Несколько лет назад в дом бездетных супругов Антоновых прибилась со Львовщины девушка с двумя детьми на руках. И живет здесь до сих пор... Чужую женщину называет мамой, чужого мужчину — папой, а для ее детишек чужие люди — самые родные дедушка и бабушка.
Село Оса жило привычными осенними заботами, но его отличительной чертой всегда было наличие на огородах больших плантаций уже высохшей кукурузы. У местных хозяев — это один из основных кормов для скота: скармливают и зерно, и стебли. В хозяйстве Антоновых — две коровы (еще одну из-за старости недавно сдали), есть конь, телка. На дворе в самодельном вольере — с полсотни цыплят, еще несколько десятков взрослой птицы. Когда недавно родная мать Иванки со Львовщины написала в письме, что дочь «попала в наймы», то была права в том, что работы в хозяйстве хватает всем.
— Наймы?! А на кого я свою пенсию потратила?! — спрашивает Меланья Максимовна приемную дочь. — На твоих детей! Коленьку в школу снарядила.
И несет из избы семейный фотоальбом, в котором перемешались снимки сестры, живущей с семьей в Сибири, членов семьи Иванки из Львовщины, ее детей. В Осе Коленька пошел в первый класс. На снимках его никак не отличишь от детей из благополучных семей. Счастливый, улыбающийся ребенок в красивом новом костюмчике, светлой рубашке, с букетом цветов для учительницы...
Иванку с поля позвал Коленька — вдвоем с названным отцом, Виктором Андреевичем Антоновым она собирала картошку. Иванка вышла в мужских штанах и мужской рубашке, резиновых сапогах, с копной густых волос, которые поднялись «ежиком», без передних зубов.
— Моя работа — мужицкая! Мои — вилы, топор, грабли, лопата... К домашней душа не лежит, — говорит она.
«Дорогие редакторы! Хочу с помощью вашей газеты поблагодарить семью Антоновых за их доброе чуткое сердце и сочувствие в моем горе, — это письмо Иванка послала тайком от названых родителей. — Я жила во Львовской области, но родные родители от меня отказались, и я вместе со своей семьей приехала сюда. Думала, что мир не без добрых людей, все равно кто-то поможет. Виктор Андреевич и Меланья Максимовна Антоновы теперь мои дорогие родители. Дорогие для меня люди! Примите низкий поклон. Благодарю вас за поддержку, за жилье, за то, что кормите меня и моих детей. Кланяюсь вам до земли, желаю здоровья крепкого, настроения хорошего. Чтобы вы никогда не старели, а все молодели — ради меня и моих детей...
С уважением и любовью внучка Василинка, внук Коля и Иванка».
Меланья Максимовна выносит из избы Василинку. Крепкая, как качанчик, девочка в шапочке радостно улыбается миру.
— Это не дитя, а ангел Божий! С пеленок самостоятельная, не капризничает. Записана по фамилии матери, а вот отчество хотели написать Васильевна. Красиво же было бы: Василина Васильевна? Она же, как и Коленька, ребенок моего брата Василия, — признается женщина. — Но Коленьку уже записали Николаевичем, то уже и дочку так же, чтобы у детей были одинаковые документы...
Брат Меланьи Максимовны живет в родном селе Иванки под Перемышлянами, по соседству с Колебами. У него свой житейский «сериал»: его жена старше его на 25 лет, он взял ее с ребенком. Приезжая к сестре в Осу, хвастался «молодой любовницей» — Иванкой. Она же училась в девятом классе, когда соседский дядя приголубил неприкаянного ребенка из не совсем благополучной семьи. В 19 родила Колю, а родители... выгнали из дома. Намеревались покрыть «стыд», выдав за мать бабушку, Иванкину маму (и ребенка Иванка впоследствии вынужденна была просто похитить).
— Ночевала в стогах, в лесу, даже в собачьей будке. На чужих людей работала... Василий приехал в родное село и спрашивает мать: есть у меня любовница, у нее мальчик от меня, можно ли ее к тебе привезти?
— Если стоящая, не пьет, не гуляет, то лишняя не будет!, — решила Меланья Максимовна.
Сначала Иванка была «не по душе»: худая, аж светится, еще и курит (и с этой привычкой названной дочери Меланья Максимовна борется до сих пор).
— Брат говорит: не осуждай, она всю жизнь голодная. А я и сама вижу: дитя ее взяло ломтик хлеба в кулачок — так из кулачка и кушает...
Родные родители об Иванкиной «тайне» — кто отец ее сына — не знали шесть лет. Весь мир не знал! Нынче Коленьке уже девять, и три года бабушкой называет Меланью Максимовну. Тогда же, в 60, женщина стала и мамой.
Иванка у нас немного побыла, обжилась. На мой день рождения ждали со Львовщины брата. Накануне она говорит: нет у меня для вас особых подарков, подарю одно слово, но пусть приедет Василий. При нем же спрашивает: ты не против, чтобы я твою сестру называла мамой? — рассказывает Меланья Максимовна.
Недавно Антоновы, собрав «финансы», купили названной дочери избу здесь же, в Осе. Хоромы не бог знает какие: обитала пьющая семья, за долги и свет отрезали. Проблема и с огородом.
— Пусть бы Иванке дали несколько метров земли, ни клочочка же не нет, а у нее двое деток!, — говорит Меланья Максимовна присутствующей при нашем разговоре Валентине Ивановне Гаврилюк, секретарю Бобливского сельского совета.
Вообще Меланья Максимовна не нарадуется на Иванку, которая зимой в лесу дров заготовит, снег со двора сгребет, воды из колодца принесет, скотину накормит, навоз на огороде разбросает... Может, и правда на этом фоне неумения испечь торт, сварить вкусный суп или посадить цветы — не такой уже и большой грех?.. Тем более, что Василинка — полностью «дедова внучка»: он ей и кашку варил, и колыбель качал.
— И колыбель сами сделали, когда привезла к нам ее полуторамесячную! Зашла в избу — не Иванка, а тень от нее, ветром шатает. Она же Василинку сама в родной избе на Львовщине родила: некому было и помочь, соседка потом пуповину перевязала. Добралась к нам — сверток с ребенком — на кровать, и сама рядом упала, — жалуется Меланья Максимовна.
Потому не удивительно, что Иванка подсознательно тянется к Антоновым, потому что «если бы не они, и я, и мои дети давно бы в земле сгнили»... Ведь есть у нее еще один грех, о котором откровенно рассказывает мама Меланья:
— Не ходит в село месяцами, хозяйничает. А пойдет — пьяная вернется, потому что в какую-то компанию обязательно позовут.
И тогда боевая сельская женщина, Меланья Максимовна Антонова, воспитывает названную дочь по-своему, понимая, что это отзывается в ней прошлое:
— По-видимому, это как раз тот случай, когда «бью, как грушу, потому что люблю, как душу», — сознается мама Меланья.
