Окончание. Начало читайте: «День» № 167
Чтобы заставить шляхетскую оппозицию пойти на уступки в этом очень важном деле и провести проект через сейм, королю и его сторонникам нужно было использовать новые, сильные и неожиданные для оппонентов аргументы. В предстоящих ожесточенных политических баталиях именно такая роль — мощного политического, а в определенных обстоятельствах и военного союзника короля — и отводилась Войску Запорожскому. В Варшаве были еще довольно свежи воспоминания о том, как именно казацкая карта — присутствие украинского войска в районе Львова и Замостья в конце 1648 г. — способствовала быстрому разрубанию гордиевого узла ожесточенной избирательной борьбы в Речи Посполитой, проходившей после смерти короля Владислава IV.
Кроме аспектов внутриполитических, в Варшаве, бесспорно, принимались во внимание и факторы международные. Появление Войска Запорожского не в обозе соперников, а союзников короля существенно укрепляло позиции Речи Посполитой как в отношениях с Москвой, так и Стокгольмом, угроза со стороны которого хотя и не была такой фатальной, как в 1655 или даже 1656 г., но и впредь оставалась существенной. Возвращение Украины под власть польского короля укрепляло также положение Речи Посполитой и в отношениях со своими союзниками — в первую очередь Крымом, Австрией и Бранденбургом, помощь которых, конечно же, не была альтруистической, а предполагала определенные выгоды для них и уступки со стороны польского руководства.
Все это вместе создавало ситуацию, когда польская элита начала осознавать неизбежность примирения с казацкой Украиной. Именно примирение с ней, а не усмирение или уничтожение мятежников. Одним из самых показательных в этом смысле является заявление воеводы познанского Ежи Лещинского: «Залог процветания Речи Посполитой — мир с казаками». Влиятельный польский сановник был убежден, что вина за отсутствие такого мира лежит исключительно на польской стороне, а проволочки с его достижением смертельно опасны для республики.
ГАДЯЧСКИЙ КОМПРОМИСС 1658 ГОДА
«...Пусть процветает вера христианская, города богатеют торговлей, край покоем... Объединяйтесь с нами. Спасем вместе отчизну, которая говорит: «Я вас породила не для Москвы, а для Польши. Воспитывала, кормила все же как детей своих, а не пасынков»...», — с такими словами 16 сентября 1658 г. обратился к участникам казацкого совета под Гадячем полномочный представитель польского короля Станислав Беневский, упреждая предстоящие украинско-польские переговоры о возвращении Украины под маестат короля.
«Красно бает», — отреагировало казачество на слова дипломата. Тем не менее, на самих переговорах дипломатической ловкости Беневского было явно слишком мало, когда речь зашла о необходимости ликвидации церковной унии, возврате православным всего отобранного у них сторонниками унии имущества, присоединении к казацкой Украине, кроме Киевского, Черниговского и Брацлавского воеводств, еще и Подольского, Русского, Белзского, земель всей Красной Руси. Предоставленных полномочий откровенно не хватало для принятия королевским представителем настолько далеко идущих уступок украинской стороне. Дело заключения соглашения держалось на волоске. Войска российского царя маршем двигались по Левобережью. Тянуть дальше было некуда. И полковник переяславский Павел Тетеря полушутя-полусерьезно уговаривал казаков: «Помиримся с ляхами — покорный теленок две мамки сосет!»
По условиям Гадячского соглашения Речь Посполитая Двух Народов — польского и литовского — превращалась в федерацию трех равноправных народов, вместе с русским (украинским). На землях Украины создавалось Великое княжество Русское — отдельное государственное образование с собственной администрацией, собственными сеймами, войском, финансовой системой и собственной монетой. Представители Княжества Русского и высшие иерархи Православной Церкви получали места в сенате, а шляхта и представители Войска Запорожского — в сейме. Король жаловал Киево-Могилянскому коллегиуму статус высшего учебного заведения — академии. Еще одну православную академию предполагалось открыть на территории Великого княжества Литовского, в состав которого входили белорусские земли, а кроме того — должны были быть основаны в необходимом количестве православные коллегиумы и типографии. Казацкий реестр устанавливался в размере 60 тысяч. Казацкая старшина по представлению гетмана получала нобилитацию. Взамен польской шляхте позволялось беспрепятственно возвращаться в свои имения в Украине, правда, при условии амнистии всех провинностей своих подданных.
