1—2 марта в Харькове состоится расширенное итоговое заседание коллегии Министерства образования и науки Украины по вопросам высшей школы: «Обеспечение качества высшего образования — важное условие инновационного развития государства и общества». Как сообщает сайт министерства (www.mon.gov.ua), к участию приглашены ректора всех высших учебных заведений страны, начальники областных управлений образования и науки и представители местных органов власти (всего ожидается около 800 участников).
Сегодня на базе харьковских высших учебных заведений будут работать 13 секций со всех направлений подготовки в высшей школе. Во время заседаний состоятся дискуссии и будут наработаны конкретные шаги относительно схем сближения высшего образования с предпринимательством и бизнесом, расширения автономии высших учебных заведений и развития научных школ. Завтра же в Национальной юридической академии имени Я. Мудрого пройдет пленарное заседание коллегии при участии министра образования и науки Украины Станислава Николаенко.
«День» знал об этом важном событии заранее. Ректор Харьковского национального университета им. В. Каразина Виль Бакиров рассказал о нем главному редактору «Дня». Ведь, как знают наши читатели, не так давно в стенах университета состоялась читательская конференция по материалу книг из серии «Украина Incognita». И мы решили провести накануне заочный круглый стол на тему «Болонский процесс и новые шансы университетов».
«День» полагает, что эта дискуссия важна для общества. Мы предлагаем Министерству образования и науки Украины, ученым и общественным деятелям присоединиться к ней. Пишите нам по электронному адресу [email protected] или присылайте свои предложения и отзывы на факс (044) 414-44-26.
Сначала — национальный университет!
или Как правильно позаимствовать мировой опыт
Игорь ПАСИЧНИК, ректор Национального университета «Острожская академия», профессор, доктор психологических наук
— В Национальном университете «Острожская академия» система обучения по западным образцам апробирована уже давно, еще задолго до подписания соглашения о присоединении к Болонскому процессу. Начиная с начала возрождения Острожской академии мы решили сочетать лучшие достижения различных образовательных систем. Таким образом, нам удалось синтезировать классические американские образовательные технологии, европейский опыт образовательного процесса, в частности, Великобритании, и, конечно, классические технологии украинского образования.
Важно отметить, что далеко не последнюю роль в создании новой для Украины системы образовательного процесса сыграла Киево-Могилянская академия, поскольку большинство новейших элементов, внедренных нами, были позаимствованы и до того уже испытаны в Могилянке. Это и тестовая процедура вступительных экзаменов, которая делает невозможной коррупцию в университете, и стобалльная кредитно-модульная система оценки студентов, и чтение курсов, которые, на первый взгляд, не имеют отношения к профессиональной подготовке студентов, однако имеют незаурядное влияние на их личностное развитие, как, скажем, музыкальное или художественное искусство и тому подобное. Однако, в отличие от Могилянки, где студенты самостоятельно выбирают курсы для прослушивания, в данном случае мы построили учебный процесс на основе украинских классических образовательных технологий: мы оставили обязательные учебные курсы и постоянные группы студентов. Со временем в Острожской академии убедились, что такая форма сочетания украинских элементов обучения с западными является наиболее эффективной в данное время в Украине.
Что касается образовательных подходов Болонского процесса, то, изучив их, мы пришли к выводу, что они не могут алгоритмически применяться в украинских вузах, во всяком случае, — в Острожской академии. Почему?
Во-первых, основная форма обучения в европейских университетах — это самообучение, точнее, так называемая консультативно- индивидуальная форма обучения. В Украине переход к такой форме образовательного процесса пока невозможен.
