В начале июня 1654 года границы Украины (говоря на языке того времени, «страны казаков» или же «земли русов или русинов») пересекла, переплыв реку Днестр, весьма необычная делегация, состоявшая преимущественно из духовных лиц высокого ранга. Возглавлял ее сам Антиохийский патриарх Макарий — один из наиболее почтенных иерархов тогдашней всемирной православной церкви; а среди сопровождавших патриарха был и его сын, секретарь и помощник Павел, прозванный Алепским или Халебским (Халеб — город в Сирии, тогда — арабской провинции могущественной Османской империи; в европейской транскрипции этот город именовался тогда Алеппо). Это был еще совсем молодой человек, приблизительно 25 или 26 лет, однако, заметим, уже в сане архидиакона. Павел (по- арабски его звали Булос аль- Халаби) был человеком любознательным, с неподдельным интересом знакомился с жизнью восточноевропейских стран, которые посещала делегация (до прибытия в Украину патриарх, Павел и члены этой православной миссии посетили Грецию и Молдову, а далее их путь шел к Москве), и к тому же тщательно записывал все свои впечатления, все увиденное и услышанное. Именно эти дорожные заметки Павла Алепского (писались они на сирийском диалекте арабского языка) и стали впоследствии ценным источником по истории Украины, России, частично Польши и других государств Восточной Европы, важным памятником культурных связей арабов со славянскими странами, в частности — со «страной казаков». Об этом произведении и пойдет дальше речь.
Сначала кратко о задачах, которые были поставлены этой представительской православной миссии. Дело в том, что антиохийские патриархи (в частности и Макарий, и один из его предшественников — Иоаким IV, еще в XVI веке), оказавшись в весьма нелегкой политико-религиозной ситуации вследствие общего ухудшения состояния христианского меньшинства в Османский империи, стремились к упрочению связей — и дипломатических, и духовных — с высшими иерархами восточнославянского православия, надеясь найти именно там необходимую моральную, а возможно и политическую поддержку. Как раз эту задачу и выполнял патриарх Макарий в тот переломный для Украины 1648 год. И все-таки, несмотря на православное родство членов его делегации со славянскими братьями по вере, стоит иметь в виду, что перед нами — представители далекого восточного мира (арабского, отчасти турецкого) со своими, нередко довольно далекими от украинских, представлениями об общественной жизни (и в то же время заметки Павла Алепского просто подкупают читателя удивительной искренностью, даже наивностью!). В этом заключается разница между произведением Павла и трудами об Украине европейских писателей-путешественников того времени, например, Гийома де Боплана.
1648 год — это то время, когда на всю Европу, на весь мир гремело имя славного гетмана Зиновия-Богдана Хмельницкого. Поэтому не удивительно, что и Макария, и его сына в первую очередь интересовал один простой вопрос: что же за человек этот гетман? Каковы его планы и намерения, в чем конкретно состоит суть его политики? Встреча с Хмельницким состоялась 21 июня 1648 года в городе Богуславе; о том образе Богдана, который предстает на страницах «Заметок» Павла Алепского, речь пойдет далее, а сейчас кратко о том, что больше всего поразило любознательного сирийского архидиакона по прибытии в Украину.
Путь к Надднипрянской Украине у наших гостей пролегал через города Рашкив, Дмитрашивка, Мяскивка, Жабокрич, Соболивка, Умань, Лысянка, Богуслав, Кагарлык (далеко не все из них легко будет сейчас идентифицировать на географической карте). И везде путешественников поражало одно наблюдение: «Любой город или городок в земле казаков имеет огромное множество жителей, а особенно маленьких детей. В каждом городе очень много детей, и все умеют читать, даже сироты (вдов и сирот в этой стране очень много, их мужья и отцы были убиты в непрерывных войнах)». И дальше в другом месте: «По всей земле русов, т.е. казаков, мы заметили одну замечательную черту, которая вызвала наше изумление: все они, за исключением очень немногих, даже большинство их жен и дочерей, умеют читать и знают порядок служб и церковные напевы... Количество образованных, грамотных людей особенно увеличилось со времени появления Хмеля (так Павел Алепский постоянно именует в своих заметках знаменитого гетмана. — И. С. ), — дай Бог ему долгих лет жизни! — который освободил эти страны и избавил эти миллионы бесчисленных православных от ярма врагов веры, проклятых ляхов».
