Сторонники радикального реформирования высшей школы в рамках Болонского процесса считают, что приоритетным ориентиром современного академического образования должны быть не мировоззренческие основы и неопределенные возможности студента, а его способность адаптироваться к требованиям рынка труда. Поэтому, утверждают они, основной вопрос — это не миросозерцание, а миросозидание и самосозидание. Декларируемые креативные возможности дипломированного человека являются соблазнительными, в чем- то — закономерными, однако, они могут оказаться не такими уж и конструктивными или безопасными.
Там, где нивелируется или обрывается органичное формирование мировоззрений (академическая среда является важным звеном этого процесса), появляется благоприятная почва для всяческих экспериментов не только над человеком, но и над народами. Мы не раз были свидетелями, когда базовое для любой мировоззренческой системы понятие правды отрывали от его истоков, и определенная манипулятивная среда узурпировала его. Правду разрывали на фрагменты, лишали метафизического, целостного определения, превращали в плохо идентифицированную историческую ценность, а то и вовсе изымали из идентификационного контекста, который традиционно определяет ту или иную мотивацию действий. Именно этим воспользовались тоталитаризмы XX века, каждый из которых предлагал и реализовывал строительство «рая» на земле с информационного, мировоззренческого ноля, т.е. на частичном или полном выхолащивании исторического сознания.
Создание мира в мировоззренческом вакууме может повлечь за собой, в лучшем случае, только тотальное манипулирование массами. В конечном счете, мировоззренческий вакуум — понятие ситуативное и абстрактное. Мы живем в мире, где плотность идеологем и противоположных по содержанию ценностей усиливается. Любая деидеологизация сознания человека, поколения или общества приводит к новой, часто псевдоальтернативной по своим последствиям для общества, идеологизации, пропаганда которой часто использует технику смыслового хаоса. Ее цель — повлечь за собой безалаберщину в сфере понятий и иерархии стоимостей. Проблема манипуляции обостряется, поскольку современная пропаганда создает безпрецендентную видимость правдоподобия. Как следствие, ее эффективность возрастает.
Такая постановка проблемы обостряется, если перенести ее в контекст функционирования системы СМИ, в которой многое начинается с подготовки журналистов в высшей школе. Уже в течение нескольких лет в Украине наблюдаем попытки вынести за пределы университетов мировоззренческие основы обучения будущих специалистов СМИ, а все академические усилия направить на воспитание прежде всего функциональных навыков медиа-работников — селекционеров информации, которые в совершенстве владеют приемами PR, менеджмента СМИ и на которых якобы существует самый больший спрос в редакциях. Частично эти требования небезосновательны, однако приоритетность упомянутых ориентиров является алогичной: в нашем медиа-мире много изданий принадлежат к прессе мыслей, а следовательно — непосредственно причастны к формированию мировоззрения. Даже больше: о манипулятивном характере таких попыток свидетельствует и тот факт, что большинство газет, журналов, теле- и радиоканалов не являются идеологически нейтральными. Например, в Польше все влиятельные ежедневные газеты (Gazeta Wyborcza, Rzecz pospolita) и большинство еженедельников (Polityka, Wprost, Tygоdnik Powszechny) исповедуют либеральные взгляды. Мировоззренческого нейтралитета не придерживаются и бульварные издания, наподобие Nie. Польские медиа уже давно не врут так, как это делала «Правда», а манипулируют наподобие New-York Times: утонченно, привлекательно... Как следствие, определенные политические и мировоззренческие медиа-группы имеют непропорционально большое влияние, по сравнению с реальными разделениями в польском обществе. Такая асимметричность блокирует аутентичный коммуникационный процесс общества, создает ситуацию, в которой, с одной стороны, прослеживаем террор модных мнений, а с другой, по словам немецкого ученого Элизабет Нойел-Нойманн, — «спираль молчания». Как следствие, понятие «общественное мнение» становится манипулятивным средством. Разнообразие заметно в типах прессы, оформлении, однако оно не имеет ничего общего с мировоззренческим плюрализмом.