Хотя студенты к этому психологически готовы, украинские вузы к увеличению часов самоподготовки студента не готовы материально. Для этого необходима широкая библиотечная сеть, существенное расширение издания научной литературы, доступ к электронно-информационным носителям. Как видим, наше государство должно пройти достаточно длинный путь. Кроме того, следует в корне изменить процедуру преподавания в наших университетах. В Европе задачей преподавателя является разработка большого количества вспомогательной, методической литературы. Структура лекции в европейских университетах существенно отличается от структуры лекций в украинских вузах. Лекция украинского преподавателя носит информативно- смотровой характер, и это оправдано, поскольку преподаватель имеет возможность составить лекцию, пользуясь первоисточниками. Студент, к сожалению, в большинстве случаев доступа к первоисточникам не имеет. В результате, для студента единственным информационным источником остается лекция преподавателя. Если мы сейчас резко сократим количество лекционных и семинарских часов, то фактически лишим студентов возможности получения теоретических знаний.
Во-вторых, в соответствии с европейскими стандартами образования, основная задача университета заключается в научно-исследовательской работе, а не в разработке теоретических лекций, т.е. в получении не столько теоретических знаний, сколько практических навыков научно-исследовательской работы. Фактически европейский университет призван готовить ученых, в то время как наши вузы готовят теоретиков. А для этого нужны колоссальные средства. В странах Европы всю научно-исследовательскую работу финансирует государство через систему грантов. Обосновав актуальность своего исследования, ученый получает средства, за счет которых финансируется его опытная работа, на которую он уделяет семьдесят-восемьдесят процентов своего рабочего времени. И только остальное время он занимается преподавательской деятельностью, подготовкой к лекционным и семинарским занятиям. У нас же для того, чтобы получить ставку преподавателя, нужно иметь в первую очередь соответствующую аудиторную нагрузку, в среднем, по шестьсот часов. Когда ученый должен заниматься качественной научной работой, если он вынужден выполнять нагрузку? Поэтому возникает дилемма: либо перестать заниматься преподаванием, читать по «желтым» лекциям и не совершенствовать себя как лектора, либо забросить научно-исследовательскую работу и заниматься исключительно преподаванием. Я вижу самую большую опасность в дисбалансе: Министерство образования требует проведения научно-исследовательских работ в университете, в то время как не создаются соответствующие условия для проведения этой научной работы. Мы не сможем перейти к Болонской системе, пока существенно не будем превращать наши университеты в научно-исследовательские учреждения. Таким образом, Министерству образования необходимо пересмотреть подход к оплате труда ученых. Как минимум, пятьдесят — шестьдесят процентов аудиторной нагрузки с преподавателя должно быть снято, а за счет должностного оклада должна оплачиваться исследовательская работа.
Многие мои коллеги ошибочно считают, что сложность Болонского процесса в переходе на обучение по кредитно-модульной системе, новой системе оценивания и т. п. Однако я убежден, что самая большая сложность перехода украинских национальных университетов на Болонскую систему образования — в замене сути высшего учебного заведения, изменении университета, который давал теоретические знания, в формирующий зрелых ученых. В первую очередь, следует продумать механизм стимулирования научно-исследовательской работы, создание необходимой технико-материальной базы университетов, чтобы студенты вместе с преподавателями, начиная с первого курса, работали в научно-исследовательских лабораториях и там получали знания. Если этого не будет, то мы только будем продолжать формально отчитываться о присоединении к Болонскому процессу, а в действительности к нему не перейдем никогда.
Кроме того, мы забываем, что в объединенной Европе концепция глобализации является основной. В объединенной Европе комфортно, скажем, полякам или чехам, которые сформированы исторически как нация. Молодое же государство Украина, позаимствовав идею интернациональных университетов, утратит те ростки державо- и нациотворения, которые только начали зарождаться. Европейцы давно осознали, что каждый университет сначала должен сформироваться как национальный, а уже потом как интернациональный. Следовательно, заимствуя различные образовательные технологии, мы должны акцент делать на национальном университете. А можем ли мы назвать национальным тот университет, который хоть и носит такой статус, однако там даже не ведутся занятия на государственном языке? Поэтому я убежден, что для начала нам необходимо создать национальное высшее образование и только тогда говорить об интернациональном.
С другой стороны, наш студент имеет знания не хуже, чем выпускники других европейских университетов, поэтому мы, бесспорно, должны дать возможность нашему специалисту трудоустроиться в престижных заграничных организациях или на предприятиях. Нет ничего страшного в том, что наши специалисты будут работать за границей, если они будут пропагандировать свое государство. Поэтому мы должны согласовывать с европейцами учебные планы, соотношения кредитов и тому подобное. Однако делать это нужно, опять-таки, постепенно.