Следовательно, рассказ так или иначе возвращается опять- таки к фигуре вождя украинского освободительного движения. Для разговора о необычной личности гетмана Павел находит возвышенные, вдохновенные слова: «Этот Хмель является мужем преклонного возраста. Однако сполна наделен дарами счастья: нехитер, спокоен, молчалив, не гнушается людей; всеми делами занимается лично, умерен в еде, питье и одежде... Каждый, кто увидит его, удивится и скажет: «Так это же он, тот Хмель, которого слава и имя разошлись по всему миру!» Как нам поведали, в земле французской составляли хвалебные поэмы и оды о походах его, о войнах с врагами, веры и завоеваниях. Пусть его внешность невзрачна, однако, с ним Бог, а это — дело великое... Какой контраст, Хмель, между твоим славным именем и деяниями и твоим внешним видом! Воистину Бог пребывает с тобой, он, кто поставил тебя, чтобы освободить свой избранный народ от рабства, как в древности Моисей освободил израильтян из ига фараонового». Очень интересно, что почти такие же библейские сравнения использовал в своих воззваниях к народу и сам Хмельницкий!
Каждый вдумчивый исследователь периода Хмельниччины рано или поздно задает себе исключительно важный для понимания сути общественных процессов тех лет вопрос: а почему, собственно, основные конфликты истории Украины первой половины ХVII века приобретали ярко выраженную религиозную окраску? Именно произведение Павла Алепского во многом помогает ученым в поисках ответа на этот вопрос. Проклятие автора в адрес «врагов веры, проклятых ляхов» вызвано вполне понятным чувством гнева и возмущения политикой правящих кругов тогдашней Речи Посполитой, которые, по выражению сирийского путешественника, «все увеличивали свое тиранство», и более того — «сорок лет назад дошли до того, что разрушили все церкви казаков и прекратили в них службы, довели свою безбожность и тиранство до такой степени, что сожгли митрополита земли казаков вместе с одиннадцатью его епископами и священниками» (отметим, однако, что утверждение о такой ужасной казни не обосновывается надежными историческими источниками). Однако важно вот что: под «неверными» («чужой веры людьми») арабский гость очень часто подразумевает богатых представителей польской и полонизованой шляхты (именно богатых!), ясно демонстрируя тем самым реальную социальную природу якобы религиозных конфликтов.
Еще один момент. Примечательно, что Павел Алепский рассматривает в своем произведении Украину как отдельную, вполне самодостаточную «землю» (страну, государство), четко отделяя ее от государства «московского». И это при том, что и он, и его отец, патриарх Макарий в целом были благосклонными к московской церкви, ко всей системе политико-церковного уклада, поддерживаемой правительством царя Алексея Михайловича. И тем не менее, «страна казаков» и «Московия» для нашего путешественника — это во многом абсолютно разные вещи. Понятно, что это не совсем, мягко говоря, сообразуется с позднейшей «теорией воссоединения», тщательно создаваемой царско-имперской, а впоследствии и прокоммунистической историографией.
С нескрываемым восторгом пишет Павел Алепский о победе и самоотверженности украинских казаков, особенно выделяя славную победу войска гетмана Сагайдачного под Хотыном (1621 год): «Султан Осман появился более чем с 700 000 воинов (преувеличение автора! — И. С. ), чтобы отвоевать у ляхов крепость Хотын, которая находится вблизи Молдавии... Тогда ляхи смирились перед казаками и просили их, обещая щедрое вознаграждение, оказать им помощь и спасти их от султана. Казаки охотно стали воевать с ним, потому что очень сильны в битвах, и заставили его повернуть назад с небольшим количеством людей, как это хорошо известно. В конце концов войско убило его».
Итак, подводя итог, можно сказать, что православный архидиакон из Сирии Павел Алепский, несмотря на то, что актуальные политические (а порой и исторические) события он излагал иногда не совсем точно, был искренним другом нашей земли, полюбил ее, хотя и находился здесь не очень долго («Я видел благословенную страну!» — признавался Павел). Его путевые заметки, безусловно, еще найдут своего благодарного читателя.
