В Институте журналистики Киевского национального университета имени Тараса Шевченко началась европейская программа «Развитие медиа-навыков». Участие в осуществлении программы принимает консорциум в составе ББС (Великобритания), Оксфордский университет (Великобритания), Дублинский технологический институт (Ирландия), университет города Лилль (Франция), Университет Марии Кюри-Склодовской (Польша). В рамках этой программы директор Института журналистики проф. В. В. Ризун знакомился с организацией учебного процесса в школах журналистики Ирландии, Англии и Польши.
Не буду кривить душой, перед поездкой под влиянием активной пропаганды Болонского процесса в нашей стране я имел четкую установку на то, что Западная Европа ждет не дождется присоединения «советских» отсталых стран к ее единственно правильной образовательной системе. Говорить о «точке встречи» Восточной и Западной Европы на образовательном поле и в мыслях не было: ведь приходилось слышать, что Западная Европа достигла в развитии образования таких вершин, которых Украине и не видать, и что западные страны являются разве что местом встречи совершенной в образовательном измерении Европы с Украиной.
Хватило пятичасового перелета до Дублина и первых же встреч в одном из наиболее крупных и самых влиятельных заведений Ирландии — Дублинском технологическом институте, чтобы посеять сомнение относительно «четких установок». Точку в этой истории поставил Вестминстерский университет в Лондоне: нас никакие учебные заведения не ждут в Европе со своими образовательными проблемами, им хоть бы самим разобраться со своим образованием, которому, как снег на голову, свалился Болонский процесс. Такое впечатление, что кто-то ставит эксперимент над образовательными заведениями, в котором выживут сильные, а по их правилам будут жить более слабые. На мой вопрос, как относится Оксфордский университет к Болонского процессу, его выпускник, чей прапрапрадед (боюсь ошибиться с количеством пра- !) был учредителем первого колледжа, с которого и начался этот университет, и наш коллега и гид по улочкам Оксфорда ответил: у Оксфорда свой процесс, этому университету абсолютно безразлично, о чем договорились министры в Болонье.
Еще в Ирландии пришлось сформировать спасительный для себя тезис в оправдание участия Украины в Болонском процессе: Восточная и Западная Европа по инициативе политиков пошли навстречу друг другу. Образно говоря, их векторы движения заданы Болонской встречей, и идти они на эту встречу должны на равных, потому что на это есть аргументы, которые я вынес из двухнедельной поездки по Западной Европе.
Надеяться на немедленную унификацию образовательных систем в двух отдельно взятых восточных и западных странах, во всяком случае в области журналистского образования — наивно. Во-первых, в западных странах образование не унифицировано, во-вторых, имеет различное содержание. Какая страна осмелится отказаться от своих традиций организации обучения, от «своего содержания» образования? Какой это пряник нужно приподнести, чтобы какой-то британский университет добровольно отказался от определенного перечня образовательных программ? Такое возможно только от внутреннего убеждения, что какие-то программы себя исчерпали и их нужно сократить. Это убеждение должно вызревать в дискуссиях и анализе отечественного образовательного контента.
Вот для этого нам и нужно движение в сторону Западной Европы, чтобы сравнить отечественный опыт с западноевропейским, чтобы идентифицировать себя в общеевропейском контексте и понять, кто мы.
Украинское образование славится фундаментализмом и академизмом, западное образование более прагматично. Как сказал один из основателей журналистских студий в Дублинскому технологическом институте, их образование идет от практики, от ПТУ, а идеалом является академизация образования, которая в области журналистики уже началась с появлением бакалаврских программ в конце ХХ века. Ирландцы стремятся к академизму, мы стремимся к прагматизму — вот в этих стремлениях и двигаемся навстречу друг другу. Может, в том и заключается достижение Болонского процесса, что мы сможем понять стремление друг друга.