И если уж говорить о национальных высших учебных заведениях, то они, и, я думаю, большинство ректоров со мной согласятся, нуждаются в значительно более широкой автономии. А критериев, по которым, по моему мнению, определяют, относить ли университет к национальным, два: востребованность выпускников на рынке труда и качество научно-исследовательской работы в вузах. Только при условии системного изменения украинского образования мы сможем присоединиться к Европе, а это — эволюционный долговременный процесс, приобщиться к которому должно все общество.
«Мобилизация» — против «пессимизма»
Почти два года назад Украина четко заявила о своих планах войти в единое образовательное европейское пространство. Поставив свои подписи под Болонской декларацией, она взяла на себя обязательства модернизировать до 2010 года свою образовательную деятельность в контексте европейских требований. Сегодня идут довольно шумные и, к сожалению, совсем не безосновательные разговоры о том, что эти «заявления о намерениях» могут так и остаться только популистскими обещаниями, и нам еще очень далеко до принципов, которые такие университеты, как Гарвардский или Оксфордский сделали реальностью еще более 100 лет назад...
Есть ли у нас шансы стать реальным участником Болонского процесса до отмеченного в соглашении времени? Или, как всегда, «украинская специфика» исказит или сведет на нет усилия людей, которые вслед за Ф. Жолио-Кюри повторяют истину: «Cтрана, которая не развивает науку, неизбежно превращается в колонию...» Болонский процесс в Украине: вызов или возможность? С такими вопросом мы обратились к Марии Зубрицкой, проректору по научно-педагогической работе Львовского национального университета им. Ивана Франко.
— Чтобы глубже понять спектр проблем, связанных с интеграцией Украины в европейское образовательно-научное пространство, стоит напомнить основные принципы Болонской декларации, которую Украина подписала в мае 2005 года в норвежском городке Берген. Здесь следует отметить, что наша страна была среди последних государств, которые проявили политическую волю создавать единое пространство европейского образования и науки гармоничным, привлекательным и конкурентоспособным на мировой арене. Поэтому обязательство и ответственность, которые взяла на себя Украина, требуют прежде всего, чтобы до 2010 года завершить процесс введения определяющих принципов Болонской декларации: признание единой системы научных степеней, переход на два ци \кла обучения, введение европейской системы трансфера кредитов, содействие мобильности студентов и преподавателей, формирование европейских стандартов качества образования, создание единого европейского пространства образования и науки. На каждом саммите министров образования стран-участниц Болонского процесса каждый раз дополняют задачи и цели единого образовательно-научного пространства Европы. Соответственно, была сформулирована потребность в отмене ограничения возраста для обучения, что должно содействовать реализации идеи пожизненного образования, а также подчеркнута необходимость создания всех условий для привлекательности европейского пространства высшего образования. В Евросоюзе поняли, что высшее образование становится регулируемым человеческим капиталом, поэтому для всех очевидно, что Болонский процесс имеет как образовательно-научные и культурническо-просветительские, так и политические, и экономические цели. Конечно, об успешности реализации основных принципов Болонской декларации и задач Болонского процесса в Украине надо говорить только в контексте взвешенного, но динамичного применения гибких механизмов гармонизации нашей системы образования и науки с международными образовательно-научными системами и необходимого изменения образовательного законодательства в соответствии не только с требованиями Болонской декларации, но и в соответствии со стремительными изменениями как на отечественном, так и на мировом рынке труда.
— Каждый из перечисленных пунктов требует огромных финансовых расходов. Возьмем хотя бы мобильность. Для того, чтобы ездить как на годовую стажировку, так и на двухдневные конференции, нужны деньги хотя бы на билеты...
