Вчера в Москве у станции метро «Чистые пруды» состоялся митинг памяти Анны Политковской. В акции приняли участие президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов, главный редактор «Новой газеты» Дмитрий Муратов, актрисы Лия Ахеджакова и Чулпан Хаматова, писатель Борис Акунин, политики Григорий Явлинский, Михаил Касьянов и Борис Немцов, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева и многие другие. Ожидается, что придут на митинг около 350 человек. Акция санкционирована властями города. Представители правозащитных организаций, движения «Солидарность», ОГФ и нацболы возложили цветы у дома, где проживала Политковская. Кроме того, акции памяти прошли в Петербурге, Лондоне и Париже. Напомним, Анну Политковскую застрелили в подъезде ее дома на Лесной улице в Москве 7 октября 2006 года. Обвинения в убийстве были предъявлены Ибрагиму и Джабраилу Махмудовым и бывшему сотруднику МВД Сергею Хаджикурбанову. Сотрудник ФСБ Павел Рягузов обвинялся в сборе информации о журналистке. Руслан Махмудов был объявлен в розыск как подозреваемый в исполнении преступления. В феврале 2009 года суд оправдал подозреваемых, опираясь на вердикт присяжных. В июне Верховный суд России отменил оправдательный приговор и направил дело на новое рассмотрение в Московский окружной военный суд. 3 сентября Верховный суд России принял решение вернуть дело в прокуратуру.
НЕСМИРЕННОЕ КЛАДБИЩЕ
Теперь это уже ритуал. Раз в году поминать Анну, в этот проклятый день, когда ее убили. Гадать, как три года назад, кто убил и зачем и что означала дата, совпавшая с днем рождения человека, которому смерть Политковской принесла больше вреда, чем ее жизнь.
И что за страна такая, убивающая лучших своих детей.
Три года спустя имя высечено на камне, одно из немногих имен, которое когда-нибудь прославит Россия, а пока вот так. Горстка друзей, родственников и граждан на митинге памяти да поминальные слова в маргинальной прессе.
Одни и те же лица. Одни и те же безутешные речи. О жизни как подвиге. О смерти, над которой глумятся подонки. О странной нашей профессии, по сути, мирной и благородной, по факту — подрасстрельной, по сути — исчезающей.
Живем, как на кладбище, где с каждым годом умножается число могильных холмов, а скорбная толпа со свечами редеет. Да и символическое это кладбище все больше напоминает братскую могилу, где погибшие журналисты лежат рядом с теми, кого они пытались защитить или хотя бы оповестить общество о том, почему людей убили. Взорванные в своих домах москвичи и Юрий Щекочихин. Жертвы кадыровского режима и Наталья Эстемирова. Погибшие на Дубровке и в Беслане и Анна Политковская.
Отчаянье однообразно, потому что никого не воскресить, и отупелое равнодушие социума еще долго будет ответом на заказные убийства и призывы вспомнить о нераскрытых преступлениях. Равнодушие, если не раздражение. Раздражение, если не ярость.
Как в советские времена, когда так называемые диссиденты вызывали жгучий интерес только у начальства — в ЦК КПСС и в Пятом управлении КГБ. Разница с той эпохой лишь в том, что сегодня этих «антисоветчиков» можно поминать публично. И про Анну Политковскую, в отличие от Юрия Галанскова или Василя Стуса в застойные времена, ныне можно прочесть в незабугорной прессе. И в день ее мученической смерти можно, не надеясь быть услышанным, вслух произнести простые слова: она погибла за вас.
Три года назад был шок, подлые комментарии Путина и отдельных, так сказать, коллег по цеху. Три года спустя фон другой. Начался и кончился процесс, в ходе которого отличилась прокуратура со своей «презентацией», и были оправданы люди, похожие на организаторов убийства. Открылся сезон охоты на Александра Подрабинека, объявленного врагом советского народа. Рамзан Кадыров ко дню рождения Путина получил заслуженный подарок, выиграв суд первой инстанции у правозащитника Олега Орлова.
И этот фон столь привычен, что допускает любые чувства, кроме потрясения. Поскольку за девять лет, что убивала, развивалась, обретала голос и слова для распевания гимна, убивала, взрослела, старела, убивала, вступала в стадию зрелого маразма эпоха счастливых нулевых, так легко было отучиться от этого детского чувства. И только память и скорбь, грусть и горесть, и ненависть напоминают нам о том, что мы все еще люди. Хотя бы некоторые из нас — живые и погибшие. Хотя бы в этот день, когда зажигаем поминальные свечи над могилой Анны Политковской — в третью годовщину ее убийства. И свечи горят и тонут в живых цветах, обещая жизнь вечную в этот проклятый день.
