Отдавая должное российскому политологу Андрею Окаре за попытку в статье «Украина сосредотачивается... « («День» №107) очертить круг принципиальных вопросов, которые должна поставить перед собой и начать решать новая украинская властная элита, позволим себе некоторые замечания.
Сразу следует отметить, что большинство поставленных проблем в том или ином виде уже ставилось и остается предметом дискуссий украинских экспертов. Имеются в виду публикации, даже серии статей в нашей газете, других изданиях. Однако господин Окара впервые сформулировал их в таком концентрированном и наиболее интегрированном виде. В то же время в ряде моментов он не смог удержаться от утверждений, особенно о статусе нашей страны в мире и потенциале нынешней ее властной элиты, с позиций ощутимого превосходства, характерного для большинства российской элиты с давних времен. Это обстоятельство ставит под сомнение объективность ряда его логических конструкций. Большинство контраверсионных тезисов А. Окары строится на похожем принципе: Украина с самого начала рассматривается как малоконкурентоспособное (на это время) политическое образование — как в плане внешней субъектности (наша страна выступает здесь в первую очередь как объект манипуляций по оси Россия—Запад), так и с точки зрения внутренних вызовов. Причем даже по сравнению с соседями. Но ирония логики автора в отношении низких потенций Украины заключается в том, что она почти полностью может быть обращена на Россию, которую в определенных принципиальных моментах, особенно в плане признания за государством особой мессианской роли, он предлагает в качестве образца. В апокалиптических картинах сегодняшнего дня нашей страны, нарисованных А. Окарой, на современную Россию нельзя спроектировать разве что фрагменты отсутствия ядерного оружия и разочарования в оранжевой революции. В этом контексте стоит вспомнить также о весьма относительной конкурентоспособности России, валовой внутренний продукт которой создается прежде всего в сфере производства и экспорта энергоносителей и в перерасчете на душу населения катастрофически отстает от показателей большинства стран Европейского сообщества. Не является корректным и утверждение о том, что Украина может существовать только на основании консенсуса между основными центрами геополитики, который предусматривает, в частности, согласие на это России. С момента обретения независимости даже в годы президентства Леонида Кучмы политическое руководство страны оказывалось способным на самостоятельные шаги и инициативы в международном контексте. Другое дело, что не все они были последовательными и результативными.
Безусловно, с А. Окарой следует согласиться в той части, где он говорит об актуальных задачах, которые стоят перед новой властью страны (впрочем, в большинстве своем они стояли и перед властью предыдущей. — В.К. ) — о необходимости для Украины найти собственное место в международной политике, решить вопрос конструирования своей идентичности, осуществить выбор тех или иных смыслов государственного развития как приоритетных, а также о важности формирования элиты с «максималистскими» установками и «максимализации» украинского политического дискурса. Возражение вызывает другое — в перечне экзистенциальных вопросов, которые А. Окара предлагает новой украинской элите поставить перед собой и обществом для решения названных задач, слишком много места занимают антитезы евроцентризма и восточнохристианской (точнее, византийской или, иными словами, православной) традиции. Создается стойкое впечатление, что византийство значительно ближе эксперту, чем западный образ мышления и общественной организации. И что значительная часть его рассуждений направлена на то, чтобы подобную точку зрения приняли украинские интеллектуалы и представители властной элиты. При этом предлагается в качестве одного из вариантов выделить как наследницу восточнохристианской (поствизантийской) цивилизации Восточную Европу, не уточняя (похоже, не случайно), какие страны следует считать ее репрезентантами. Поэтому приходится допустить, что подразумевались Россия, Украина, Беларусь и Молдова, поскольку другие страны с преимущественно православным населением или уже являются членами ЕС (Греция), или готовятся к вступлению в это сообщество (Болгария, Румыния). Украине откровенно не предлагается остаться в лоне урезанной Восточной Европы, т.е. с Россией, Беларусью и Молдовой. Вместо этого формулируется антитеза понимания европейских ценностей — являются они стандартами материального потребления или величественными проявлениями человеческого духа. Но ведь в действительности в идеологии евроцентризма краеугольной ценностью является достоинство человека, приоритетность его прав и свобод, в том числе права на свободное развитие, личное счастье. Одним из главных инструментов достижения названных целей является демократический государственный строй стран, которые входят или пытаются войти в ЕС. Кстати, в статье А. Окары ни разу не встречается слово «демократия», что само по себе является симптоматичным для иллюстрации как установок российского эксперта, так и общего идейного фона его страны. Следует отметить также, что в Украине многими обществоведами принятие киевским князем Владимиром Великим более консервативного византийского варианта христианства называется одной из причин торможения политического и социально-экономического развития государств, которые стали наследниками Киевской Руси. При случае заметим, что в католической традиции еще в ХIII веке (значительно раньше, чем в православии) Фома Аквинский подробно разработал проблему свободы воли. Согласно его взглядам, Бог дает человеку возможность свободно выбирать, грешить или нет, но при этом он должен осознавать, что будущее спасение его души зависит от собственных поступков. Восприятие названной идеологемы широкими массами, и прежде всего элитой, на территории большинства стран Европы стало одним из главных предпосылок их более быстрого общественного прогресса по сравнению с восточными территориями.