— Конечно, академическая мобильность требует немалых финансовых затрат. Это, если принимать во внимание большие масштабы студенческого обмена, обмена преподавателями, регулярную научную стажировку, участие в престижных международных симпозиумах, конгрессах и конференциях. Потому что, в действительности, академическая мобильность является симптоматическим признаком финансового состояния в украинских вузах и состояния науки в них. Какая мобильность, когда государство финансирует только зарплату преподавателям, стипендию студентам и часть средств на коммунальные расходы? Университеты находятся на грани выживания, а не развития. Наиболее яркой иллюстрацией финансового состояния наших вузов является, наконец, состояние их общежитий. Конечно, есть средства отдельных программ Евросоюза, различных международных фондов, которые содействуют академической мобильности. Однако этих средств маловато, чтобы удовлетворить всех. Здесь я хочу поставить встречный контраверсионный вопрос: а на самом ли деле критическая масса наших студентов, преподавателей и профессоров, ученых готова к этой мобильности? У всех ли есть достаточный уровень владения иностранными языками, чтобы учиться или преподавать в зарубежных университетах, чтобы создавать общие магистерские программы с двойным признанием, осуществлять общие научные исследования? Очевидно, что кроме языковой компетенции нужна высокая профессиональная компетентность. Например, чтобы учиться в американском университете, надо получить сертификат TOEFL, который удостоверяет уровень знания английского языка, а также экзамен GRE (Graduate Record Examination), который удостоверяет уровень системности знаний и общей эрудиции студентов. Если изучить статистические данные: сколько наших студентов в последние годы учились и учатся в зарубежных университетах, сколько из них сдали и как сдали вышеупомянутые экзамены, а также сколько наших преподавателей участвовали в программах академического обмена, — то общая картина однозначно побуждает нас ко многим вопросам. Сегодня, на шестнадцатом году независимости, мы, к сожалению, не можем говорить о критической массе преподавателей и ученых, которые стремятся или готовы всячески приобщиться к формированию культуры академической мобильности в различных формах и форматах.
Я приведу еще один красноречивый пример определенной академической инертности или нежелания большинства украинских университетов контактировать с миром. Если выборочно посетить веб-сайт какого-то университета любой страны Юго-Восточной Азии, скажем, Таиланда, то сразу легко понять все различие между веб-страницами наших и их университетов. У них четко выписана миссия и картина университетов, здесь каждый профессор имеет свою двуязычную веб-страницу, на которой на английском и тайском представлены резюме с полным перечнем всех монографий, пособий, книг, научных исследований, статей и наград, и самое важное, над какой проблемой работает теперь. Я напомню, что Таиланд никогда не был британской колонией, а знание английского языка для академического сообщества в глобальном мире является просто органической потребностью. Т.е. я хочу сказать, что, с одной стороны, можно обвинять государство в отсутствии четкой образовательной политики и, прежде всего, в недостаточном финансировании вузов, а с другой — можно также бросить упрек академическому сообществу за его инертность. Ведь это уже не так технически сложно — сделать веб-страницу каждому преподавателю, потому что открытость информации может дать новый виток для развития, помочь получить предложения для участия в интересных проектах. Немало западных фондов жалуются, что наше академическое сообщество не использует все возможности и не является настойчивым в продвижении своих предложений на мировом образовательно-научном рынке. Конечно, наши университеты являются участниками многих международных программ и проектов, но замечу, что это не является той критической массой, которая способна кардинально изменить ландшафт нашей академической мобильности.
— И вот здесь уже точно нужны новые инвестиции в образование.
