Кажется очевидным, что духовный лидер, даже в тяжкие времена своего народа, должен быть носителем культуры. Культура духовна по своей сути, но она нуждается в материальных носителях, как наследственность в генах. Многое из того, что творит человек, выступает в таком качестве. Правда, в такой же мере, а нередко и в значительно большей, человеческие творения оказываются бездуховными, не несущими на себе печать культуры.
Подлинная культура покоится на трех «китах»: вере, умении и разумении. Корни веры уходят в бессознательное (подсознательное), т. е. она — результат инстинктивного восприятия мира. Ее задача: обеспечить устойчивую работу психики, создать для нее «точки опоры», которые не позволят «перевернуться» сознательному, «поехать крыше». Одновременно она вводит ограничения и на действия: не навреди, не убий, не укради и др. В результате ей удается установить пределы, которыми ограничивает себя норма, т. е. меру допустимого и таким образом она принимает участие в формировании культуры. Не случайно Сократ считал, что знание меры и есть культура.
Умение призвано закрепить достижение духовного, привязать его к конкретным материальным носителям, без чего духовное не может быть деятельным, быть способным контролировать состояние окружающей среды. Чтобы оно решало такую задачу, умение должно опираться на веру, пребывать с ней определенном соответствии. Чтобы это произошло, должно возникнуть разумение. А оно уже вырабатывается средствами сознательного, которое как бы примеряет то, что намерен произвести человек, с тем, что лежит в основе его веры. Одновременно разумение оценивает соответствие и озвучивает результат примерки, что позволяет сотворить образ, Этот образ множится и передается «по наследству и соседству», т. е. несет на себе признаки культуры.
Рассмотренных выше «китов» культуры легко обнаружить в творчестве Шевченко. Например, в «Тризне» мы находим такие слова:
В ком веры нет — надежды нет!
Надежда — бог, а вера — свет,
Не погасай, мое светило!
Туман душевный разгоняй,
Живи меня твоею силой
И путь тернистый, путь унылый
Небесным светом озаряй
Пошли на ум твою святыню,
Святым наитием напой,
Да провещаю благостыню,
Что заповедана тобой!..
С верой здесь все ясно и даже то, что она пребывает в союзе с озарением, которому человек обязан природе, «небесному свету»; а вот разумение предстает в более сложном виде. Оно ниспослано тем, что в христианстве называют Духом Святым («Пошли на ум твою святыню»). Именно оно обеспечивает благое состояние человека, иными словами, норму.
Экологическая вера была представлена в виде третьего закона экологии американцем Барри Коммонером: «Природа знает лучше». У Шевченко эта же мысль в той же «Тризне» выражена не как у физиков, а как у лирика (экология не противостоит лирике): «И тут и там планета наша, прекрасный мир наш, рай земной», а чуть ниже следуют такие слова:
Он подымал слезящий взор
На красоты святой природы
«Как все согласно!» — он шептал.
В них ощущается глубокое убеждение, что «красота спасет мир», если человеческая деятельность будет пребывать в согласии, гармонии с красотами святой природы.
Еще давние чтения произведений Тараса Шевченко обнаружили в них некоторые важные моменты, которые всплыли в моей памяти и подтолкнули к написанию этой статьи. Прежде всего уже тогда мне бросилось в глаза, что в них переплетаются явления природы, общественные события и судьбы людей:
Минають дні, минає літо,
А Україна, знай, горить;
По селах голі плачуть діти
— Батьків немає.
Шелестить
Пожовкле листя по діброві;
Гуляють хмари; сонце спить;
Нігде не чуть людської мови;
Звір тільки виє по селу...
(«Гайдамаки»)
Начиная поэму, Шевченко отталкивается от того, что стало еще достоянием разумения древних и лежало в основе их веры, что характеризует сущность процессов, происходящих в природе:
Все йде, все минає,
— I краю немає...
Куди ж воно ділось?
Відкіля взялось?
І дурень, і мудрий нічого не знає
Живе... умирає...
Одно зацвіло,
А друге зав’яло, навіки зав’яло...
І листя пожовкле вітри разнесли
А сонечко встане, як вперше вставало,
I зорі червоні, як перше плили,
Попливуть i потім...
(«Гайдамаки»)
В его поэзии и прозе всегда присутствует мысль, что человеческие проявления происходят в единстве с природными:
Реве, стогне хуртовина,
Котить, верне полем;
Стоїть Катря серед поля,
Дала сльозам волю,
Утомилась завірюха,
Де-де позіхає;
Ще б плакала Катерина,
Та сліз більш немає
Все, что реализует Шевченко, есть проявление экологической веры и экологического разумения, хотя его жизнь оборвалась до официального появления самой экологии. Он везде руководствуется фундаментальным принципом единства организма и среды. В отличие от тех, кто сегодня этот принцип лишь упоминает в учебниках и своих лекциях, у Шевченко он является инструментом, посредством которого создается словесный образ целостного мира. К разумению этой целостности Шевченко пришел не как ученый. Его вела духовность украинцев, опирающаяся преимущественно на бессознательное восприятие мира.
В другом случае он акцентирует внимание на том, что уразумели еще кроманьонцы в позднем палеолите: все возвращается на круги своя. Это, собственно, и стало основной точкой опоры разумения и положило начало культуре.
Однако особый интерес представляет третий момент, о котором шла речь в цитате из поэмы «Катерина». Он неизбежно связан с двумя предыдущими, но представляет собой глубинное разумение единства человека и природы. Главным в этом есть то, что разрушая природу, вызывая ее деградацию человек неизбежно деградирует сам, У него сразу страдает вера, так как разрушенная природа лишает его бессознательное «точек опоры», ему не за что «зацепиться». В результате растущий катастрофизм в природе сопровождается катастрофами в человеческих душах. Они проявляют себя не только психическими заболеваниями, но и в таком виде, как терроризм, другие формы насилия, суицид, наркомания, алкоголизм... У Шевченко это получило отражение в таких словах: «Дрібніють люди на землі», «I тут, і всюди — скрізь погано» («Саул»). В поэме «Слепая» есть такие слова:
Осенний полдень, догорая,
Поля нагие освещал,
И лист увядший, опадая,
Уныло грустное шептал
О здешней жизни человеку.
Чтение Т. Шевченко — не из веселых. Его произведения пропитаны бедами и человеческими пороками. Перечислить их все не представляется возможным, но о двух сказать необходимо. Первым следует считать отсутствие разумения:
І день іде, і ніч іде,
I, голову схопивши в руки,
Дивуєшся, чому не йде
Апостол правди і науки?
Вторым — отношение человека к земле:
О Боже! сильный и правдивый,
Тебе возможны чудеса.
Исполни славой небеса
И сотвори святое диво:
Воспрянуть мертвым повели,
Благослови всесильным словом
На подвиг новый и суровый,
На искупление земли,
Земли поруганной, забытой,
Чистейшей кровию политой,
Когда-то счастливой земли...
(«Тризна»)
И сколько времени прошло! Но ни с одним и ни с другим дело не только не улучшилось, оно значительно ухудшилось!
А вывод следующий. У украинцев — редкий для цивилизованных народов духовный лидер. Но странная вещь — их почему-то все время мучает вопрос: «За кем следовать и куда идти?» А ведь с таким духовным лидером есть все возможности быть «впереди планеты всей»!
