В программе нового Кабинета Министров «Навстречу людям», утвержденной парламентом Украины, к сожалению, почти не упоминаются ни наука, ни такой инструмент для ее связи с реальным сектором экономики, как инновации. Хотя в период избирательной кампании на эту тему мощно высказывался в своей книге «Украинский прорыв» нынешний первый вице-премьер-министр Анатолий Кинах, сегодня правительство, похоже, еще не имеет времени для того, чтобы заниматься этими непростыми вопросами, и страна продолжает идти по пути экстенсивного развития. Глава Государственной инновационной компании Владимир РЫЖОВ уверен, что так мы далеко не уйдем.
— В Украине всегда было много разговоров об инвестиционном климате. Но, по-моему, никто и никогда не говорил о климате инновационном. О чем это может свидетельствовать?
— У нас эти понятия почти что отождествлялись. Понимая подоплеку вашего вопроса, могу также сказать: в результате, по моему мнению, индекс инновационного климата в Украине близок к нулю. Приведу пример. Еще в июле 1991 правительство поручило руководству Академии наук приступить к освоению изделий из базальта, в том числе, и специальной тары для боеприпасов. Правда, при этом наука не получила ничего, кроме записок разработчиков этой технологии и спецслужб о расхищении иностранными фирмами соответствующих технологических секретов в одной из областей, где Украина в то время занимала передовые позиции в мире.
Не прошло и тринадцати лет, как мы получили подвижку в этом вопросе. В октябре прошлого года замминистра обороны попросил нашу компанию рассмотреть возможность финансирования инновационного проекта, направленного на изготовление базальтовой тары для хранения боеприпасов. Нужно строить завод. Сметная стоимость его строительства, а также отработки технологий примерно 60 миллионов гривен. Понадобилось три взрыва складов с боеприпасами, чтобы вернуться к теме. Но никто еще не сказал, где взять на нее деньги. Вот такой у нас инновационный климат.
Каким он станет завтра? Думается, у нас в этом хорошие перспективы. В обществе большие ожидания перемен. Они легли на плечи Президента Виктора Ющенко, и понятно, что оправдать их без массированного использования науки просто невозможно. При этом все ждут быстрых перемен, поскольку жизнь человеческая коротка. Но США шло к инновационной модели экономики 50 лет. Польша к выходу из нищеты шла 20 лет. Для человека — это долго. И не всегда приемлемо. С 1994 года Кучма работал не покладая рук, выводя страну из полного хаоса. И всего трех лет хватило, чтобы его невзлюбили. Потому, что хотелось быстрее. Понадобилось 10 лет, чтобы люди перестали бояться умереть с голоду. Осенью прошлого года, когда политическая обстановка в стране обострилась, они пошли в банки за деньгами, но, пожалуй, впервые в нашей новейшей истории не бросились скупать соль, спички, сахар и муку.
Значит, новой власти надлежит действовать быстро! Конечно, можно поступить по-римски, когда ропот гасили хлебом и зрелищами. Или по- московски, когда двух-трех захудалых бояр выталкивали из Кремля на потеху разъяренной толпе. В наших условиях это то же самое, что сдать прокуратуре в качестве зрелища и для выпускания пара нескольких незначимых «бывших», обвинив их во всех бедах и получив таким образом отсрочку. Но не больше. Резервов для экстенсивного развития у нас уже практически нет, а ставка на средний и малый бизнес может дать результат только в том случае, если наука будет оплодотворять его свежими, конкурентными на международном уровне идеями, в свою очередь получая от предпринимателей финасирование для их реализации.
Я абсолютно убежден — Ющенко оправдает ожидания страны только в том случае, если будет опираться на науку, на нашу отечественную научную школу, которая, хотя и с немалыми потерями, но еще сохранилась. Больше того, среди наших ученых сегодня есть и такие, кто аргументированно настаивает на своем и не боится перечить даже Президенту.
— Но знают ли эти ученые, знаете ли вы сами, как именно должна наша наука толкать вперед экономику и социальную сферу? Идея о «злуке» бизнеса и науки далеко не нова. Почему же она до сих пор не принесла своих плодов?