— Во всем мире качественное образование не является дешевым. Но во всем мире осознали взаимозависимость между экономическим ростом, повышением социальных стандартов и большими инвестициями в образование и науку. Поэтому и мы не должны экономить на таких стратегически важных резервах, как образование и наука. Не стоит убеждать уже никого, что условия преподавания и обучения требуют постоянного обновления, что учебно-педагогический и научный персонал пролетаризируется при сегодняшнем уровне оплаты труда и поэтому прагматически соглашается на конъюнктурные заработки, которые часто не вписываются в традиционное понимание академических ценностей, — т.е. интеллектуалы вдруг оказались на общественных обочинах, ища своего места под солнцем в новых условиях рыночной экономики. Но весь парадокс заключается в том, что в Украине уровень образования населения растет независимо от изменений в структуре занятости и навыков, которых требует рынок труда. Иначе говоря, всякий раз у нас уровень образования определяется временем, проведенным в образовательных заведениях. Наше высшее образование на протяжении шестнадцати лет независимости Украины было перегружено многочисленными социальными, а не академическими, задачами — разделить и социализировать молодых людей в соответствии с различными жизненными целями, иногда обеспечить «пристанище» для кого-то на несколько лет и развлечь других, чтобы избавиться от многих потенциальных негативных последствий для общества. «Дипломная болезнь», которая охватила наше общественное сознание, нуждается в отдельном анализе. И этот феномен имеет два аспекта: во-первых, благодаря ему имеем снижение качества образования, поэтому глубокое и содержательное преподавание и обучение не обязательно является приоритетом для многих вузов. Во-вторых, наши проблемы часто прагматически использовала Европа, в которой постоянно растет количество рабочих мест и которые требуют университетского диплома, а не необходимого образования. Поэтому довольно часто академическая мобильность является социальной мобильностью. Если украинские университеты социализируют нашу молодежь, то Европа довольно часто социально ее мобилизует...
Теперь пора уже возвращаться к академическим целям или к обеспечению качества знаний. А это действительно требует изменения модели управления вузов, реструктуризации учебного процесса, высокотехнологического оснащения наших лабораторий, создания условий для фундаментальных научных исследований и тому подобное. Иначе говоря, нужна новая парадигма образовательно-научной политики. Приятно слышать, когда Президент Украины Виктор Ющенко недавно во время встречи с ректорами высших учебных заведений Крыма буквально отмечает: «Если мы проиграем образовательную политику — мы проиграем все». Если высшие должностные лица государства осознают необходимость изменений в отношении образования и науки, то теперь просто нужно консолидирование усилий на уровне государственных органов власти и академическую солидарность на уровне всех вузов. Если мы подчеркиваем качество преподавания, то почему до сих пор самым больным вопросом является педагогическая нагрузка преподавателей? В соответствии с Законом «О высшем образовании» максимальная нагрузка научно-педагогического преподавателя на протяжении учебного года достигает 900 часов, а в европейских странах — в три раза меньше. О каком качестве можно говорить, если преподаватель в таких условиях просто превращается в машину для говорения. Становится ли тогда лекция для студентов событием, или просто очередным прослушиванием информативного, а не аналитического материала? А может ли такой преподаватель писать интересные научные монографии и проводить серьезные научные исследования? По-видимому, украинский парламент просто обязан пересмотреть эти «стахановские» нормы для академического мира как нерезультативные и вредные всем участникам учебного процесса. И конечно, оплата преподавателей должна быть достойной их академического статуса.
— Хотя бы отметить это в бюджете на следующий год...
— Этот вопрос всплывает от выборов до выборов. Но после выборов образование, как прислуга большого капитала, получает крохи государственного бюджета и очередную риторику вместо действий. А это потому, что таки нет надлежащего осознания стратегического значения роли образования и науки для нашего общественного и экономического развития. В действительности, у нас даже не сформирована надлежащая культура доверия к вузам, и маркером этого недоверия является отсутствие «Положения об автономном университете». Это уместно вспомнить в контексте разговора о Болонском процессе, поскольку ему предшествовала Большая Хартия европейских университетов, которая определила две фундаментальные основы развития любого европейского университета — это академические свободы и автономия университетов. И здесь уже не спишем на академическую инертность, потому что есть консорциум украинских университетов, в который входят восемь вузов, — НаУКМА, Львовский национальный университет имени Ивана Франко, Донецкий национальный университет, Днепропетровский национальный университет, Харьковский национальный университет им. В.Н. Каразина, Черновицкий национальный университет им. Ю. Федьковича, Украинский католический университет, Университет экономики и права «Крок». Подчеркиваю, что в консорциум объединились как университеты с давними академическими традициями, так и новые университеты с высоким уровнем академической мобильности. Уже четвертый год подряд мы даем для обсуждения проект положения, которое, кстати, поддержало Министерство образования и науки. Однако до сих пор мы не можем говорить о каких-то законодательных изменениях — и это уже удивляет, потому что это безответственно воплощать принципы Болонской декларации без ее основ.