ТРУДНАЯ И КОРОТКАЯ ЖИЗНЬ ГАДЯЧСКОГО МИРА
Украинско-польское сближение середины 1658 г. непосредственно затрагивало интересы всех без исключения субъектов тогдашнего политического взаимодействия Центрально-Восточной Европы. Понятно, что это требовало взвешенных, осторожных, но в то же время оперативных и эффективных шагов как со стороны официального Чигирина, так и Варшавы.
Особенно внимательно необходимо было выстроить линию поведения в отношении Москвы. Заметим, что с формально-правовой стороны Гадячское соглашение не имело антимосковского звучания. Ведь украинская сторона — вероятно, под давлением промосковски настроенной левобережной старшины и казаков — настояла на том, чтобы в текст соглашения было внесено положение, предусматривавшее освобождение казацкого войска от обязательного участия в польско-российской войне, если таковая будет иметь место. Кроме того, Выговский неоднократно высказывался за возможность присоединения к федерации восточноевропейских государств и Московского царства. Другое дело, что, учитывая наличие острого конфликта между Москвой и Чигирином, а также серьезных противоречий между первой и Варшавой, именно антимосковская платформа была главным геополитическим стимулом для украинско-польского сближения, но в то же время именно эффективные совместные политические и военные действия сторон против Москвы могли подтвердить жизнеспособность союза Войска Запорожского и Речи Посполитой. В частности, уже 11 декабря 1657 г. польский король в письме австрийскому цесарю Леопольду I отмечал, что, разочаровавшись в протекции московского монарха, «едва ли не все казаки хотят вернуться к послушанию, если только войско против Москвы вышлем ».
Другим важным игроком, позицию которого следовало учитывать при заключении соглашения с Речью Посполитой, было руководство Швеции. Объективно сложилось так, что общий успех или, наоборот, крах Гадячской системы в значительной мере зависел от позиции Стокгольма. Ведь Шведское королевство проводит в указанное время чрезвычайно активную внешнюю политику и проявляет пристальный интерес к делам Центрально- и Восточноевропейского регионов. Осенью 1658 г. для Украины возможность удержать Москву от интервенции на ее земли или успешное противодействие ей были возможны только при условии успешного розыгрыша именно шведской карты. При условии быстрого примирения Польши и Швеции и в то же время удержания последней от мирного диалога с Москвой можно было надеяться на полную нейтрализацию военного потенциала царя. Хорошо осознавая конечность этой задачи, украинское руководство в обращениях к польскому королю приоритетным требованием для успешной реализации идеи украинско- польского союза называет именно необходимость подписания Варшавой мира со Стокгольмом, причем даже ценой определенных уступок Карлу Х Густаву.
Наиболее полное представление о польском видении развития внешней политики в условиях возвращения Украины под покровительство короля можно получить из меморандума авторства вышеупомянутого Лещинского: «Так что осторожнее и со шведами, и прежде всего с казаками. Но трактовать так, чтобы переговоры с одними не препятствовали трактатам со другими, ибо, наверно, только с кем-нибудь из тех трех примиримся, сейчас же с другими лучше пойдет». После завершения переговоров с украинской стороной Лещинский советовал приступить к переговорам с Москвой, чтобы руководство московское «...не обиделось за казацкие дела и со злости не заключило лигу со Швецией». На переговорах с царскими представителями польские комиссары должны были ясно дать понять, что Речь Посполитая и так никогда бы не согласилась на примирение с ними без обязательного возвращения под власть короля Украины. В отношениях с царем Польша должна непременно добиваться полного вывода московских войск как с территории Литвы, так и Украины. А для того, чтобы успокоить украинское руководство по поводу польско- московских переговоров, объяснить им, что договор с Москвой «...принудит шведа к податливости...», успехи на переговорах с Москвой непременно должны были содействовать успеху в переговорах со Стокгольмом.
Как видим, в Варшаве с должным вниманием отнеслись к предостережениям Выговского, касавшимся внешнеполитических аспектов украинского-польского договора. О самой идее польско-шведского примирения отзывался положительно, но при этом выражал сомнения по поводу способности шведского монарха идти на компромиссы. А без возвращения хотя бы части захваченных шведами у Пруссии замков польская сторона на мир «...ни в коем случае пойти не может...». Ознакомившись с предложениями шведской стороны о предварительных условиях перемирия (а именно: выплате 5 млн. таляров за вывод шведских войск с территории Прусского королевства, Курляндии и Инфляндии), сейм признал их неприемлемыми и принял решение любой ценой добиваться примирения с царем московским. То есть польское руководство и впредь считает Швецию врагом номер один и свое внешнеполитическое будущее видит только в совместном выступлении с Москвой против нее. В крайнем случае, если не удастся договориться с Москвой, польское руководство не исключало возможности ведения войны с Россией, но планировало делать это в первую очередь силами, имевшимися в распоряжении Выговского. В таких условиях — в борьбе с оппозицией и противодействии наступлению Москвы — украинскому гетману не стоило надеяться на эффективную польскую помощь.
