Среди украинцев диаспоры можно найти имя Тита Богдановича Геврика, гражданина США — действительного члена Украинской свободной академии наук в Нью-Йорке и действительного члена и председателя искусствоведческой секции Научного общества им. Шевченко в США, известного архитектора, градостроителя и историка архитектуры, бывшего главного архитектора Пенсильванского университета (Филадельфия, США), члена международной организации «Пласт». Сегодня он является стипендиатом программы Фулбрайта и находится в Киеве — в качестве неформального консультанта в разработке известного украинского «проекта века» под названием «Мистецький Арсенал». Как известно, в старом Арсенале планируется нечто неимоверное — за 10 следующих лет он должен превратиться (на деньги наших щедрых миллионеров) в современный музейный комплекс столицы, который будет соответствовать всем мировым стандартам музейного дела.
Тит Геврик любезно согласился дать интервью газете «День». Спешу сообщить читателю, что на вопросы журналиста отвечали, собственно, двое людей — Тит и София Геврик. Пани София не только сопровождает своего мужа — она принимала активное участие в 16-м собрании Конференции украинских пластовых организаций, недавно проходившем в Киеве.
— Есть ли смысл в проекте «Мистецький Арсенал», о котором сегодня так много говорят?
— Это действительно очень важная и правильная идея хотя бы потому, что сегодня в Киеве большинство музеев (за исключением музеев-дворцов на Терещенковской улице и недавно открытого Музея современного искусства на Бессарабке) не соответствуют мировым стандартам. Более того, специальные музейные здания в Украине почти не строились и не строятся, несмотря на то, что музеи хранят историческую память. Но по причине хранения в несоответствующих условиях бесценные экспонаты разрушаются, а для людей, интересующихся стариной, и даже для ученых, доступна только незначительная часть того, что имеется в наличии. Между тем, страна владеет уникальными — по мировым масштабам — сокровищами, а украинская земля, по которой мы ходим, хранит еще множество прекрасного и очень важного.
Украина потеряла фантастически много — во времена революций, советской власти, войн. Многие бесценные экспонаты были вывезены на восток и на запад также в последние 15 лет. То же касается и украинских архивов. Если ничего не изменится, то существуют серьезные опасения, что важные музейные ценности, в том числе архивные исторические документы, и далее будут закрыты для большого числа исследователей и будут исчезать как и раньше.
— А подойдет ли старый Арсенал, построенный в другие времена и для совсем других целей, для размещения музеев?
— Безусловно. Во всем мире музеи чаще всего размещают либо в специально построенных для них зданиях, либо в бывших просторных дворцах, очень удобных для хранения, экспозиций и изучения экспонатов. Наш Арсенал — это действительно гигантский дворец, где можно грамотно разместить все, что угодно, и который будет хорошим фоном для любых экспонатов и музеев — археологического, исторического и др. Там можно будет создать центр музееведения, лекторий, рабочую научную библиотеку, помещения для учебы, а также реставрационные мастерские и тому подобное. При условии нормального развития событий Арсенал станет мощным центром украинской культуры.
Я очень хотел бы всячески содействовать музейному делу в Украине, пользуясь своим значительным зарубежным опытом в этой области. Но, к сожалению, невооруженным глазом видно, что подходы к музейным проблемам, как и все остальное в Украине, окрашены сегодня политикой и политиками. Поэтому первое, что нужно сделать — это собрать музейных работников, искусствоведов, обсудить возможности Арсенала и достичь консенсуса относительно содержательного наполнения сооружения. Чем «Мистецький Арсенал» не должен быть — так это угрозой для других музеев Украины.
— Очень прошу, расскажите немного о своем происхождении, жизни?
— Родился 70 лет назад в Дрогобыче. Мой отец, один из немногих в нашей среде, получил университетское образование — изучал, а потом практиковал право. Жили мы в доме рядом с городским судом. В 1939 году, после установления советских порядков, нас выгнали на улицу, а в доме обосновался НКВД. Тогда родители перебрались в Борислав. В 1990-х годах на территории бывшего дрогобычского суда сделали раскопки и нашли много изувеченных трупов.