А вот как выглядит уровень автономности вуза сегодня. В прошлом году наш университет практически не закупил ни одного компьютера, потому что застрял в бюрократических дебрях тендерных объявлений и конкурсов. Представьте себе, что Гарвард, Оксфорд или Кембридж без разрешения какой-то общественной организации с помпезным названием Тендерная палата Украины не может осуществлять закупок всего, что обеспечивает их функционирование? Такого не знали европейские университеты даже в самые трудные времена своего существования. Неужели средства наших студентов платной формы обучения, которые мы хотим направить на развитие того же таки университета, на совершенствование его информационно-технологических ресурсов, должны подлежать контролю общественной организации, предписания которой являются обязательными при государственной закупке? Разве это культура доверия к университету? Я соглашаюсь, что должны быть различные формы контроля, но должна быть и соответствующая культура этого контроля, которая отвечает цивилизованным нормам.
— Помогает ли европейское и мировое сообщество реализации Болонской декларации в Украине?
— Я думаю, что все заметили, насколько снизилась заинтересованность Украиной в мире. Однако политическая и экономическая нестабильность в нашем государстве, вне всякого сомнения, влияют на общий имидж Украины и, самое плохое, даже сдерживают потенциальных инвесторов, спонсоров и грантодателей от разворачивания новых проектов, инициатив и программ. Миллионы граждан Украины, в частности молодежь, рассматривали оранжевую революцию как революцию нашего духа, как огромный шанс для реализации возможностей — собственного дела, демократических принципов, бизнес-проектов и тому подобное. Украина, возможно, впервые в своей истории превратилась в землю возможностей. Впервые в нашей истории мы почувствовали, что перед нами открываются большие шансы для самоосуществления, самосозидания, самоутверждения. Потому что изменений требовали все сегменты украинского общества и нужны были чистые руки и светлые головы, чтобы эти изменения осуществлять. И казалось бы, что и немного нужно было усилий — политическая и государственная элита должна была только посодействовать этому общественному пробуждению. Однако вдруг — обрыв, полная дезориентация на месте, которое еще вчера открывало горизонты возможностей. Для меня лично самое досадное — это возвращение пессимистических настроений среди молодежи. Недавно на «5 канале» был опрос, основу которого составили три вопроса: что вы отстаиваете — диктатуру? Демократию? Или отдаете преимущество выезду из страны? И 76 (!) процентов ответов именно — «хотели бы выехать». Это действительно настораживает.
Если Украина будет идти к Болонского процессу только риторически и инструментально, без принятия важных законодательных изменений, без системных изменений в структуре учебного процесса, то от этого проигрывает не европейское сообщество, а сама Украина, поскольку речь идет уже о политической воле и культуре, политической ответственности за подписанные официальные документы. Вялость и проволочки на фоне динамичных изменений на европейском и мировом рынке образовательных услуг опять засвидетельствует нашу политическую незрелость, какую-то «детскую болезнь» нашей политической верхушки, которая все играет только в какие-то маленькие тактические игры, и проигрывает окончательно стратегические позиции как на европейской, так и на мировой арене. И это только дополнит и без того негативный имидж Украины.
— И все же, по вашему мнению, хоть какие-то шансы есть?
