Так случилось, что именно в дни черного юбилея — 70-летия геноцида голодом против украинского населения Кубани и одноврменного законодательного запрета в крае украинского языка — попалась мне в руки книга «Кубань: 2000 лет исторического пути (хроника, события, факты)». Захотелось узнать, как в ней отражены эти страшные события. Долго листал увесистый том, пока не нашел всего лишь одну «украинскую» дату: «1920-е гг. — Политика украинизации Кубани, проводимая сверху, авторитарно, вызвала резкое недовольство значительной части населения» (стр. 154). И это все, и ни одного слова о разукраинизации Кубани, итогом которой стало физическое истребление коренного населения цветущего казацкого края. Поначалу даже не поверил своим глазам.
Такие у нас замечательные историки! С каким пафосом они клеймят эсессовские душегубки. А каково умирать страшной мучительной смертью в течение нескольких месяцев, ежечасно наблюдая муки собственных агонирующих детей — рецепт, сочиненный «пламенными» и «несгибаемыми» большевиками? К могилам их сотен тысяч жертв и в этом году не будет положено ни одного цветочка, не уронено над ними ни одной начальственной слезы! Нет, не в весенних половодьях утопает ненька-Кубать, а в собственной лжи и беспамятстве. Не за это ли карает ее Бог?
...Весной 1920 г. На кубанскую землю пришла советская власть. Первые пять лет она не особенно обращала внимание на национальные проблемы. Украинская культура возрождалась как бы сама собой, усилиями ее энтузиастов и патриотов. Но уже к середине 20-х годов компартия постепенно берет под жесткий контроль все стороны жизни страны. В головах ее теоретиков вызревает идея о коренизации народов, одним из проявлений которой можно считать украинизацию — кубани, Дона, Ставроплья, Терека, Поволжья и Дальнего Востока — мест компактного проживания украинцев в Российской Федерации. Весной 1925 г. В Краснодаре состоялась краевая конференция секретарей украинских секций при партийных комитетах, на которой и было принято решение о начале украинизации на Северном Кавказе и в Донских округах.
Начались те семь чрезвычайно насыщенных событиями лет, которые вошли в историю под названием «украинизация Кубани» и закончились трагедией 1932—1933 гг., когда партия пришла к выводу об ошибочности проводимой ею политики украинизации. Она противоречила взятому курсу на создание тоталитарного государства, в котором не было места для национальных культур, отныне они подменялись единой социалистической культурой. Естественно, что основной удар был нанесен по Украине, самой большой национальной республике, с самой многочисленной национально ориентированной интеллигенцией. В числе первых была разгромлена Украинская академия наук, где была сосредоточена интеллигенция старой школы, а потом прошлись и по творческим союзам, от которых к началу второй мировой войны остались одни осколки. Спасаясь от начавшихся репрессий, молодые талантливые писатели, ученые, педагоги бежали за пределы республики. Одним из желанных адресов нового места жительства была этнически родственная Кубань. Второй родиной стали казацкие края для В. Барки, Е. Розумиенко, Д. Нитченко, Ф. Малицкого, С. Добровольского, О. Панченко, Ф. Мыцыка, П.Волыняка и многих-многих других.
Гроза разразилась осенью 1932 г. на фоне просчетов и провалов сплошной коллективизации Кубани — непродуманной и волюнтаристски осуществляемой некомпетентными в сельском хозяйстве людми. В начале ноября на помощь в проведении хлебозаготовок первому секретарю Северо-Кавказского крайкома Б. Шеболдаеву была направлена группа членов ЦК во главе с Л. Кагановичем. Тут же была объявлена чистка северокавказских и особенно кубанских партийных организаций, а двумя днями позднее вышла инструкция о проведении подобной же чистки комсомола. 14 декабря вышло постановление ЦК ВКП(б) о ходе хлебозаготовок, которым предписывалось поголовное выселение одного из главных центров украинской культуры на Кубани — станицы Полтавской. Печальная судьба полностью или частично постигла еще полтора десятка станиц северокавказскогокрая. Согласно решению Краснодарского исполкома от 26 декабря в трехдневный срок делопроизводство, украинские газеты и журналы, радио, высшие и средние учебные заведения необходимо было перевести на русский язык. Украинский язык объявлялся формой сопротивления классового врага мероприятиям советской власти и объявлялся вне закона. Уже в феврале был разогнан краевой украинский театр. К 1 сентября 1933 г. необходимо было полностью русифицировать все полторы тысячи украинских школ Северного Кавказа (из них 746 кубанских).
