Этот коллектив добился заслуженной славы не только дома, но и за пределами Украины. Он получил одобрительные отзывы от таких выдающихся художников, как композитор Кшиштоф Пендерецкий, пианистов Владимира Крайнева, Элисо Вирсаладзе и Владимира Виардо, скрипачей Гидона Кремера, Сергея Стадлера и Лианы Исакадзе, певцов Монтсеррат Кабалье и Лучано Паваротти, виолончелистки Натальи Гутман и многих других мастеров, с которыми пришлось выступать оркестрантам. Музыковеды отмечают, что сегодня Филармонический оркестр на взлете своего творческого потенциала. Они умеют на концерте передать искристую радость бытия, излучаемую музыкой, которую исполняет этот молодой, но очень профессиональный коллектив.
Ныне киевские меломаны уже не мыслят себе музыкальной жизни столицы без симфонического оркестра, который возглавляет заслуженный деятель искусств Украины, лауреат международных конкурсов Николай Дядюра. Как говорит дирижер, «наш коллектив активно гастролирует за границей (Германия, Испания, Франция, Швейцария, Польша, Турция), но главная деятельность — пропаганда мировой классики и национального музыкального наследия — адресована отечественной публике». Оркестром исполнены циклы концертов: «Все симфонии и увертюры Бетховена», «Симфонии и инструментальные концерты Брамса», «Симфония ХХ века», «Роберт Шуман и его современники». Трудно себе сейчас представить, что в 1995 году у музыкальной общественности Киева были сомнения: нужен ли столице еще один симфонический коллектив, если уже существует Национальный симфонический оркестр? Но у этого прославленного коллектива тогда были свои гастрольные графики, которые не всегда вписывались в планы Колонного зала им. Николая Лысенко, и генеральный директор филармонии Дмитрий Остапенко понимал: без создания своего оркестра не обойтись.
21 октября 1995 г. в Украинском доме (филармония тогда находилась в стадии реставрации) состоялся первый концерт новообразованного оркестра, возглавляемого Леонидом Тихоновым. А уже в конце первого концертного сезона, весной, коллектив уехал на первые гастроли в Южную Корею, которые прошли с успехом. Но вскоре в условиях отсутствия зала и инструментария от коллектива осталось всего 19 музыкантов... Летом 1996 г. народный артист Украины Владимир Лукашев, который вступил в должность генерального директора (Дмитрий Остапенко занимал тогда должность министра культуры), обратился к профессуре Национальной музыкальной академии Украины с просьбой создать жюри для отбора музыкантов в оркестр и пригласил на должность главного дирижера молодого, но уже опытного и талантливого музыканта Николая Дядюру, который тогда был дважды лауреатом на международных конкурсах в Токио и Будапеште, имел опыт работы в Омском симфоническом оркестре, Национальной опере Украины и симфонических оркестрах Сеула и Кванг Джу (Южная Корея). С этого времени в оркестре началась новая жизнь.
— Николай Владимирович, вы проходили стажировку у одного из музыкальных титанов современности — дирижера Сейжи Озава.
— Это было в 1988 году. Проходил всесоюзный отбор на Международный музыкальный конкурс в Токио «Мин Он». По решению музыкального жюри отобрали двух кандидатов от Советского Союза. Но поскольку членом жюри был представитель японского конкурса и именно я ему очень понравился, то он настоял, чтобы меня послали третьим, так сказать, сверх программы. После выступления в финале, когда я оказался среди пяти лауреатов, у меня уже были, по уставу, и персональный переводчик, и репетиции с двумя лучшими оркестрами Японии. Сейжи Озава тогда возглавлял жюри. Он предложил мне стажировку в Тенглвуди, летней резиденции Бостонского симфонического оркестра (коллектив, где он был главным дирижером). Я поехал в США и более трех месяцев учился у маэстро и еще взял несколько уроков у легендарного дирижера Леонарда Бернстайна. Я был свидетелем его последнего в жизни концерта. Это было незабываемое впечатление...
Дирижер Сейжи Озава мне, 27- летнему юноше, сказал: «Ты мне нравишься, что я для тебя могу сделать»? А вы понимаете, что такие вопросы бывают в карьере судьбоносными. Но я на это ответил: «Оставьте мне свой автограф»...
— Как сложилась потом ваша судьба?
— В 1989 году я уже работал в Национальной опере Украины, а в 1991 у меня был первый контракт с Южной Кореей. После полуторагодичной работы год я отдыхал и снова уехал в Корею. Потом прервал контракт и приехал в Украину.
Передо мной стояла сложная дилемма: выбрать между материальным благополучием в Сеуле и работой в сложных условиях в Киеве. Я очень благодарен Владимиру Анатольевичу Лукашеву, так как пригласить меня — это его инициатива. Он относился ко мне не просто как директор, это было настоящее творческое сотрудничество. Хотя условия сначала были трудные: у нас не было зала, инструментов. Уже позже, в 1999 году, мы получили от японского правительства грант на комплектацию духовыми инструментами фирмы «Ямаха»... Мы долго работали без поддержки со стороны музыкального сообщества. Все время висел вопрос: зачем Киеву еще один оркестр? Хотя в Сеуле, где население тогда, когда я работал, было около 10 миллионов, существовало 22 симфонических оркестра! ... Так вот, в Киеве против нашего коллектива тоже негативно была настроена печать. Как-то в одной рецензии нашу работу назвали «халтурой», и эти слова были очень оскорбительными. Музыканты меня спрашивали: «Когда же это закончится, мы же так старательно работаем»? Но мы договорились делать свое дело профессионально и не сворачивали с намеченного пути...