— Вопреки всем пессимистическим прогнозам я таки хочу надеяться на позитивные изменения. Конечно, шанс есть всегда. Я не боюсь употреблять милитаристское слово мобилизация. Т.е. нужна в хорошем смысле мобилизация усилий всего академического сообщества, Секретариата Президента, Министерства образования и науки, комитета Верховной Рады по вопросам образования и науки, чтобы динамизировать процесс гармонизации нашего образовательного законодательства с европейским, чтобы расширить автономию вузов, чтобы либерализировать диалог власти с вузами, и в конце концов выйти на эффективную экономическо-финансовую модель развития высшего образования. Расширение автономии будет требовать новых форм государственно-общественного контроля, которые и будут показывать уровень демократизации нашего общества. Государство должно предпринять этот символически значимый шаг навстречу университетам, особенно тем, которые имеют давние академические традиции и высокое реноме как у себя дома, так и за рубежом. Всегда у украинцев образование было высшей ценностью. Университеты сравнивали с храмами, и миссия служения обществу с помощью образования и науки была определяющей. Во всем мире образование и наука является основой развития экономики. У нас за шестнадцать лет независимости ни образование, ни наука не сделали того прорыва, который бы засвидетельствовал, что мы таки современная нация с мощным потенциалом. А современная нация — это всегда динамика, способность к быстрым изменениям, молниеносное реагирование на угрозы и вызовы, и наконец прагматическое использование всех возможностей. Сегодня у украинского общества немало вызовов: низкие социальные стандарты жизни, демографический спад, быстрое старение нации, девальвация духовных ценностей и тому подобное. На этом фоне Болонский процесс не является ни угрозой, ни вызовом, а прежде всего — возможностью. И если мы прагматически не используем эту возможность, то и какие-либо комментарии излишни...
«Плюсы» студентам, «минусы» — преподавателям
Если Украина взяла курс на евроинтеграцию, то будущее нашего высшего образования по Болонской системе. К ней уже присоединилось большинство европейских стран, и число участников постоянно растет. Болонская система должна уравнять в правах и возможностях выпускников всех европейских вузов, значительно расширить возможности для их трудоустройства. Об этом в интервью со Степаном Мельничуком, ректором Черновицкого национального университета им. Ю. Федьковича.
— Все же наша организация высшего образования существенно отличается от европейской. Нужны ли какие-то изменения на законодательном уровне?
— Украинские вузы осуществляют подготовку специалистов по значительно большему количеству специальностей, чем европейские. Поэтому проводится работа по их унификации, сокращению. Сейчас Министерство образования и науки определило перечень новых направлений и областей знаний, а к ноябрю будут определены конкретные специальности, по которым будут готовиться специалисты.
Новая система обучения расширяет возможность получения знаний, особенно в гуманитарной сфере. В то же время, особого внимания требует развитие естественных и физико-математических наук, поскольку за последние годы уровень знаний у выпускников школ в этой сфере значительно снизился, и мы получаем недостаточно подготовленный контингент.
Есть другая проблема — рост количества высших учебных заведений, которые не имеют надлежащей материально-технической базы и кадров необходимого квалификационного уровня. Они работают на платной основе и выдают дипломы. Часто такой себе бизнес от образования.
На сегодняшний день мы провели большую подготовительную работу. В частности, разработали положение о кредитно-модульной системе, документацию учета и оценки знаний студентов, индивидуальный учебный план для каждого студента. Каждый семестр проводится по два научно методических совета университета, где изучается позитив, обсуждаются недостатки и осуществляется поиск путей их устранения. Аналогичные советы проводятся на каждом факультете еще чаще. Хотя мы начинали эту работу не с чистой страницы, а уже имели определенный опыт. У нас есть несколько специальностей, которые в порядке эксперимента начали внедрение кредитно-модульной системы несколько раньше. В общеже же университет перешел на новую систему в прошлом учебном году, согласно приказу Министерства образования и науки. Начали внедрять ее с первого курса, поэтому на сегодняшний день по новой методике учатся первый и второй курсы.
— Т.е. есть определенный опыт и уже можно подводить итоги, говорить о преимуществах, недостатках...
— Как все новое, Болонская система имеет свои «плюсы» и «минусы». Бесспорно, позитивным является то, что кредитно-модульная система организации учебного процесса стимулирует обучение студентов, вынуждает их работать систематически, а не только на сессии. Все учебные курсы разбиты на темы (модули), за каждую из которых студент получает определенное количество баллов. Хотя в Болонской системе нет экзаменов, мы все же решили оставить их, но на экзаменах студент может получить только 30 баллов, это так называемый итоговый модуль. Остальные 70 он должен получить на протяжении семестра. Позитивную оценку гарантируют по меньшей мере 60 баллов, а на «отлично» их нужно получить более 90.