Никто в западных учебных заведениях на уровне руководителей школ, отделений не озабочен согласованием учебных планов. Вопрос, а как же мы будем обеспечивать трансфер студентов из-за отсутствия единых содержательных модулей, очевидно, может быть решен на основах двусторонних соглашений между учебными заведениями о нострификации квалификаций. И не более. Во всяком случае, со стороны западных коллег нет ни малейшего желания даже ставить вопрос о согласовании планов на уровне одинаковых модулей. Им не до этого. И так Дублин и Лондон тонут в новоприбывших в Европейский Союз поляках. Не хватало еще наших магистров, которых мы сотнями выпускаем каждый год. Западным коллегам вообще разобраться бы с модулями! На уровне транса одна декан школы медиа в Лондоне говорила о «модульном ужасе». Такой же ужас навеваем и мы себе в Украине, не разобравшись, о чем идет речь.
Украина имеет уникальный «союзный» опыт плановой экономики и планирования всего, что можно было спланировать, структурировать, бюрократизировать, унифицировать и т. д. Когда англичанин говорит «курс» (например курс журналистики), это значит, что по содержанию это единая программа обучения — месячная, годовая, двухлетняя, трехлетняя, четырехлетняя и т. п. Эти программы из-за отсутствия государственной унификации учебного процесса, автономности и самостоятельности университетов структурировались по- разному, вплоть до отсутствия структуризации. Декан школы медиа в Вестминстерском университете ответила, что курс мог проводиться одним преподавателем несколько лет, разделение курса на блоки (дисциплины, модули, как того требует Болонский процесс), или «items», — было необязательным и относительным. Выпускник курса мог сдавать один экзамен в конце, даже если этот курс преподавался несколько лет. Упоминавшийся мной коллега, выпускник Оксфордского университета, сдал по окончании курса один экзамен в виде написания эссе.
Уникальность нашего опыта заключается в том, что мы имеем хорошо структурированные курсы. Наши дисциплины (предметы) — это и есть те items (единицы, модули), на которые делится определенный курс. Кроме того, модули, или единицы структуризации, различны по своей иерархии, подчиненности, что отражено в сроках: общий содержательный модуль у нас называется дисциплиной, или предметом, подчиненные модули — разделами, темами. Каждая из дисциплин, как отдельный модуль курса, имеет обязательную форму контроля, ведется необходимая документация для учета успешности студента. Именно это и навевает ужас на западных коллег, что нужно после каждого модуля вести контроль и оформлять сведения и другие документы. Как сказала упомянутая декан школы медиа: к нам пришла «советская система», возможно, в не наилучшем ее виде. Поэтому мы, как носители этой системы, в более выгодной ситуации, потому что все знаем и все это имеем. Конечно, можно совершенствовать и совершенствовать модуляризацию (структурирование) курсов, можно улучшать систему контроля знаний, но это не меняет сути дела — она не является чем-то абсолютно новым для нас. Очевидным является то, что необходимо укрупнять модули, т.е. дисциплины, соединять маленькие предметы в один, потому что у нас каждый преподаватель стремится тему, которую он разрабатывает и любит, сделать отдельной, хоть и маленькой, но самостоятельной дисциплиной, потому что это отдельный зачет, а то и экзамен, из-за которого он будет ощущать свой вес и необходимость во время сессии. Наши учебные планы имеют от 50 до 80 дисциплин. Ирландские и британские — помещаются на одном листе формата А4, а то и А5, польские имеют от 30 до 40 дисциплин (все-таки выходцы из одного лагеря).
