванс для себя лично, для будущих своих фильмов. Часто получалось так, что, приходя к продюсеру, я уже имела хорошо прописанный, сильный сценарий, который могла отстаивать и защищать, и 300—400 тысяч евро аванса, те самые деньги под будущую прибыль. И часто у меня уже было согласие актеров. Вот тогда начинается по-настоящему поиск денег, ведь финансирование часто происходит из многих источников. В 1989-м я создала собственную продакшн-компанию. Всегда работала с продюсерами на достаточно независимых началах, что позволяло сохранять творческую свободу.
— Вы еще с первым своим фильмом дебютировали в Каннах. А насколько участие и победы в крупных фестивалях помогают в работе?
— Канны — конечно, очень важный фестиваль, он добавляет известности, особенно у продюсеров, у людей, которые потенциально способны финансировать дальнейшие проекты, и потом, фильм благодаря Каннам путешествует по многим странам, это очень помогает. Но кино — мир очень жесткий, это поле для тяжелого труда, это борьба за финансы, за человеческие ресурсы, здесь нужно отбрасывать свои слабости, свою гордость и какие-то тонкие переживания ради того, чтобы получилось что-то сделать. Должна сказать, что режиссура сформировала меня во многом, поэтому смогла научиться управлять съемочной группой, отбрасывая некие свои слабости. Например, никогда отказ в финансировании меня не ранил, не оскорблял, всегда себе говорила, что если один человек отказал в финансировании, это его право, а я подам этот проект следующему и стану от этого еще сильнее.
— Вы почти ответили на мой следующий вопрос, потому что режиссура — жесткая вещь, и, если можно так говорить, мужская профессия, она требует отказа от многих вещей бытовых, которые для женщины, может быть, более важны, чем для мужчины. Вы на себе это ощущаете?
— Это и правда, и неправда. Вот, например, сейчас мне 60, я сняла 12 фильмов и должна сказать, что все так же трудно искать финансирование, как это было раньше, несмотря на то, что некоторые фильмы имели успех, и, может быть, смысл в моем характере, в моем способе существования, что ли. Считаю, что женщины — это такие потаенные воительницы, так точнее всего. Они потаенные, но очень упорные и по-иному понимают гордость, нежели мужчины. Для меня гордость состоит в том, чтобы довести дело до конца и осуществить задуманное. Мне нет нужды нравиться продюсерам, мне все равно, главное — осуществить свой замысел. Я — воительница.
— Как правило, мы переносим часть себя в любой свой рассказ, в любой образ. Как правило, женщины в вашем кино тоже воительницы, но при этом у них часто не хватает сил на борьбу за жизнь, за любовь, за достойное существование, где отстаивается их человеческая «самость». Это именно тот вопрос, который вас больше всего волнует в жизни, в творчестве?
— Потому что у них нет детей, потому что они одинокие?
— Дело не в одиночестве, дело в том, что они должны отстоять себя, сохранить свое достоинство, для них это очень важно?
— Да, потому что такова сейчас ситуация с женским вопросом в мире. Они становятся опять «объектами». В 70-х было движение против этого, и я в нем участвовала, сейчас снова возвращается такое отношение к женщинам. Например, на фестивали склонны приглашать актрис, звезд, это связано с тем, что они как женщины, как «объекты», вызывают некие фантазии. И режиссеров — как мужчин, так и женщин — не так привечают на фестивалях, хотя сила фильма исходит от них. Например, в 2010 году в Каннах (я имею в виду в конкурсе) не было ни одного фильма, снятого режиссером-женщиной. За всю историю «Оскаров» Жанн Компьен — единственная женщина-режиссер, которая получила эту награду, и то она ее разделила с режиссером-мужчиной. И действительно в моих фильмах женщины-воительницы, но такова жизненная ситуация: будучи женщиной, ты должна быть воительницей, хозяйкой своей жизни, или же ты просто мать семьи... Что само по себе неплохо, это проблема личного выбора. Да, речь идет о трудности этой борьбы, и если говорить о фильме «Особые отношения», открывшем кинопоказы «Французской весны» с Изабель Юппер, которая играет постаревшую проститутку, очень ранимую, очень чувственную, речь идет как раз о трудности ее положения как женщины.
— О положении или об адаптации в обществе, внутри социума?
— Думаю, все наше общество сегодня — это проституция, и персонаж Изабель Юппер — это женщина нашего времени. Она проститутка, но не жертва, а проститутка-воительница, причем очень хрупкая, чувственная, ранимая. И она занимается своей профессией, для нее это некая постановка, некая мизансцена, некий перформанс. Речь идет о капиталистическом обществе сегодня, оно очень жесткое, где деньги играют самую важную роль, и вместе с тем — о стремлении к чему-то чувственному, чему-то тонкому. В общем-то проституция — это как раз общество, его моральное состояние.
— В ваших картинах снимаются известные актеры, которые по праву называются звездами. Кто они и насколько легко их пригласить в такое некоммерческое кино?
— Никогда не пишу сценариев специально под актеров, всегда иду от собственного ощущения того, что для меня важно, и знаю, что актерам всегда интереснее соглашаться на роли для себя неожиданные, которые бы выводили их за рамки того, к чему они привычны как в жизни, так и в игре. Если бы я специально писала сценарии для Натали Бей, Сами Фрей, Изабель Юппер, я тем самым сужала бы их спектр, поэтому всегда, думаю, благодаря этому мне удавалось привлечь актеров уже очень известных и некоторых, ставших известными благодаря мне, их всегда привлекает неожиданная для себя роль.
— Закончится вояж по «Французской весне» в Украине, какая работа вас ждет в ближайшее время?
— Сейчас пишу одновременно сценарий и роман. Они очень разные. Три года назад выпустила свой первый роман, он назывался «Потемки», в одном очень крупном издательстве, сейчас работаю над вторым романом. Проза помогает мне выразить то, чего не выражу в кино, — работать с языком, со словами. Сценарий, над которым работаю параллельно, — это совсем другая работа, это сценарий о боли.