— Как складывается мнение критиков? Один «кикс» у валторны может создать такое негативное впечатление, что это перечеркнет все стремления оркестра и дирижера...
— Вы знаете, у нас в Украине очень много прекрасных музыковедов. Но, к сожалению, не существует такого института, который есть на Западе и который называется исполнительской критикой... Когда во время зарубежных гастролей мы вечером даем концерт, то утром уже читаем на него рецензию. Если есть замечания, то они конкретны: в таком-то такте вот такая нота взята нечисто, или в начале части темп взят не тот... Это вызывает уважение, ведь понимаешь: тот, кто пишет, хорошо знает музыку. Я считаю, что таких конструктивных критических статей нам в Украине очень не хватает.
— Сегодня ваш оркестр много гастролирует. Говорят, что меломаны Франции уже жить без вас не могут (уже четыре раза вы были базовым оркестром фестиваля в городе Ля Шез-Д’е)...
— По правде говоря, это мы уже без Франции жить не можем. Во время первого приезда, в 2001 году, фестиваль тогда уже существовал в течение 35 лет. Мы исполнили «Реквием» Верди, и газета «Фигаро» сразу прореагировала на это одобрительным отзывом. Потом началось наше активное сотрудничество с дирекциями различных музыкальных фестивалей Франции. Очень интересным вышел проект, связанный с исполнением произведений Гектора Берлиоза во время празднования 200-летия этого великого французского композитора. Я никогда не забуду выступления после концерта экс-президента Франции Жискара Д’Эстена. Мы тогда вместе с капеллой «Думка» исполнили «Реквием» Берлиоза. Д’Эстен дал профессиональную оценку творчества композитора, а потом подробно остановился на нашем исполнении. Это было так глубоко, что вызвало удивление: как хорошо политический деятель разбирается в музыке. Мы тогда выступали во многих городах Франции. А в 2003 году, когда отмечалось 200-летие коронации Наполеона, мы исполнили по просьбе посольства Франции в Украине «Коронационную мессу», которая была написана Джованни Паизиэлло специально к коронации Бонапарта. Сначала она прозвучала на сцене Колонного зала им. Н. Лысенко в присутствии дипломатов, аккредитованных в Украине, а потом мы это произведение еще раз исполняли уже на фестивале в Ля Шез-Д’е.
— Часто наши артисты рассказывают, что выступать за границей им приходится за копейки, да еще не в престижных залах, а где угодно. Где выступает Филармонический оркестр?
— Условия каждый раз разные, но они достойные. Мы не играем в переулках или на открытых площадях. Наши гастроли всегда проходят на высоком профессиональном уровне. За 10 лет оркестр дал 500 концертов, подготовил 300 концертных программ.
— Расскажите о новинках, которые вы приготовили для публики?
— Во время прошлого сезона мы начали цикл: «Вечера украинской музыки. Классика и современность», где представляем творчество наших композиторов. Мы возобновили гастрольную деятельность по Украине, а не только выступаем за границей. Например, ездили по городам, где люди за последние 10—15 лет ни разу не слышали звучание живого оркестра, потому что с началом «перестройки» была разрушена система гастролей крупных творческих коллективов. Мы почувствовали, как необходимо людям то, что мы делаем. В некоторых залах люди стояли под стенами, едва на люстры не влезали, и слушали концерты. Скажу откровенно, что наибольшее вдохновение я ощущаю именно тогда, когда мы выступаем в Украине.
— Как вам удается сочетать работу с Симфоническим оркестром филармонии и оркестром Национальной оперы? Ведь это два различных полюса творческой деятельности дирижера?
— Я считаю, что это счастливая ситуация, когда есть возможность сочетать две сферы деятельности. Каждый дирижер мечтает об этом, когда он достигает определенного профессионального уровня. Например, у моего педагога Романа Кофмана в Бонне под управлением оркестр, который является одновременно симфоническим и оперным. Я Кофмана часто приглашаю выступить с нашим оркестром в Киеве и на гастролях, когда у него есть возможность.
Вы знаете, работа с симфоническим оркестром — тяжелая нагрузка, это не просто создание музыки, это отношения с людьми, каждый из которых — со своим характером... Очень многое зависит от дирижера: может ли он предложить музыкантам что-то такое, чтобы они не отвлекались, имели единый энергетический контакт. Оркестр одержимый тогда, когда одержим дирижер. Он не должен выпрыгивать из фрака. Маэстро Бернстайн учил меня управлять глазами, взмахом головы...
— А бывает такое, что хочется покрасоваться перед публикой эффектными жестами?
— Я всегда иду от музыки и мне некогда думать на сцене: в какую лучше позу стать. Дирижер — это всегда диктатор. Здесь есть антагонизм: любой человек не терпит диктата, это противоречит нашей природе. А с другой стороны, музыканты понимают, что человек, который требует, это то, что им надо. Но сущность в том, чтобы эту проблему решить так, чтобы был творческий результат.
— У вас не было ситуаций, как в Национальном симфоническом оркестре, когда коллектив судился со своим руководителем?
— Нет. У нас творческая атмосфера. Удивительно здоровая, и мы этим гордимся. Если случается какое-то недоразумение с кем-то из музыкантов, нужно создать такие условия, чтобы сам коллектив «удалил» этот нарыв.
