За последние двадцать лет Виктор Александрович основал самобытное направление в современной режиссуре. Шулаков является постановщиком многих самобытных спектаклей, вызвавших огромный резонанс у критиков и зрителей, созданных для разных театров, в частности, «За двумя зайцами»,«Энеида» «Сватання на Гончаровке», «Сирано де Бержерак», «Баня», «Полет над гнездом кукушки» и др.
На первый взгляд метр украинской режиссуры выглядит спокойным, мягким, даже сдержанным. Но это очень обманчиво. На репетициях Шулаков — ураган. Актеры обожают Виктора Александровича за его высокий профессионализм, возможность творить, экспериментировать, а репетиции называют шулаковскими мастер-классами. Спектакли режиссера не похожи друг на друга, даже если он берется за одну и ту же пьесу, например, «За двумя зайцами». Например, в киевском Молодом театре это щемящая постановка о Проне Прокоповне, в Донецком муздрамтеатре — о внутреннем мире Голохвастова, а в последнем, севастопольском варианте, Викор Шулаков поставил спектакль о красивой паре… Фантазиям Виктора Александровича нет предела. Достаточно взглянуть на его картины и сразу понимаешь, что внутренний мир этого мастера весьма неординарен, а когда Шулаков садится за свой электроорган, то слушатели попадают в плен его экспрессии и бешеного темперамента...
РЕЖИСУРОВЕДЕНИЕ
— Виктор Александрович, пьеса Старицкого «За двумя зайцами» давно стала вашей визитной карточкой: 27 лет с аншлагами идет спектакль в Молодом театре в Киеве, а недавно состоялась новая версия этого спектакля в Крыму....
— Меня зовут в разные города, уговаривают поставить «За двумя зайцами». Но я сказал: «Все, я уже ничего нового придумать не смогу, а повторяться — не в моих правилах»...
— Вы и своих студентов к этому приучаете?
— Непременно! Режиссуре научить нельзя. Но можно и нужно научить самостоятельности. В любом творчестве ценно именно свое мироощущение.
— Как говорится, все мы родом из детства. Какое детство было у вас?
— Рос, как все мальчишки моего поколения. Отец рано умер, мама одна нас четырех детей поднимала. С детства была страсть у меня одна — кино. Насмотрюсь фильмов и заявляю маме — буду режиссером. Хотя тогда даже понятия не имел, что же это такое. Мама была первым наставником. Она сказала, чтобы стать настоящим режиссером нужно иметь хорошее здоровье, окончить актерский факультет, уметь рисовать, играть на музыкальных инструментах. И я принялся в поте лица выполнять эти наставления: научился плавать и даже стал чемпионом Украины в 1958 году по плаванью среди юношей. Окончил художественную и музыкальную школы. Потом — музучилище и актерский факультет. Я бредил режиссурой!
— А мама потом вами гордилась?
— Да, в Чернигове ходила на мои спектакли и была счастлива. Все мамы одинаковы. Радуются успехам своих детей.
— Вы и за рубежом ставили? Сколько стран уже объездили?
— Очень много. Путешествие — это моя страсть. Всю Америку исколесил. В Испании был, Болгарии, Италии, Франции. Работал во многих странах. Должен признаться, что меня не раз уговаривали остаться за рубежом. А когда в бывшем СССР пришли ГКЧПисты, то друзья недоумевали — чего ты там сидишь? Ведь я в Америке мог остаться, и Финляндии, и Польше: иностранные импресарио уговаривали, сулили контракты хорошие, удивляясь, что я отказывался жить за рубежом. Знаете, только от одной только мысли, что я не буду жить в любимом Киеве и вообще в Украине — мне становилось жутко... Хотя дома никаких особых привилегий у меня небыло. Однажды заставляли поставить «Поднятую целину» Л. Брежнева, сулили за это блага, звания. Я лукавил, выворачивался от этой работы, говорил, что материал сложный, а Леонид Ильич так гениально написал, что не справлюсь. И тогдашние партчиновники отстали. Я безразличен к наградам. Главное, что бы не мешали работать и не давали советов...
— Как вы считаете, почему ныне в украинских театрах мало интересных режиссерских работ?