— Мой отец — директор завода, любил повторять: «Руководить — это не руками водить, а предвидеть». Несколько раз я пытался подвигнуть правительство к организации форсайтных исследований. Предвидение не означает наличие божьего дара. Это просто научно проанализированная статистика и информация о намерениях. Неважно, что мы думаем о себе. Важно знать, что думают о себе и о нас в других странах, и каковы их намерения. К примеру, если страна Х хочет построить алюминиевый комбинат на 1,5—2 млн. тонн в год, то сохранится ли цена на первичный алюминий, не изменятся ли пути подвоза сырья и т.д.? Как вести себя в таких условиях нашему производителю? Еще более сложная задача со многими неизвестными в отношении европейского рынка нефти, на котором и мы бы могли неплохо сыграть со своим нефтепроводом Одесса — Броды. Один из вопросов: где взять танкеры? Арендовать? Или уже сейчас закладывать на наших верфях? Или на польских, чтобы заинтересовать соседей в продлении этой магистрали по их территории? И множество других сложнейших задач. Представляется, что решить их можно с помощью посольств и торговых представительств во всех странах, которые должны изучать все публикации, касающиеся намерений властей и бизнеса относительно планов развития, отслеживать все выставки, изучать конъюнктуру спроса и сообщать Минэкономики обо всем значимом. Без этого мы слепые в сегодняшнем глобальном мире. Пользуясь этой информацией, можно соответственно реагировать. Но предыдущее правительство не хотело этим заниматься... Ограниченно информированное правительство — это беда для всех. Сбор же и обработка информации стоят значительно дешевле, чем необоснованные действия с предсказуемыми неудовлетворительными результатами.
Теперь прямо на ваш вопрос. Нужно пересмотреть принципы организации науки. Сегодня каждое наше ведомство имеет свои НИИ и КБ. НИИ другого ведомства, расположенное буквально через дорогу, не знает, что разработано у коллег. А вот американский ученый, конструктор, технолог согласно должностной инструкции обязан заниматься трансфертом технологий, внедрением материалов и конструкций в других отраслях. В передовых странах очень поощряются междисциплинарные исследования, тогда как у нас можно дважды, если не трижды, изобретать пресловутый велосипед. Ничего удивительного нет и в том, что до 70% научных новшеств в мире исходит из военно- промышленного и аэрокосмического комплексов. Целые институты, КБ и лаборатории заняты конверсией технологий, конструкций и материалов в гражданскую промышленность. Взять Швецию. Она производит боевые самолеты — истребители, хотя свободно и без особых хлопот могла бы их где угодно покупать. Но там понимают, что разработка современной авиационной техники является своеобразным научным полигоном, неиссякаемым источником технологий, материалов и конструкций. Завидный прагматизм!
Заимствуя иностранный опыт, и нам следовало бы проинвентаризировать НИИ и КБ и, в зависимости от потенциала, передать их в ведение соответствующих высших учебных заведений в качестве институтов или лабораторий. Этим мы усилим экспериментальную базу вузов, переобразуем преподавателей в практикующих ученых и наоборот, практикующих конструкторов в лекторов для студентов. Избавление от рутины в любом случае принесет пользу. Появится возможность отбирать студентов по их призванию и способностям в эти самые институты и лаборатории. Немаловажно и то, что при этом улучшится материальное состояние вузов, поскольку институты и лаборатории — хозрасчетные подразделения. Плюсов много. А вот сопротивление рутинеров будет огромно. Но у Ющенко есть запас прочности и его следует использовать, в том числе и на преобразование науки.
— Нужно ли менять или дополнять систему государственного управления наукой?
— Я в этом, как сейчас любят говорить, глубоко убежден. А мое недавнее предложение учредить Государственный департамент новых технологий и конверсии был поддержан всеми — министром образования и науки, двумя вице-премьерами и Президентом. Осталось лишь эту идею реализовать. А дальше этот Госдеп, наработав опыт, может преобразоваться в хозрасчетное подразделение Кабмина. Не исключаю впоследствии даже его приватизации... Но начать надо с властных полномочий для создания инновационного климата и инновационных финансовых потоков. «Деньги — это все. Точка!» — сказал когда-то Милтон Фридмен. Эта формула, конечно, не абсолютна. Но все знают, что без денег сделать что-либо невозможно. Вот только эти самые деньги бывают разные. Один мой знакомый — мудрый харьковский еврей — любил говорить: «Деньги даром — это даром». В этом есть глубокий смысл. Особенно, если анализировать государственные вливания для тех, кто мог бы и должен их заработать сам. Но зачем, если деньги просто дадены? К примеру, деньги на научно-технические оборонные программы. Председатель Cчетной палаты Валентин Симоненко, выступая в парламенте, назвал их использование неэффективным. Из ,4 млн., использованных МО за 10 лет, соответствующих работ было выполнено практически только на ,88 млн., из которых было внедрено в производство аж 14 проектов на ,471 млн. (0,7% от использованных ассигнований).