Как же у нас в Украине обстоят дела с этими болонскими модулями? (Я понимаю, что вызову возмущение педагогической общественности, которая по этому вопросу провела (а еще сколько проведет!) научные конференции, напишет кандидатские, а то и докторские диссертации! Нам только дай: все обоснуем и докажем. Сложилась интересная ситуация: наличие предметов-модулей вынуждает педагогов найти место в этой системе надуманным «болонским модулям». Естественно, ищут разницу, доказывают необходимость и полезность деления на модули, но не курса, а предметов. Конечно, модуляризацию предметов можно осуществлять, но при чем здесь Болонский процесс? Разделение предметов на разделы-модули, параграфы-модули — дело нужное и для нас старое как мир. Может, действительно нужно более внимательно подходить к этому делу, вырабатывать логично- структурные схемы дисциплин (но ведь мы уже это проходили). Т.е. дело здесь не в Болонском процессе, а в нашей украинской добросовестности, технологичности педагогического дела. Логически-содержательная преемственность и последовательность тем должна быть, и если кто-то этого не сделал, преподавая четырехлетний курс физики или истории, то это его небрежное отношение, а не неосведомленность в Болонском процессе. По крайней мере, остановись, уважаемая педагогическая общественность, и не придумывай себе неприятности из модульной системы: эта система у нас давным-давно есть и имеет свое выражение на уровне собственной терминологической системы (как говорят, просто по-другому называется). Совершенствуйте то, что есть, — и мы будем в русле Болонского процесса. Меньше думать о неполноценности, якобы несовершенстве в образовании. Во многих вопросах мы далеко впереди Европы: то, что мы придумали и уже начали забывать или запускать, об этом в Европе только говорят как о великом достижении. Просто нам не хватает европейской «раскрученности», нас не знают или относятся к нам не как к тем, у кого можно поучиться, а как к тем, кого нужно научить.
Поляки пошли простым путем: переименовали предметы в модули, присвоили им вместо часов кредиты — и дело сделано. У них другие образовательные проблемы в связи с Болонским процессом: оставлять пятилетнюю магистратуру наряду с двухлетней или нет? Физкультуре в Университете Марии Кюри-Склодовской модули выделили, а кредитов дали ноль. Пока у поляков свое понимание кредитов.
Большим достижением Болонского процесса, считает одно из ответственных лиц в Дублинском технологическом институте за воплощение проектов этого процесса в жизнь, является начатая работа над квалификациями и направлениями подготовки специалистов. В Ирландии отсутствует такая номенклатура, в Британии есть перечень групп образовательных направлений, что для университетов имеет только рекомендательный характер. Например, к одной группе принадлежат коммуникация, медиа, фильм (фото) и науки о культуре. Наш же перечень образовательных направлений и специальностей — это была бы уникальная находка для Западной Европы: мы уже имеем то, что они только разрабатывают! Аргумент, который выдвигается сегодня у нас: много специальностей, нигде такого в мире нет, нужно привести в соответствие с евростандартами. В том-то и дело, что не к чему приводить в соответствие. Если мы уже имеем номенклатуру специальностей, то не нужно ее уничтожать и переиначивать. Каждое учебное заведение в Ирландии дает выпускнику свои квалификации, что зависит от бакалаврских или магистерских программ, которые это учебное заведение смогло разработать. Они не то что могут не совпадать с нашими, они не совпадают даже в пределах одной страны. Поэтому у нас один выход: либо мы сохраняем то, что приобрели, либо идем западным путем и позволяем каждому учебному заведению Украины давать свои квалификации. Но ведь Болонский процесс ведет Европу фактически к унификации, к сегодняшнему украинскому варианту!
Не следует выдумывать и особых толкований кредита как временного измерения обучения. Вопросом здесь является разве что часовое наполнение этой условной единицы. Если сегодня в Европе, которая поддерживает Болонский процесс, один кредит равен 20 астрономическим часам, включая сюда же самостоятельную работу студента, а за учебный год должно быть 60 кредитов, то в Украине продекларирован объем 54 академических часов в одном кредите (т.е. 40,5 астрономических часов). При этом мы исходим из того, что наш старательный студент работает 9 академических часов в день (5 или 6 в аудитории и 4 или 3 часа самостоятельно) с одним выходным. Воистину труженики образовательного поля, потому что у преподавателя рабочий день — 6 часов.