Значительно энергичнее и последовательнее в борьбе за Украину в это время действует царское правительство. Уже получив сообщение о польско-украинских контактах, московское руководство 25 августа отправило послов в Швецию, начиная тем самым процесс поиска путей примирения с ней. Узнав о заключении Гадячского соглашения, царь разослал грамоты, призывая к борьбе с «изменником Ивашкой», и отправил в Украину войска под командой воеводы Г. Г. Ромодановского. Под прикрытием войск белгородского воеводы проходят «выборы» гетмана, в результате которых новым украинским региментарием провозглашается Иван Беспалый. Заключение перемирия со Швецией, которого московской стороне удалось достичь 20 декабря 1658 г. в Вальессаре, значительно опередив в этом отношении поляков, позволило отправить в Украину достаточно значительные силы (их количество у разных историков колеблется от 75 до 150 и даже 200 тысяч солдат), которые в середине марта 1659 г. под командой князя Алексея Никитовича Трубецкого оставили Путивль и выступили в направлении Конотопа.
В распоряжении Выговского сначала было только 16 тыс. верных казаков. После обоюдной присяги с ханом о братстве, которую стороны принесли 24 апреля 1659 г., военное положение украинского гетмана существенно улучшилось, но все же сил было недостаточно для гарантий безопасности в условиях вторжения в Украину царских войск во главе с Трубецким и военными выступлениями оппозиции. От Яна Казимира, кроме корпуса под командованием обозного коронного А. Потоцкого (всего около 5 тыс. жолнеров), свежих сил не поступало. И у гетманского правительства, вероятно, не было особых иллюзий по поводу реальности скорого получения военной помощи от Речи Посполитой, поскольку оттуда в Чигирин просачивались слухи о внутренних волнениях на территории Короны Польской и возникновении там военной конфедерации, оппозиционно настроенной по отношению к королю.
Росту антикоролевских настроений в Речи Посполитой в значительной степени, как ни странно, содействовала информация о мире с казацкой Украиной. Польская шляхта не хотела терять свое исключительное привилегированное положение на украинских землях, которое она имела перед началом казацкого восстания 1648 г. Литовская элита боялась, что более мощное Великое княжество Русское оттеснит Литву от участия в принятии решений на сеймах и в сенате Речи Посполитой. Высшее католическое духовенство и особенно Ватикан не могли согласиться на требования ликвидации церковной унии и допущения «схизматиков» (как они называли православное духовенство) к политической жизни республики.
В результате этого накануне сейма зимой и весной 1659 г. разворачивается борьба по ревизии отдельных положений Гадячского соглашения. Польская сторона настаивает на изъятии из текста положений церковного содержания, сокращении количества казацкого реестра с 60-и тысяч до 30-и, ограничении права свободного избрания Войском Запорожским гетмана и тому подобное. В то же время гетманское правительство Выговского требует расширить территорию Великого княжества Русского за счет присоединения к нему западноукраинских воеводств, определенного ограничения на украинских землях прав католической шляхты и тому подобное. Предсеймовая борьба плавно переходит в стены высшего законодательного органа Речи Посполитой. А учитывая численное преимущество на сейме противников справедливого примирения с украинским казачеством, все ревизии текста соглашения идут в одном направлении, а именно — обрезания прав Великого княжества Русского.
«Ты со смертью приехал, и смерть мне привез...» — такой была реакция Выговского на содержание привезенного королевским посланцем варианта соглашения, которое сейм в Варшаве должен был ратифицировать в конце мая 1659 г. Слова гетмана оказались пророческими: его политическая смерть, причем именно из-за соглашения с поляками, наступила уже в начале сентября. А еще через месяц на Генеральной раде под Переяславом новое руководство Войска Запорожского повторно признало власть московского царя, превратив таким образом Великое княжество Русское, а с ним и надежду на мирное сосуществование с поляками ради обоюдного процветания и благополучия, в уже перевернутую страницу истории. Перевернутую, но все же такую болезненную...
Иллюстрации из книг: «З української старовини». Киев, 1993 г.; Д. Яворницкий «Історія запорозьких козаків», т.II. Львов, 1991 г., а также предоставленные автором