Когда в 1941 году войска вермахта захватили Киев, отец, не смотря на искалеченную ногу, отправился с семьей на Запад, к родственникам в Венгрию — где поездом, где пешком, а в Карпатах нас подвозили крестьяне. В конце войны родители решили перебираться в Штаты. Для моих родителей, как и для многих других украинцев, отъезд в США был, фактически, политическим выбором — ни при каких обстоятельствах они не хотели жить по законам Москвы. Но получить разрешение на въезд в США было весьма сложно — союзники практиковали политику репатриации и силой отправляли украинцев в Советский Союз. Для многих это была страшная трагедия; люди прикладывали все усилия, чтобы все-таки зацепиться на Западе, многие покончили жизнь самоубийством. Легче всего было тем, кто знал языки: в этой вавилонской мешанине союзникам очень не хватало переводчиков.
— Какой была ваша жизнь в Штатах?
— В США мы поселились в одном из пригородов Нью-Йорка. Жизнь нормализовалась — отец работал, я ходил в школу, потом в институт ПРАТ — учился на специальности архитектуры и урбанистики. Значительная часть моей профессиональной жизни прошла в Пенсильванском университете, где я 25 лет работал главным архитектором — руководил планированием и перестройкой. Я чувствую удовлетворение от того, что сделал, — при мне университетский городок (кампус) Пенсильванского университета стал одним из лучших в США. За эти годы мы также построили три музейных помещения.
Особенно горжусь тем, что две очень красивые скульптуры, которые мы установили на территории университета, являются творениями украинских мастеров. Первая — «Соломон», высотой в пять метров — выдающегося украинского мастера Александра Архипенко, вторая — абстрактная композиция уроженца Киева Александра Либермана (скульптора, художника, редактора творческих журналов). Это арка в парке, под которой проходит пешеходная дорожка; высота арки — в четыре этажа. Очень эффектно!
— Насколько мне известно, в Штатах люди обычно весьма заангажированы тем, что у нас в советские времена называли «общественной жизнью». Это действительно так? Это не преувеличение?
— В Штатах принято, что каждый человек обычно что-то делает для общества. Речь идет о добровольных взносах на нужды музеев, университетов, библиотек — учреждений, многие из которых вообще не могли бы существовать без такой помощи. Особенно отличаются этим евреи — очень щедрые люди, меценаты различных гражданских институций. Но не только они: многие люди выделяют средства — кто сколько может. Больше всего — на свои собственные увлечения: на оперу (на театр вообще или на конкретную постановку), на концертную музыку, на любимый хор и тому подобное.
А что касается меня, то я активно включился в деятельность Украинского музея в Нью-Йорке и несколько лет подряд был президентом совета директоров этого музея. Там я, в частности, подготовил две экспозиции — «Утраченные архитектурные памятники Киева» (1982) и «Деревянные храмы Украины» (1987). Кстати, среди фотографий деревянных культовых сооружений этого Альбома можно найти также деревянные синагоги. (Думаю, что Тит Геврик — едва ли не первый украинский специалист, который в сборник храмов включил также синагоги. Эти синагоги, между прочим, больше напоминают гуцульские храмы, чем привычные нам дома синагог — их, очевидно, строили гуцулы. Сегодня они, как и многие другие культовые сооружения Украины, полностью уничтожены. — К.Г. )
(Как видим, в 1982 году американский архитектуровед украинского происхождения Тит Геврик организовал в Украинском музее в Нью- Йорке выставку «Утраченные архитектурные памятники Киева» и издал одноименный иллюстрированный каталог-альбом, который неоднократно переиздавался. Только через 8 лет этот альбом издал в сокращенном варианте(!), украинский журнал «Пам’ятки України». Насколько можно понять, сегодня главная цель Тита Геврика заключается не только в том, чтобы регистрировать уничтоженное, но и делать все возможное для сохранения того, что осталось. — К.Г. )
— Когда вы впервые приехали в Киев?
— Мы приезжали сюда несколько раз — в 1967, 1968, 1970 годах. Тогда еще можно было найти родственников. А потом только общались, потому что нашли на Родине много друзей и единомышленников. (Пани София говорит, что во время приездов они «по очень счастливой случайности» познакомились с шестидесятниками Украины, с которыми всегда отождествляли Украину. А пан Тит добавил — «с шестидесятниками, а также с архитектурой страны».)