Простейшие арифметические расчеты дают такие цифры: западноевропейский студент работает в течение года 1200 астрономических часов. Наш же студент, при таком количестве кредитов в год, должен отработать 2430 астрономическим часов. Вдвое больше. Если у них 36 рабочих недель (к тому же лондонский студент Вестминстерского университета реально имеет учебных 26 недель, а 10 — всяческие проверки, контроль), то наш студент имеет аудиторных 35 недель, а с сессией и практиками — 44.
В чем же состоит унификация почасовой нагрузки студента на учебный год? Конечно, в одинаковом часовом наполнении одного болонского кредита. При этом национальные кредиты могут быть различными. Так, учебный год в британских заведениях составляет 120 кредитов, но в них один кредит составляет 10 часов. Поэтому должна быть формула перевода национальных кредитов в болонский, составляющий 60 кредитов в год, или 1200 часов. Все остальное — количество недель, количество часов в день, неделю — может регулироваться национальными системами или даже учебными заведениями.
В рамках Болонского процесса активизировалось понятие рейтинговой оценки учеников и студентов. Этот факт следует отметить особо, поскольку существующая в стране система оценки является нонсенсом, когда оценки подвергаются арифметическим действиям: выводится средняя из суммы имеющихся. Каждому работнику министерства и управлений образования нужно, как Библию, читать «Педагогическую диагностику» немецкого педагога К. Ингенкомпа, которая вышла в свет задолго до Болонского процесса, еще в 80-е годы.
Наши оценки не являются килограммами, тоннами, не являются метрами или километрами, которыми измеряется успешность. Пока человечество не придумало такого себе «амперметра», который можно подключить к ученику, чтобы он дал количественную характеристику его знаний. Наши оценки всего-на-всего имеют порядковый характер и указывают фактически на рейтинг учеников по опрашиваемому вопросу. Порядковые же числительные не подвергаются арифметическим действиям: нельзя первый ряд в зале прибавить к одиннадцатому ряду и получить шестой как средний ряд. Но дело здесь даже не в арифметических действиях, здесь дело намного глубже, чем кажется. Это изменение самой идеологии оценки и подходов к ученику или студенту как вместилищу знаний. Если вчера ученик получил 6, а сегодня 11, то его знания следует оценивать уже только на одиннадцать, потому что он занимает сегодня уже одиннадцатое место в рейтинге учеников по своим знаниям, и не имеет значения для оценки его знаний, что вчера он был на шестом месте. Это имеет смысл только для понимания, возможно, добросовестности ученика, его ежедневных стараний в подготовке к урокам. Поэтому модульно-рейтинговая система для Украины должна стать шагом вперед.
В завершение следует отметить, что, если Западная Европа стоит на пороге унификации и централизации образовательной системы, то нам необходимо демократизировать ее, передать определенные функции подготовки специалистов учебным заведениям. Показательно, что в Ирландии государство почти на 95 % финансирует образование, но оно не ставит вопрос о государственном распределении и не вмешивается в учебный процесс университетов, которые имеют в обеспечении содержания образования полную автономию. Содержание образования определяется не только преподавателями, но и обязательно представителями отрасли, для которой готовят специалистов. Неужели украинскому чиновнику из Министерства образования и науки, по профессии математику, виднее, давать магистратуру для издательского дела и редактирования или нет? Неужели университеты и медийная область не могут сами принять разумное решение о целесообразности этого? Неужели министерским работникам виднее, давать физкультуру, охрану труда, безопасность жизнедеятельности как обязательные дисциплины для подготовки журналиста, или это нужно отдать на усмотрение практических журналистов и педагогов?
Централизация нашего образования достигла апогея, после которого должно идти ослабление и демократизация отношений между министерством и учебными заведениями. Не хотелось бы, чтобы Западная Европа втянулась в жесткий процесс централизации и повторила наш опыт.
Наибольшим достижением Болонского процесса является создание условий каждой стране для сравнения образовательных систем и возможность каждой стране понять, что ее образовательная система уникальна, самобытна, глубоко национальна. Ради этого стоит включаться в Болонский процесс и быть его активным участником. Болонский процесс — это интеграция ради самоидентификации и самоосознания себя в европейском контексте.