В самом начале 1933 года начались массовые аресты кубанских профессоров и педагогов по обвинению в преступном желании присоединить Кубань к Украине. Волна репрессий катилась до самого 1938 г., не оставив и следа от украинской культуры, да и от самих украинцев тоже. Ведь политические репрессии против отдельных групп населения и даже целых станиц показались Сталину слишком малой платой за кубанскую вольницу. Было решено наказать всех сразу и самым жестоким и изуверским способом — голодом. Почти половина кубанцев покоится сегодня в массовых захоронениях, большинство из которых никак и ничем не отмечено. Лишь последние свидетели страшной трагедии приносят сегодня пасхальные дары к этим безымянным могилам, повязывают по старинному обычаю рушники, но не кресты, которых нет, а на деревья — немых свидетелей самого страшного горя в истории Кубани. У читателя обязательно возникнет как минимум два вопроса: зачем проводилась украинизация Кубани (ее не поверхностный, а глубинный смысл) и зачем был устроен коммунистами искусственный голод 1933 г.? Каждый ученый имеет право на свою версию этих пока еще мало изученных событий. Есть она и у меня. Убежден, что украинизация была своеобразной формой решения казачьего вопроса на Кубани. Вчерашним казакам объяснили, что они украинцы, а все остальное — сословные предрассудки. Когда пришел черед решать теперь уже назревший в умах кремлевских вождей украинский вопрос, не придумали ничего более эффективнгого, чем голод. Таким образом, расказачивание, раскулачивание, разукраинизация, депортация, голод — все это на Кубани было звеньями одной зловещей цепи.
Весной 1933 г. Кубанские украинцы напоминали большое коллективное кладбище. В каждой хате лежали вздувшие разлагающиеся мертвецы, ждали своих могильщиков, которыми должны были стать хозяева кубанской земли. Их привезли в плановом порядке в Россию 1933-го — из центральных районов России, согласно постановлению ВКП(б) о заселении Северного Кавказа семьями мобилизованных красноармейцев. Подводили «счастливых хозяев» к заросшей бурьяном хате: «Нравится? Бери крючья и вытаскивай хохлов из хаты!» Говорят, не у всех хватало мужество вытащить из «своего» жилища десяток уже разложившихся трупов и трупиков.
Некоторые нынешние кубанские ученые любят рассуждать об ужасах «украинизации Кубани», попутно воспеть блага ее разукраинизации. Хочу внести ясность в этот вопрос. В ходе украинизации не пострадал ни один человек, разве что кто-то не обогатил свой словарный запас сколькими украинскими словами. В ходе разукраинизации (депортации, аресты. Ссылки, голодная смерть) погибло 80 процентов украинского населения Кубани.
Весной этого года в Украине было принято президентское Постановление о государственных мероприятиях по поводу 70-й годовщины трагедии, унесшей по разным оценкам более 10 миллионов украинцев. На Северном Кавказе погибло около миллиона человек. Хотел верить, что наши краевые власти вспомнят о печальной дате и отдадут дань памяти загубленным землякам, что их поддержат в этом святом деле духовенство и казачество.
До обидного мало тех, кто знает сегодня правду, которую скрывали коммунисты не одно десятилетие. Но за ними, же встают безмолвные тени миллионов загубленных жизней — сгоревшие на костре мучительной смерти мужчин, женщин, детей — генофонда славной нации. Пусть знают наследники палачей, что мы все помним, ничего не забудем, никогда не простим!
