23 февраля, на следующий день после обращения к союзникам Америки в Брюсселе, президент Джордж Буш встретится с канцлером Германии Герхардом Шредером в старом городе Майнце-на-Рейне. После раздора по поводу иракской авантюры Буша две страны, игравшие столь важную роль в трансатлантических взаимоотношениях в прошлом, вновь разговаривают друг с другом.
Но как бы ни приятен был возврат к дружескому общению, не следует придавать ему слишком большого значения. Если Буш и Шредер сейчас показывают миру, как хорошо они ладят друг с другом, то это не потому, что они решили начать все сначала, а потому, что это соответствует их тактическим интересам. Если бы в ноябре прошлого года американский народ отдал предпочтение не Джорджу Бушу, а Джону Керри, воссоединение воспринималось бы обеими сторонами как новое начало, звучащее в унисон с личными дружескими отношениями. Сейчас же обе стороны продолжают сомневаться в том, что реальные разногласия прошлого действительно можно преодолеть.
Поэтому встреча в Майнце будет одним из тех дипломатических протокольных мероприятий, на которых обходятся острые углы двусторонних отношений. Буш и Шредер не придут на ней к общему мнению, потому что по большинству ключевых вопросов их взгляды противоположны.
Возьмем потенциально наиболее спорный вопрос — что делать с ядерной программой Ирана? Германия, вместе с Францией и Великобританией, решила добиться от Ирана прекращения работ по обогащению урана путем стимулов и переговоров. Хотя США сейчас открыто приветствовали европейскую инициативу, они по- прежнему относятся к ней откровенно скептически и не желают присоединиться, ослабляя тем самым шансы на успех. Неудача приведет к тому, что Америка будет требовать от Совета Безопасности ООН официального осуждения Ирана и принятия санкций.
Действительно, США уже пытаются ослабить сопротивление Ирана, намекая на возможное применение силы. Но в Европе никто не поддерживает военных действий и мало кто выступает за санкции. Если переговорам суждено провалиться, то трещина в отношениях между Европой и Америкой вновь станет вызывающе широкой.
Не менее остры противоречия и в другом споре между союзниками — по поводу того, отменять ли Евросоюзу эмбарго на экспорт вооружений в Китай, введенное после кровавых событий на площади Тяньаньмэнь 15 лет назад. Шредер подталкивает ЕС к отмене эмбарго, и сейчас этот шаг кажется неизбежным.
Но для США он воспринимается, и не без оснований, как поощрение Китая в его конфликте с Тайванем. Он будет истолкован как удар в спину усилиям США по поддержанию стабильности в регионе.
Не будет особого прогресса и в важном для Берлина вопросе, а именно заявке Германии на вступление в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена. Перспективы в этом вопросе и так достаточно неясны, так что Бушу, может быть, и не придется налагать на него вето. Но шансы Германии были бы несоизмеримо выше, если бы США активно поддержали одного из самых своих важных союзников в его обоснованном устремлении.
Но встреча в Майнце не приблизит две стороны к выработке общей позиции ни по одному из этих вопросов и даже к пониманию точки зрения другой стороны. Вместо этого они сосредоточатся на том, что сейчас бесспорно: на одобрении прогресса — пусть пока и неустойчивого, — наметившегося в последнее время в израильско-палестинских отношениях, поддержании стабильности в Ираке и Афганистане после выборов и восхвалении трансатлантического партнерства.
Составители итогового коммюнике, без сомнения, уже заняты перечислением всех вопросов, по которым оба правительства полностью согласны друг с другом. Буш и Шредер возместят в Майне нехватку содержания дружескими шуточками и приятельским добродушием на глазах у прессы.
Конечно, это лучше, чем ничего. Но это всего лишь временная маскировка разногласий, а не их разрешение. Что еще хуже, нет ни малейшего признака, что кто-то из двоих желает откровенно высказаться, чтобы дать понять другой стороне, чего он будет ожидать, когда на горизонте замаячит очередной кризис. Поэтому в будущем неизбежны недопонимание и недоразумения.
Возвращение к любезности не означает, таким образом, возврата к взаимному доверию. В конце концов, прочность союза проверяется не в демонстративном согласии, а в искоренении несогласия в духе сотрудничества. По-видимому, к этому не готовы ни Шредер, ни Буш.
Если больше не произойдет ничего, то лидеры стран, играющих ведущую роль в трансатлантическом партнерстве, окажутся не лучше подготовлены к следующему кризису, чем к предыдущему. Как недавно заметила Лесли Гелб, экс-президент Совета по международным отношениям в Нью-Йорке, в Европе и США утратили привычку к серьезному сотрудничеству.
Что могло бы вернуть к жизни эту привычку? Возможно, лишь чудо: реальный прогресс в израильско-палестинском конфликте, о вкладе в который могли бы затем заявить Европа и США. Общий успех мог бы заставить обе стороны понять, что у них по-прежнему есть общее дело.
Но в Майнце этому чуду материализоваться не суждено.
Кристоф БЕРТРАМ — директор Германского института международных отношений и безопасности (SWP) в Берлине.
