В Киев Евгений Гришковец впервые приехал по приглашению Международного театрального фестиваля «Мистецьке березілля» пять лет назад. Тогда, невзирая на его ошеломляющий успех в Москве, трудно было даже предположить, что он начнет приезжать к нам не только на фестивали, а что этого талантливого писателя, режиссера, актера в одном лице будут приглашать продюсерские агентства, преследующие, прежде всего, коммерческие цели. И что он будет играть свои монодрамы «Как я съел собаку» и «ОдноврЕмЕнно» не на маленьких площадках, а на большой сцене Театра русской драмы им. Леси Украинки, как это актер собирается сделать 14 и 15 марта, показав их накануне в других городах Украины.
Но факт остается фактом — Евгений Гришковец пользуется коммерческим успехом не только у себя на Родине или в падкой на все новое, необычное, Европе, но и у нас, в Украине. За эти пять лет его спектакли не стали ни хуже, ни лучше, Гришковец остался Гришковцем. Следовательно, возникает соблазн предположить, что лучше, тоньше стал наш зритель.
Спектакли этого человека- театра (или человека-оркестра, как называют Гришковца обескураженные широтой его дарования критики), с которыми он уже объездили полмира, и от которых уже несколько раз пытался отречься, имеют редчайшее для театра свойство: они не надоедают, даже если их смотреть по несколько раз. Ведь не надоедает же нам смаковать в уме самые драгоценные, самые сладкие воспоминания детства и юности. Гришковцу, хотя он в спектакле «Как я съел собаку» на протяжении двух часов повествует о своем далеком кемеровском детстве и о своей службе на Тихоокеанском флоте, удается разбудить в сердце зрителя терпкие, ностальгические воспоминания о его, зрителя, прошлом. «Русский человек не любит жить, русский человек любит вспоминать» — эта, точно подмеченная Антоном Павловичем Чеховым национальная черта характера не только русских, но и других восточнославянских народов и обеспечивает многолетний успех «…Собаке», которая, будучи сыграна в конце девяностых годов для семнадцати московских театралов, круто изменила всю жизнь актера.
Впрочем, неверно было бы полагать, что Гришковца зритель ценит только за умение вызвать дорогие сердцу воспоминания. В «ОдноврЕмЕнно» актер живет не прошлым, напротив, в этом спектакле он пытается постичь природу настоящего момента, все время ускользающего от нас в прошлое; природу «сейчас», в котором одновременно происходит невообразимое количество самых разнообразных событий. «Сейчас… И не просто сейчас, а прямо сейчас движется-крутится просто непонятное количество разных молекул. Их не просто много, а они СПЛОШЬ! ...А еще прямо сейчас, и десять минут назад, и через двадцать минут в небе все время летят самолеты. Много, много самолетов, десятки тысяч людей летят в небе. Они летят и не чувствуют того, что летят. Кто-то сейчас ест на высоте одиннадцати тысяч метров, кто-то спит или читает, или… сидит в туалете, на высоте одиннадцати тысяч метров, в неудобной позе, на неудобном унитазе. Тысячи людей прямо сейчас в туалетах на высоте одиннадцати тысяч метров». ...А еще Гришковец в «ОдноврЕмЕнно» пытается осознать природу своего «Я», которое, раздевшись до трусов, тщетно ищет на учебной схеме, по которой будущие медики постигают внутренности человека: «…мои кишки и мой желудок — это не Я. А где Я? ...Потому что мозг тоже не Я, а только — мой мозг. А где Я? Где Я? Вот... Я?.. Хотя в зеркале себя узнаю... В разном виде узнаю».
Гришковец уверен, что мода на него, с тех пор как он стал открытым широкому зрителю, у элитарной публики прошла. Он, похоже, не сокрушается, что расстался с имиджем элитарного, закрытого писателя, режиссера и актера. Для него более важно, что на его спектакли сегодня приходит много молодежи: «Пройдет мода на меня, разумеется, я не всю жизнь буду ставить спектакли, но уже сегодня можно говорить о тысячах молодых людей, для которых до недавнего времени театр был скучным, досадным, взрослым и не интересным, потому что их замучили в школе добровольно-принудительными культпоходами. И с появлением Гришковца у них изменилось представление об этом виде искусства. Оказалось, что театр может быть человеческим, интересным, забавным и про них. Это мне сделать, похоже, удалось».