Не секрет, что своя мировоззренческая концепция есть и у флагмана либеральной прессы — New-York Times. Главный мотив мировоззрения газеты (человек является свободным и должен сам себя создавать (self made man), поскольку ценности являются следствием только воспитания и не являются абсолютными) трудно согласовать с христианским мировосприятием, и отстаивание газетой постепенного ограничения суверенности национальных государств явно не согласовывается с ценностями национальными. Хотя разнообразия могут допускать в показательном формате. Несколько лет тому назад в США вспыхнул скандал по поводу выставки картины «Девы Марии» в Бруклинском Музее Искусств. «Картина» была нарисована экскрементами слона... Тогдашний мэр Рудольф Джулиани назвал эту акцию профанацией и пригрозил сократить размеры финансирования музея. По этому поводу в газете появилось 70 публикаций. В 37-ми из них авторы защищали выставку, 9 публикаций отстаивали христианское достоинство и 24 были нейтральны по содержанию. Но большинство редакционных комментариев осуждали мэра Джулиани. В этом контексте важна не калькуляция тех или иных публикаций, а понимание того, что сегодня мало бороться только против фактов зла, поскольку первопричины его замаскированы значительно глубже — в мировоззренческих лабиринтах. В журналистике решить эту проблему только с помощью профессиональных навыков невозможно. Сокращение мировоззренческих предметов в пользу решения процедурных проблем мастерского репортерского текстотворения может привести разве что к надуманным дискуссиям о несогласованности морали и профессионализма, бегство в упрощенные формулы мировосприятия, дать журналисту и его читателям иллюзию компетентности, желание приспосабливать события и тенденции мира к частичным знаниям, представлениям о нем. Потакать этому университет не имеет права, ведь именно он для человека, который вышел из семейного круга и находится на завершающих этапах идентификации, является едва ли не последним хранилищем идентификационного значения. В условиях поляризации идеологем, деисторизации сознания и, одновременно, битв за историю журналисту и его потенциальным читателям (зрителям, слушателям) важно смотреть на мир сквозь свой культурный, ментальный код. Именно он, а не формальные предписания или выборочная толерантность, является главным гарантом настоящего (!) плюрализма.
В украинских медиа-реалиях эта проблема достигла уровня национальной безопасности, особенно учитывая события 2004 года и участие в них СМИ. Двадцать лет тому назад в письме в газету Los Angeles Herald- Examiner один из читателей отметил: «Журналисты настолько потеряли связь с фундаментальными ценностями общества — такими, как честь, чувство долга и государственная служба, что стали чужестранцами для того общества, которому должны служить». Логическим адресатом этой констатации сегодня может быть немалое количество СМИ в Украине. Фактически мы стали свидетелями проявления ментальной трещины между украинским народом и владельцами некоторых влиятельных в Украине телекомпаний, газет, которые одинаково манипулировали всеми украинцами. Суть проблемы — в откровенном неуважении большой части масс-медиа к достоинству миллионов людей, их национальному мировосприятию. Поэтому мы должны очень осторожно относиться к тому, что режиссеры информационных кампаний называют общественным интересом. Просто информация также может быть средством манипуляции, тем более в условиях монополизации глобального коммуникационного процесса. Лозунг лондонской газеты Time утверждает, что лучшая пропаганда — тенденциозный подбор объективных фактов...
Настоящая журналистика — превентивная, укрепляет национальный и гражданский иммунитет, содействует мышлению категориями независимого государства и таким образом нейтрализует угрозы общегосударственного масштаба. В ней стиль тотального и такого актуального сегодня тотального развенчивания и «героизма» уступает стилю подвижничества, которое значительно ближе стоит к мировоззрению, нежели к такому прозрачному понятию, как профессионализм.
Каждая тенденция порождает сопротивление. Уже сегодня концептуальность, макротекст переживают новое возрождение в сфере медиа. Например, в Германии есть специализированы каналы, которые сутками передают классическую музыку, а в Японии один из каналов столько же транслирует только вид на священную гору Фудзияму. Каждый раз острее становится потребность в обоснованных, честных разъяснениях и солидной журналистике, которая давала бы глубинную информацию. Судя по всему, сторонники тотального информирования и развлечения с помощью СМИ несколько унизительно истолковали мировоззренческие потребности зрителя и слушателя, который каждый раз все больше страдает от постоянной смены образов, синхронного ощущения реальности как богатых деталями изображений, а не как линий сквозь время, причинно-следственных связей. Поэтому базовый уровень решения проблем современного журналистского образования и СМИ — не технологический или коммерческий, а мировоззренческий.