— Расскажите, пожалуйста, о ваших детях, об их отношении к далекой Родине.
— У нас три сына — Адриан, Роман, Олекса. Они с детства делят с нами все самое важное в жизни, в частности — отношение к Украине. В учебе сыновьям сначала было сложно — они пошли в школу, совсем не зная английского. Но это были временные трудности. Сегодня у каждого есть специальность, которую он сам выбрал. Младший сын — художник-аниматор, он создает мультфильмы для детей дошкольного возраста. Завоевывал награды, особенно престижную — «Еmmi», получал грант Фулбрайта и стажировался в Кракове, его работы показывает ТВ США. Старший сын — магистр экономики, средний — магистр истории (магистр — полное высшее образование в университетах Запада). Все, в том числе и внуки, разговаривают по-украински. Дети очень заняты, но общаемся мы часто, хотя иногда только с помощью компьютера.
Второй наш сын год работал в УНИАН. Кстати, тогда он очень любил ходить в перерыве на Бессарабку послушать «музыку речи» — голоса сельских женщин-продавцов. Его завораживала эта мелодика — он уверен, что «так же разговаривал дед». Старший сын активно участвовал в создании в Киеве отделения международной правозащитной организации «Фридем Хаус» («Дом Свободы»).
Во времена оранжевой революции сыновья (даже не посоветовавшись с нами) поехали в Украину. Все трое были наблюдателями в Сумах. Сначала очень переживали, что вокруг все время звучит русская речь. Потом пришли к выводу, что «дружба и порядочность от языка не зависят».
— Какова репутация украинцев в США с точки зрения, скажем, образованности, работоспособности, общественных качеств? Отличаются ли они от американцев иного происхождения?
— На примере моей семьи — от моего отца и до наших сыновей — можно твердо сказать, что не отличаются. В общем, американские украинцы часто имеют хорошее образование и хорошую репутацию, как таковые. После войны, в чрезвычайно сложных условиях, политическая эмиграция в Америке сумела не только выжить, не только заслужить доверие и авторитет, но и, определенным образом, воссоздала на чужой земле Украину. Американские украинцы построили там многочисленные Украинские церкви и музеи (православные и греко-католические); издали «Енциклопедію українознавства»; в известном Гарвардском университете сегодня работает три(!) кафедры украинистики; сейчас создается украинская кафедра в Колумбийском университете.
Все это, видимо, благодаря тому, что хотя наши родители — пришельцы из Европы — и не имели денег, они были готовы отдать свою последнюю копейку на развитие украинских институций. Так же, как это было в Украине до 1917 года, когда процветала филантропия, любовь к искусству, чувство долга перед обществом и страной. Вспомнить только меценатство Терещенко, Ханенко и многих других. Какие книги были изданы, какие храмы построены при поддержке таких людей, как Константин Острожский или Мазепа!
В общем, дело не только в том — украинец ты или не украинец. Здесь речь идет о морали, чувстве долга, честности — то есть о всем том, что в советских условиях было фактически отобрано у народа. Посмотрите, что сделали с таким прекрасным историческим городом, как Львов! В советские времена Львов превратили в провинциальный город.
— Как вам нравится Киев? Здесь лучше, чем во Львове?
— В Киеве чисто, много театров и концертов. К сожалению, репертуар несколько странный для столицы Украины. Вот, например, мы давно следим за афишами в надежде услышать хоровые произведения Веделя, Бортнянского, Березовского. Напрасно! В афишах — что угодно, но только не великое музыкальное наследие украинцев! Это тем более обидно, что этих композиторов (как и многих других) давно присвоила другая страна. Или такая деталь. Музей, который когда-то основал Терещенко, до 1936 года назывался «Картинная галерея», а сегодня это — Музей русского искусства. Почему? При этом, там немало картин украинских художников, таких как Левицкий и Боровиковский, которые в Киевском национальном художественном музее Украины представлены именно как украинские.
— Как вы относитесь к нашей языковой проблеме — к статусу украинского языка?