Отголоском российских «традиций» в отношении Украины является и вопрос, на который, по А. Окаре, должна дать ответ новая украинская элита, а именно: уместно ли вообще говорить об уникальности украинской культуры? Особенно показательным является предложение в отношении рассмотрения вопроса об оптимальном типе отношений Украины с Россией, исходя из представления о российской исторической миссии как миссии «катехона» — «последней крепости против мирового зла». Конечно, «мировое зло» может рассматриваться в качестве иррациональной категории, но в общественных координатах в этом плане чаще всего имеется в виду что-то конкретное, или кто-то конкретный — терроризм, какая-то страна-соперник или сообщество стран-конкурентов (те же США или ЕС, например). То есть, если Украина не признает в России «крепость», то, получается, станет на сторону зла. А. Окара об этом не говорит, но очень похоже, что пытается сориентировать мысли украинской элиты (в своей статье он прямо обращается к трем ключевым фигурам нынешней власти — Виктору Ющенко, Юлии Тимошенко и Петру Порошенко) в направлении необходимости пересмотра идеологемы европейского выбора Украины и укрепления союза именно с названным им «катехоном».
Кстати, тезис автора о необходимости прихода в украинскую власть «контрэлиты» или новых людей с определенными качествами (с приведенным им перечнем этих качеств трудно не согласиться) выглядит вполне справедливым. Хотя постановка вопроса представляется идеализированной: в реальности ни в одной стране властная элита полным набором этих свойств не обладала и не обладает. Вопросы возникают в другой, практической плоскости — насколько глубокой должна быть нынешняя элитная ротация в Украине, из каких прослоек потенциально могут рекрутироваться новые управленцы, насколько мощными в плане перспектив выдвижения кадров с необходимыми качествами являются эти прослойки, каким образом потребности ротации согласовываются с действующим законодательством? Что касается двух последних моментов, то команда нынешнего Президента уже столкнулась с существенными проблемами, то есть ее возможности осуществить глубокую кадровую ротацию объективно ограничены. Это усложняет для новой власти формирование адекватных способов реагирования на современные вызовы как в актуальном, так и концептуальном планах. Однако стоит отметить, что понятие «контрэлиты» не является абсолютным, — реалии развития многих развитых стран таковы, что политические силы, которые меняют друг друга при власти, в подходах к наиболее принципиальным вопросам и основным качественным характеристикам не являются кардинально различными, но и поголовной ротации управленческих персоналий после выборов там, как правило, не происходит.
Думается, не стоит драматизировать ситуацию и вокруг «минималистских» традиций украинской элиты. Проблема серьезная, и существует. Однако фактом является и то, что элита большинства стран, которых относят к числу демократических и благополучных, не очень проникается глобальными мировоззренческими рефлексиями и не страдает комплексом неполноценности по поводу того, что их страна не считается влиятельным игроком в мировом или региональном масштабах. И от этого эти страны не живут хуже. Лидеры даже наиболее развитых стран мира, той же «семерки», не часто выступают генераторами концептуальных установок для своих государств и мира, чаще всего сосредотачиваясь на более прагматических задачах. Только США взяли на себя роль мирового лидера и последовательно пытаются эту роль выполнять. Хотя, основные проблемы принципиального характера этими странами были решены еще во времена буржуазно-демократических революций. Для Украины они сейчас, в очередной раз в ее истории, чрезвычайно актуализированы. В ходе оранжевой революции представители части украинской элиты вместе с широкими массами народа проявили высокую способность к пассионарности. Безусловно, украинскую нацию больше бы уважали в мире, если бы она сохранила в своей массе этот запал. Пассионарность должна культивироваться и приветствоваться обществом и государством как его частью. Однако не будет трагедией, если новая украинская элита на этом этапе сосредоточится на разрешении ограниченного круга экзистенциальных вопросов, в первую очередь из числа тех, которые сама отнесет к наиболее существенным. И одновременно обнаружит способность решать неотложные проблемы и адекватно реагировать на текущие вызовы, которых также более чем достаточно. Безусловно, без больших целей не бывает больших достижений. Украина заслуживает элиту, способную ставить высокие цели, и имеет потенциал для ее формирования. Процесс этот начался задолго до обретения независимости. Сейчас он логично, хотя и не безболезненно, продолжается, и, несмотря на объективную и субъективную трудность, имеет все основания быть успешным. Не такие мы уже «хуторяне», и не в таком катастрофическом положении, как кое-кому это кажется.