Позитивным является также тот факт, что студенты смогут учиться более мобильно. Скажем, проучиться курс в одном университете, на следующий — перейти в другой в любой стране, которая присоединилась к Болонской декларации, без дополнительных экзаменов. Со временем наши выпускники должны получать европейское приложение к диплому, который позволит им трудоустроиться в Европе.
«Минусы» новой системы обучения почувствовали прежде всего преподаватели. Значительно увеличился объем работы при сохранении бывшей нагрузки и заработной платы. Им пришлось менять учебные программы, нарабатывать методическое обеспечение, по-другому подходить к опросу студентов. Они не привыкли работать в таком режиме, а перейти на новую организацию работы непросто. Следует изменить психологию преподавательского состава. Студентам этот процесс дался значительно легче, ведь они учатся по-новому с первого дня пребывания в вузе. Но у нас есть определенные наработки, которые будут совершенствоваться, воплощаться в жизнь по мере внедрения кредитно-модульной системы на всех пяти курсах.
Скажем, уже в ближайшее время мы планируем внедрить в учебный процесс отдельные технические элементы. Наш университет выиграл грант НАТО на организацию компьютерной сети, поэтому мы сможем автоматизировать проверку знаний студентов, а преподаватели будут контролировать процесс. Это несколько уменьшит нагрузку на последних.
— Болонская система отправила в прошлое квалификацию «специалист», будущие выпускники будут либо бакалаврами, либо магистрами. Расскажите, пожалуйста, подробнее об этом нововведении.
— Студенты учатся четыре года для получения степени бакалавра, потом сдают вступительные экзамены в магистратуру или довольствуются дипломом бакалавра. Считаю целесообразным несколько изменить соотношение длительности обучения на различные степени. По моему мнению, для получения степени бакалавра достаточно трех лет обучения, а для магистра — два. Нынешняя система «четыре + один» недостаточно эффективна. Для получения степени магистра одного года мало, ведь студенты должны углубить свои знания по специальности, прослушать немало спецкурсов. А для бакалавра четырех много — получить базовый уровень знаний по специальности можно и за три года. Аргументом в пользу такой системы является тот факт, что она вполне оправдала себя в большинстве европейских вузов.
— Изменится и система вступления в вузы?
— В прошлом году в Украине было введено тестирование выпускников школ, которое проводят независимые центры тестирования. Его результаты учитываются при вступлении. Абитуриенты могут подавать свои документы в различные вузы на различные специальности и поступать туда, где позволяет проходной балл. Это еще один шаг в Европу — там высшие учебные заведения не занимаются вступлением, они просто определяют свой проходной балл и выбирают студентов согласно полученным документам. Украинским вузам было бы легче, если бы им не приходилось заниматься вступительной кампанией — прекратились бы различные неприятные инсинуации вокруг нее, нашим работникам не приходилось бы прерывать свой отпуск в связи со вступительными экзаменами.
Бесспорным плюсом такого тестирования является то, что оно исключает такое негативное явление, как взяточничество и при окончании школ, и при вступлении в вузы, но при условии, что оно действительно будет независимым. С другой стороны, ни одно тестирование не покажет глубину мышления выпускника, его интеллектуальный уровень и объективную картину знаний. Кроме того, выпускникам следует учитывать, что результаты тестов действительны в течение года. И если человек в этом году не поступил по набранным баллам в вуз, в следующем году ему придется пересдать тесты, в отличие от бывших выпускных экзаменов в школе. В этом году 30% выпускников школ прошли независимое тестирование, а в следующем году их будет все 100%.
— Не утратит ли Украина свои достижения в образовательной сфере при переходе к новой европейской системе?
— Действительно, наше образование имеет довольно высокий рейтинг в мире, но всегда нужно желать большего, учитывать требования времени. Поэтому задача — адаптировать наши наработки к новой системе обучения. Мы должны взять то лучшее, что было у нас, и сочетать с опытом европейских стран.