— Я не согласен с такой точкой зрения. У нас много блестящих режиссеров европейского уровня. Просто их мало знают или знают в тесных кругах, в частности, Юрий Чайка в Днепропетровске, Владимир Магар в Севастополе. Они бы могли украсить столичную сцену своими постановками и стать гордостью Киева. Но их почему-то не замечают критики. На мой взгляд у нас пора создать мощный цех театральных критиков. Знаете, с годами я понял, что критик — это друг и подсказчик. Он не просто рецензирует спектакли, а дает профессиональную оценку, анализирует, порой подсказывает и ты понимаешь, в каком направлении следует двигаться режиссеру.
ТОМОЧКА
— Говорят, что стоит посмотреть на женщину, которая рядом с мужчиной, и можно составить портрет супруга...
— Знаете, много есть споров по поводу любви с первого взгляда. Но у меня с Томочкой (супруга Шулакова. — О. Д. ) именно так и произошло. В ту пору я обжегся неудачной женитьбой, развелся, и даже поклялся, что никогда больше не женюсь... И вот, представьте, через пару месяцев сообщаю матери, что женюсь на женщине с двумя детьми, да еще и старше себя на несколько лет. Мой брат был в шоке от такой новости… Мы даже чуть не подрались с ним. Но потом, когда он познакомился с Томочкой и ее очаровательными дочками, то признался, что был не прав, искренне проникся симпатией к Томе. Кстати, когда брат заболел, то именно моя жена выхаживала его после сложной операции — ежедневно бульоны носила.... У Томы множество талантов. Прежде всего она красавица! Вкус необыкновенный! Воспитание! Нас познакомила актриса Рая Недашковская. Тома приехала в Киев в гости и пришла к Рае на репетицию в Молодой театр. А у меня всю жизнь правило — на репетиции к себе никого не пускаю. Даже министрам отказывал. А тут Недашковская просит: Пусть моя подруга посидит». Я не соглашался. Мы даже поругались. Но… не понимаю до сих пор почему все таки разрешил. После репетиции мы поехали в гости к Рае и с Томочкой проговорили до двух ночи. Я был потрясен. Тома — ходячая энциклопедия! Наизусть читала массу стихов, блестяще знает биографии поэтов, писателей. Я просто обалдел! Не мог оторваться от этой удивительной женщины, и слушал ее буквально открыв рот... Уехал, а дома места себе не находил. Несмотря на ночь позвонил и решил «блеснуть» своим интеллектом. Дескать, помнишь, как у Бернарда Шоу в третьем акте или в «Пер Гюнте» в шестой картине? ( Это мое любимое произведение у композитора Грига). А сам разложил книги и читал не спеша, как будто вспоминал. А затем без перехода предложил выйти за меня замуж. Томочка согласилась, но с одним условием: если меня примут ее дочери... Знаете, почти 30 лет мы вместе — с детьми сложились потрясающие отношения. Уже столько вместе прожито и пережито… Если бы не Тома — мы бы сейчас с вами не беседовали (четыре раза она меня с того света вытаскивала: была клиническая смерть, инфаркт, язвенное кровотечение, но я выжил благодаря жене). Томочка своей карьерой пожертвовала ради меня. Она поехала за мной в Киев, работала директором кинотеатра «Кинопанорамма», который был тогда в ужасном состоянии. Она его подняла на высокий уровень. Кстати, «Кинопанорамма» — одной из первых в стране перешла на хозрасчет. С нуля начинала. 22 года была во главе этого кинотеатра. Хотя в Донецком оперном театре Тома работала заведующей литературной частью, много писала. Ради меня она бросила все, хотя я в ту пору был опальным режиссером, а мои спектакли запрещали.
Она — моя муза. Я люблю писать ее портреты и дарю ей. А еще люблю дарить цветы. Семья для меня — это все. Когда у нас был с женой бурный роман, я так скучал в разлуке, что не жалел никаких денег, чтоб только увидеть ее или услышать. Томочка тоже часто звонила, мы тогда влезли в жуткие долги. Но каждое утро я должен был ей позвонить и сказать «Доброе утро». А на выходные — на самолет и — к ней... Сегодня у нас две дочери, три внука и это самое большое наше счастье. И еще — без советов Томочки я не представляю жизни, т. к. моя жена очень мудрая и у нее потрясающая интуиция.
— Не жалеете, что не стали художником?
— Жалею иногда. Люблю рисовать деревья, корни, переплетение. А иногда я жалею, что не стал музыкантом. Но видимо, на роду было написано быть режиссером. Многие спектакли я сам оформил, как художник. С композиторами легко нахожу общий язык — наигрываю им то, что хотел бы слышать в своем спектакле. И с художниками разговариваю на профессиональном языке.
