Даже спустя три недели не сплющилось, не поблекло удивительное впечатление первого дня нынешнего месяца. Майский токсикоз начался как бы с гастрономической атаки — сверху сыпалась нервная снежная крупа, ветер нахально желал только полного прилюдного раздевания, пыль суетилась и шныряла столь проворно, что как бы ни крутил головой, накормить, однако, успевала.
Неожиданно для себя, спускаясь от Андреевской церкви вниз, повернула налево, в урочище. Внезапно оказавшись в такой небывало поэтичной тишине в центре города, да еще во время ежедневной стройки, то на миг застыла. В этот праздничный выходной тут было пустынно — увидела только нескольких рабочих в почти киношных декорациях. Кроме ветра, чудных, почти завершенных вилл (некоторые слегка перегружены богатством, но сейчас не об этом) и меня ошеломленной, растрепанной, озябшей, совершенно четко и реально ощущающей (впрочем, как бы со стороны) эту яркую картинку начала нашего века. Подсмотрела в миг нежного полусна, на самом старте роскошного будущего. Очень скоро тут угнездится новая жизнь со своими правилами, но это будет потом, сейчас же застала только приготовление пустынных Гончарной, Воздвиженской,.. они проживут намного дольше, чем хозяева, пока и не заселившие новые особняки.
Конечно, строители, работающие тут ежедневно, такого восторга не поняли — заказ как заказ. Для постороннего же — истинное пиршество, осознание, что такое уединение в чужих богатых хоромах, можно только воспринять как странный случай, что выпал вдруг. К счастью, он хоть ненадолго, смял стереотипы последних недель, навязанных демократической болтовней надоевших героев. Такой оказии может и не случится больше — тут станут любоваться, вертеть головами, оставлять свои деньги толпы туристов, если центральная улица останется доступной — как вельможи решат. В этот же снежный майский день все особняки были моими, эксклюзивность впечатления и последующие дни благодатно подпитывали душу, подчеркивая вечную правду, — восприняла свое впечатление именно так: истинная красота отражается только в спокойной воде.
Понравился и запомнился совет одного психолога: мужчина (может, он имел в виду и некоторых политиков, они, кажется, себя считают таковыми) всегда должен находиться в центре циклона, где тихо и спокойно, хотя вокруг все бурлит. Так четче видна истина. У нас же все наоборот — слуги кипят от эмоционального самоперегрева, а народ уже на обкатанные на далеких берегах заморочки не клюет, сохраняя, вернее, успешно учась сохранять, долговременные реакции — они еще понадобятся. Пока «нью-васюки» надрываются, не забывая при этом укреплять материально свои семьи, нам предлагается провинциальная суета вокруг указов, которые вовсе необязательно выполнять. Думаю, что если бы так развивалось наше общество всегда, сидеть бы нам на деревьях. Тогда и демонтировать нечего было бы...
9 мая услышала, как молодой папа, на вид лет 26, говорил своему пятилетнему сыну: «Запомни, сегодня самый главный день, даже если ты забудешь почему, запомни — самый главный, — подчеркнул он. Мы победили».
— Мы с тобой? — переспросил мальчик.
— Нет, все вместе, потом поймешь. Я тебе подарю прадедушкин фронтовой ремень и планшет — у нас ведь свой домашний музей войны. Сынишка уже не слушал, просто скакал и кричал: «Ура! Мы победили!» И все улыбались малышу.
Вдруг посмотрев на свои руки, поморщилась — чистые руки называется! Еще обещали вдохновение и легкость в работе, а они еще не отмылись. Где-то уже слышала об особо чистых руках, кажется, создан такой клуб по интересам, правда, вступительный взнос туда не собрать и за век... В данном случае, все намного прозаичнее — в наше время тотального компьютерного набора сохранились еще динозавры, которые привыкли к печатной машинке. Спасибо, что позволяют такую вольность — по мне, так текст теплее выходит. Пришло время менять ленту, искала эту экзотику по всему городу, наконец, купила аккуратные катушки, они назывались «Чистые руки». Если у всех такие чистые руки после работы, то шутка понятна: черные пальцы готовы для снятия отпечатков.
Впрочем, о чем это? Да о том, что живем не по средствам. Недавно в троллейбусе №24, ехавшем к музею ВОВ, наблюдала странную, как для каждого дня ситуацию. Вошедший контролер обнаружил в вагоне одного «зайца». Им оказался иностранец. Билет он держал в руке, но забыл пробить. Молодой элегантный контролер на блестящем беглом английском объяснил, почему тому нужно расстаться с 10 гривнами. Сколько же надо было учиться, — подумалось (у нас не все дипломаты так владеют иностранным), чтобы раз в сто лет применить знания, встретив в транспорте иноземного «зайца». Где же, в какой момент у человека все так обломилось, что больше нигде его профессия не сгодилась. Удел только бедного общества...
Продолжая неторопливую прогулку под девизом: что вижу, то пою, — но это бодрит не всегда, внезапно возле галереи «Эпоха», куда и направлялась, увидела незрячего парня. Он жонглировал по памяти яркими цирковыми кольцами, к его ногам прижались два худеньких пуделя — белый и черный. Юноша, конечно, просил, но так незаметно, крайне интеллигентно, чтобы не дай Бог, кому-то не помешать, что каждый прохожий как бы застывал на месте. На этой не очень бойкой улице обычно не работают профессиональные нищие, и этот юноша своей искренностью пронзал, заставлял еще раз ужаснуться — сколько же выброшенных людей на фоне лукавой болтливой свистопляски наверху. Эй, вы, там...
Остается разве что купить собаку, но лаять самой. Все же, не так тошнит.