— Больше всего нас тревожит такая ситуация: когда разговаривают украинец с россиянином, то в этом диалоге украинец всегда первым переходит на язык собеседника. Это неплохое проявление украинской толерантности, но — почему всегда и независимо от собеседника? Думаем, что здесь речь идет уже не о толерантности, а, к большому сожалению, — о чувстве украинской неполноценности. А как тяжело слушать дебаты на ТВ! В любом контексте всегда одно и то же — переход на русский! Еще и ведущие призывают: «Поприветствуем гостей на русском языке»!
— Как вы живете сегодня после того, как ушли на пенсию?
— Живем нормально, имеем небольшой дом в горах — в «селе», где живет всего 900 человек. Нашу жизнь очень украшает радиоканал, который сутками (без рекламных вставок) транслирует хорошую музыку. Кстати, пример этого канала может проиллюстрировать некоторые особенности американского стиля жизни. Дело в том, что использование канала не связано с какой- либо постоянной оплатой. Но его администрация периодически обращается к слушателям и просит поддержать радиостанцию — сделать взнос в ее фонд — кто сколько может. И люди действительно перечисляют определенные суммы — в соответствие со своими доходами. Тем более, что в связи с этим могут быть снижены налоги на доходы. Этим примером я хотел подчеркнуть тот факт, что в Штатах правительство работает на пользу людям даже в случаях, связанных с развлечениями, например, пожилых людей. В Украине, к сожалению, до сих пор слышны отголоски прошедших 75 лет советской власти.
Приведу пример разного отношения к людям в США и в Украине. Речь идет о людях, которые в результате той или иной болезни вынуждены передвигаться на колясках. Американская статистика утверждает, что в США такие люди составляют примерно 10% населения. Не будет преувеличением считать, что в Украине процент не меньше — это более 4 миллионов человек. Этих украинцев, однако, никто никогда не замечает — их как будто и не существует в стране. В Штатах же эта проблема давно решена — люди на колясках имеют там удобный доступ ко всему, чем пользуются здоровые люди, — к магазинам, паркам, местам развлечений и тому подобное. Потому что уже много десятков лет назад в городах и поселках соответствующим образом перестроены тротуары, лестницы, двери и тому подобное. Когда я работал в администрации Пенсильванского университета, то имел коллегу — очень талантливого служащего, который проработал там уже более 20 лет. Он не мог ходить и передвигался на коляске, но чувствовал себя и действительно был полноценным человеком. А что в Украине? Миллионы талантливых людей отрезаны от мира, прикованы к своей квартире, не могут выйти даже в собственный двор — такие у нас лестницы, переходы, эскалаторы, туалеты, рестораны и тому подобное. Это не по-человечески.
P.S. Напоследок приведу текст одного документа, который хорошо характеризует жизненную позицию пана Геврика: «Этим письмом я поддерживаю украинских академиков Ярослава Яцкива, Наталью Яковенко, Станислава Кульчицкого, Александра Майбороду, Мирослава Поповича и Юрия Шаповала, на которых подан судебный иск Межрегиональной академией управления персоналом (МАУП) за их главную роль в кампании протеста против антисемитизма и ксенофобии». (Здесь речь идет о том, что эта пресловутая «академия» МАУП подала иск на упомянутых ученых, а также на газету «Світ», которая напечатала заявление «Против ксенофобии, за европейскую Украину!»). Это заявление подписали более двух сотен представителей украинской интеллигенции Украины и диаспоры. Среди них — Тит Геврик.
СПРАВКА «Дня»
Мировое движение «Пласт» основано в 1912 году; слово «пласт» — историческое самоназвание козаков-разведчиков в Запорожской Сечи. Сегодня организации «Пласта» действуют на четырех континентах в девяти странах мира. Одна из важных основ «Пласта» — забота об идейном единстве украинцев, независимо от конфессии или партийности. Председатель всемирного руководящего органа «Пласта» — Ярослава Рубель. Последние 15 лет «Пласт» активно развивается в Украине; в Киеве на днях закончилась 16-я всемирная конференция «Пласта», на которой присутствовали 84 делегата украинской мировой диаспоры из Австралии, Германии, Великобритании, США, Аргентины, Польши, Канады и Украины. Среди них — София Геврик.
