По телевидению в выходные показали «Сумасшедшего Сесила Б.» Веселое такое кино. Для киноманьяков, киноэстетов и кинокритиков.
Там группа молодых сорвиголов-фанатиков независимого кино снимает свой первый и, кажется, последний фильм. Их лидер, тот самый Сесил Б., — воистину сумасшедший. Он считает, что нужно не просто делать независимое кино, но еще и разрушать вражескую систему коммерческой киноиндустрии, не останавливаясь ни перед чем. Поэтому они для начала похищают прямо с какой- то премьеры голливудскую суперзвезду, которую играет Мелани Гриффит, а потом начинается… Каждый съемочный день оборачивается актом творческого террора. Сесил и банда, вознося молитвы Энди Уорхолу и стреляя во все стороны, захватывают кинотеатры, бизнес-рауты дельцов от кино и целые студии. Все снимается с одного дубля, стрекочет камера и падают убитые, звезда-заложница переходит на сторону повстанцев, смельчакам помогают зрители — приверженцы боевиков и почитатели анальной порнографии, а заканчивается все грандиозным фейерверком секса, насилия и… (чуть не сказал рок-н-ролла) кинематографа. Снято все просто и без выкрутасов, ха-ха и хи-хи, но по делу. Смотришь и так досадно становится на душе… Вот нам бы их проблемы, то есть им — наши...
С другой стороны, нашим (не проблемам, кинематографистам — хотя это понятия почти синонимические) сколько денег не давай, все зря. Кино или нет, или есть такое, что лучше бы не было. Возможно, разруха действительно в головах. То есть они бы может, и снимали классно и современно. Только пример нужен, что-то очень освежающее. Этакий фильм-вызов, фильм- пример, фильм-маяк неугасимый, блин.
Итак, в Доме кинематографистов проходит заседание союза кинематографистов. С трибуны очередная седоволосая бездарность клеймит бездуховность и космополитизм. Вдруг с грохотом падает дверь, и речь заканчивается свинцовым многоточием! Штукатурка сыплется с давно не ремонтированных стен! Секретариат падает в обморок! На сцену поднимается подпоясанный пулеметными лентами махновец в темных очках а-ля Жан-Люк Годар и с криком «Смерть поэтическому кино!!!» бросает в зал бутылку с коктейлем Молотова. Мы захватываем… господи, кого же захватываем? ну хорошо, потом придумаю… одним словом, захватываем кого нужно и уходим, не оставив никаких следов.
Студия имени Довженко. Съемки российского «мыла». Мы врываемся, как смертоносный ветер, объявляем эти съемки экспроприированными — и прямо в этих декорациях снимаем свой гениальный и переполненный адреналином эпизод!
Совещание в Министерстве культуры. Таймер на бомбе поставлен на девяносто секунд. Сейчас прозвучит команда «мотор!», и…
Я сказал «мы»?! Вот черт! Я же журналист. Имею право только освещать события, а не создавать их.
То есть — сидеть и смирно ждать, пока все это кто-то совершит за меня. Пока появится вот такой отряд сумасшедших и сделает все как следует, а я, воспользовавшись своей позицией наблюдателя, об этом напишу.
Тоска…
Неужели так и придется ждать всю жизнь?
Впрочем, кинематография — это же часть нашего бытия, и, понятно, подчинена тем же всемирным законам, в частности, закону вероятности. Это я вот к чему:
Например, 6 мая с. г., в 13.50, проходя по улице Пимоненко в Киеве, я встретил на своем солнечном пути двух абсолютно разных мужчин. Они явно не были ни родственниками, ни даже коллегами — обычные, случайные прохожие. Но их объединяла одна черта: у обоих были глубокие вертикальные морщины, или даже складки на лбу. Шикарные миниатюрные борозды, которые начинались где-то от середины переносицы и финишировали в далеких просторах лбов.
Скажите, вы часто встречали на улице двух подряд мужчин с такими интеллектуальными перпендикулярами на лицах?
То-то.
А если так, то почему же тогда вероятность того, что где-то на Левобережье, в заброшенном ангаре, уже заряжаются обоймы и кассеты с пленкой, согласовываются последние детали атаки и возносятся молитвы Дзиге Вертову, должна быть меньшей?
Даешь в морду акулам шоу-бизнеса!
Хорошие фильмы или смерть!
