Чернобыльская трагедия, 20 лет которой недавно отметили в Украине и в мире — явление многогранное. Есть о чем сказать тут физикам, историкам, социологам, в конце концов, политикам. А сейчас, помня, что о Чернобыле не следует забывать и в «обычные», будние дни, не связанные с его страшной годовщиной, несмотря на то, что годовщина эта уже отмечена, — предоставим слово философу. Ведь само философское осмысление того, что значит Чернобыль для Украины и человечества, нам всем сейчас так необходимо.
«День» печатает выступление выдающегося украинского философа, постоянного автора газеты, профессора Сергея КРЫМСКОГО на Международном форуме, посвященном 20-летию Чернобыльской катастрофы, который состоялся в Киеве в конце апреля.
— Чернобыльскую аварию часто и небезосновательно называют самой крупной технологической катастрофой в истории человечества. В этом есть истина, но она не является полной. В то же время Чернобыльская трагедия является антропологической катастрофой, касающейся судьбы человечества, в частности, его генофонда. Ведь этот генофонд присутствует в наших делах. Об этом свидетельствует простой подсчет. У людей, как правило, есть четыре ближайших родственника: двое родителей и дедушка с бабушкой. Но в предыдущем, то есть во втором поколении, человек имеет восемь предков, а глубже, в третьем поколении — 16, в четвертом — 32 родственника и так далее в геометрической прогрессии. Так что уже в 40 поколении родственниками человека становится все население планеты! А это значит, что у человечества единый генофонд, поэтому атомное чернобыльское поражение Украины оказалось поражением всего человечества.
Таким же поражением стал Голодомор, в котором геноцид украинского народа непоправимо повлиял на общечеловеческий генофонд, то есть на возможности антропологического развития землян. В обоих случаях сказались негативные результаты социальной катастрофы 1917 года. Словно предостережение всему человечеству, она сопровождалась космическими знаками, небывалыми еще протуберанцами на солнечном диске, что заставило астронома Чижевского воскликнуть: «Взорвалось солнце!». И уже на последок катастрофических последствий тоталитарного режима вспыхнули рукотворные протуберанцы ядерного взрыва в Чернобыле. Таким образом, социальные, антропологические и даже космические потрясения были подытожены в чернобыльских событиях. Более того, те события, как это бывало во всех эсхатологических явлениях, оказались под сигнатурой библейских образов и пророчеств.
И дело здесь не только в широко цитированном образе Полынь-звезды. Не менее серьезной в Библии является связь между грехопадением и попыткой людей «быть как Боги» через силу познания. Мы привыкли к тому, что знание является силой, но эта сила может вести не только к спасению, но и к разрушению. С научно-техническим прогрессом человечество получило не только большие успехи, но и стало заложником «опасности ошибки», онтология которой не осознавалась ни мифологическим мировоззрением античности, ни религиозной догматикой Средневековья. В них субъектом творения считался Абсолют, дух, а не ограниченный человек. Но с началом индустриального общества конструкция бытия была объявлена человеческим делом. Поэтому характерным в этом отношении стал в XVII веке призыв Кромвеля: «Братья мои! Нутром Христа заклинаю вас: помните, что вы можете ошибиться!». Ведь возникновение технической цивилизации с ее излишними потенциями знаменовала способность человека вызывать силы, которые превышают ее имеющиеся в наличии возможности. А это скрывает опасность потери контроля над неожиданными обстоятельствами. Такая ситуация и сказалась на Чернобыльских событиях. После них человечество утратило право на ошибку; стало ясно, что может не хватить времени на ее исправление.
При этом оказалось также, что техника стала чрезвычайно сложной для человека. И без полной ее автоматизации не обойтись. А неполная автоматизация в пределах этого социума может вызвать угрожающие прецеденты привнесения психологии ручного труда с ее приемами «докрутки» на электронную технику. Эксперты пророчили после Чернобыля выработку новой теории принятия решений. Так, захватывающая погоня за «оптимальностью» во многом стала иллюзорной. В таких условиях адекватной становится стратегия достаточности, зависящая от уровня ожиданий. Если деятельность успешна, уровень ожиданий поднимается, если она неудачна — уровень ожиданий падает. Здесь уместна процедура «движения по склонам обрыва», где следует действовать шаг за шагом, с постоянной проверкой эффективности действий.
Чернобыльская катастрофа еще раз напомнила, что человек существует на границах угрозы и что его бытие освещено молнией и опасностью. Человек живет в эруктивном мире, то есть в мире катастроф и взрывов. Такова картина Вселенной, которая питается взрывами звезд, столкновениями галактик, планетарным вулканизмом, притягательной бездной «черных дыр», которые пленяют даже миры. Полны катастрофами биосфера (исчезли тысячи видов живых существ) и человеческая история, обозначенная крахом Атлантиды, Крито- Микенской цивилизации, гибелью Рима, катастрофой татаро-монгольского нашествия, уничтожением туземцев Америки и двумя мировыми войнами. В этом мире человечество выжило и выживало благодаря своему обращению к установкам мудрости, а не только руководствуясь чистым разумом. Его исторический путь определяется построением ноосферы, в самом названии которой (ноос) лежит семантика мудрости. Поэтому весь драматизм Чернобыльской катастрофы заключается в том, что это — первый в истории конфликт техносферы и ноосферы.
Как же сочетать техническую рациональность с мудростью, представляющей разум, настоянный на совести? Императивом тут может быть только социальный контроль за научно-техническим прогрессом, понимание того, что деятельность не должна претендовать на вседозволенность. Ибо все рациональное и целесообразное имеет определенные гуманистические, экологические и экономические ограничения. Безгранична только глупость.