— Вы даже против государственного финансирования так называемой фундаментальной науки?
— Напротив, только академическая наука и имеет моральное право на такое финансирование. Прикладная же наука, НИИ, КБ, проектные институты должны зарабатывать деньги сами. И отнюдь не за счет аренды производственных площадей.
— На каких принципах можно было бы финансировать те или иные признанные государством необходимыми инновационные проекты?
— Пока наш банковский сектор еще не убедился в рентабельности и надежности вложений в науку, а изобретения еще окончательно не получили статус частной собственности (нет законодательной базы), государству следовало бы ввести такое понятие, как бюджетное кредитование научно-технических работ. При этом государство могло бы оставить себе право не только на отбор самих инноваций, но и всех предприятий (понятно, на прозрачной конкурсной основе), которым будет поручено воплощать их в жизнь. Естественно, ему, может быть, совместно с частными страховыми компаниями придется страховать финансовые риски тех структур, которые солидарно с государством прокредитуют инновации. Вариантов тут множество. Но без того, чтобы государство помогло стартовать сфере научно-финансовой деятельности, мы будем развиваться медленно и нудно. Если не будем научно деградировать вообще и тем самым похороним чаяния народа на пристойное место в мире. Еще раз говорю: сегодня у Президента есть карт-бланш на развитие здорового прагматизма, направленного прежде всего на будущее развитие.
— По вашему мнению, у Президента есть понимание в этом вопросе и он способен соответствующим образом расставить приоритеты?
— У мене нет никаких оснований сомневаться в компетентности Виктора Ющенко, особенно там, где речь идет о глобальных вызовах нашей стране. Можно, правда, предположить, что его отвлекут от проблем науки и инноваций какие-то другие дела. И тут следует задуматься о том, насколько эрудированными должны быть члены его правительства — понимать сегодняшние реалии, видеть перспективу, разрабатывать планы действий и уметь прагматично их реализовать. Но у нас, согласно устоявшейся практике, именно министры — это самые за все ответственные и абсолютно бесправные представители власти. Они имели право озвучивать лишь тезисы премьера и Президента. Хотелось бы, чтобы такая практика ушла в прошлое.
— Управление наукой и инновационной деятельностью — это, по-вашему, исключительная функция центра?
— И да, и нет. Меня насмешила реакция центра на «сепаратизм» слобожан. Их ведь из Украины будешь гнать — не выгонишь. Но и под общую гребенку не причешешь. «Слобода» — искаженное «свобода». Со времен Василия III, Ивана Грозного и Бориса Годунова пограничные крепости подвигались южнее и южнее. Перекрывались татарские сакмы — Кальмиусский, Изюмский и Залозный шляхи. Селились тут стрельцы и вольные, а чаще беглые крестьяне из Московского царства и Речи Посполитой, под которой была в то время современная Украина, а также совершенно вольные украинские казаки. И власть там была такая, какую сами устанавливали. Крепостное право существовало недолго и было чрезвычайно мягким по сравнению с соседними Полтавщиной и Курянщиной. Почитайте Данилевского. Чуть что не так — и прощай, барин. Сталин перенес столицу Украины из Харькова в Киев не в последнюю очередь потому, что слобожане свободолюбивые и непокорные люди. Не потому ли и «кузницей кадров» стал не Харьков, крупнейший научный и индустриальный центр Украины, а более покладистый Днепропетровск. Но не получилось в СССР создать унифицированного «советского человека». Боюсь, не получится однообразный «украинский человек» ни из харьковчанина, ни из одессита. Богатство народа не в унификации, а в разнообразии, которое надо не только уважать, но и холить. Разнообразие — это прогресс человечества. Унификация, в конечном счете, — это социальная энтропия. Унификация человека, региона, культуры, образования и всего прочего удобна для управления. Но если ты сталкиваешься с необходимостью руководить — то должен быть настолько высокообразованным, чтобы суметь извлечь выгоду из симбиоза разнообразий.
Разнообразие полезно и науке, состоящей, как известно, из множества дисциплин. Прорывные открытия, как правило, происходят на их стыках, в междисциплинарном секторе. И это уже забота Национальной академии. А развивать науку нужно, как в Индии. Почему нам не удалось использовать этот опыт? Так и не имеем ни одного современного технопарка. Обидно. Ведь не с нуля начинаем... Именно поэтому равно высокое значение имеют и центр, и регионы.
