Недавно в новостях показали, как Кена Лейа, бывшего главу компании «Энрон», уводили в наручниках. Наконец, спустя годы краха «Энрона» Лей предстал перед обвинением в том, что случилось, когда он являлся руководителем. Как это часто случается при таких обстоятельствах, генеральный директор клянется в своей невиновности: он ничего не знал о том, что делали его подчиненные. Похоже, что такие директора, как Лей всегда чувствуют себя полностью ответственными за успехи своих компаний — а как же еще они могут оправдать свою непомерную оплату? Но вина за коммерческие или преступные ошибки, кажется, всегда лежит на ком-то другом.
Американские суды (как итальянские суды в деле «Пармалат») вынесут заключительный вердикт о преступной и гражданской ответственности согласно существующему закону. Но в таких случаях существует более серьезная проблема: в какой степени генеральный директор должен нести ответственность за то, что случается под его наблюдением?
Ясно, что ни один генеральный директор большой корпорации с сотнями тысяч служащих, не может знать всего, что происходит в компании, которой он или она управляет. Но если генеральный директор не несет ответственности, то кто же ее несет? Те, кто стоял ниже его, утверждают, что они делали только то, что, как они думали, от них ожидалось. Если они не выполняли точные указания, то они по крайней мере выполняли неопределенные ориентировочные инструкции сверху: не делайте ничего незаконного, только максимизируйте прибыль. Достаточно часто результатом в таких случаях является климат, в котором менеджеры начинают чувствовать, что можно округлять «углы» закона или укрывать счета компании.
И даже если генеральный директор не может знать всего, то он или она, в конечном счете, все же ответственны за то, что происходит в компании, которой сам управляет. Директора выбирают себе подчиненных, так что их обязанность задавать жесткие вопросы о том, что происходит под их руководством. Еще более важной является их обязанность создать климат, который будет поощрять или препятствовать определенные действия. Проще говоря, их обязанность — быть настоящими лидерами.
Что является верным для бизнес-верхушки, вдвойне верно для президентов и премьер-министров. США находятся в процессе выбора того, кто их возглавит в течение следующих четырех лет. Президент Джордж Буш может утверждать о том, что не знал, что предоставленная ЦРУ информация об оружии массового поражения в довоенном Ираке, была неверной. Он также может утверждать, что, имея многотысячные войска под своим командованием, он не мог гарантировать того, что американские солдаты не будут совершать злодеяния, пытки или нарушать гражданские свободы.
Но есть и фундаментальный здравый смысл, где Буш, как и Кен Лей, является виновным и где он должен считаться ответственным. Так же, как и генеральный директор не только с отчетом о плохих результатах компании, но и ужасным корпоративным поведением в огромных масштабах, он должен быть уволен, чтобы политические лидеры были приравнены к подобному стандарту. Буш ответственен за поведение людей, которые на него работают. Вместо этого, практически наперекор своей администрации, он выбрал в качестве советников людей родственных Кену Лей.
В качестве вице-президента Буш выбрал человека, который когда-то являлся гендиректором «Холлибартона». Дик Чени конечно же не может считаться ответственным за должностные корпоративные нарушения после того как он покинул «Холлибартон», но существует свидетельство о нарушениях, имевших место во время его правления. Похожим образом назначение Бушем Харви Питта в Комиссию по ценным бумагам и биржам напоминало лису, охраняющую цыплят, до тех пор, пока общественное возмущение не привело к отставке Питта.
Буш выбрал людей, которые обеспечили его лживой информацией об Ираке. Он сам выбирал себе министра обороны и генерального прокурора. Он и те люди, которых он выбрал, создали атмосферу секретности, систему в которой нормальные источники достоверной информации были уничтожены.
Наиболее важно то, что Буш не задавал твердых вопросов, возможно потому, что он, как и те, кто ниже него, уже знали на них ответы. Они создали закрытую культуру, непроницаемую для противоречащих фактов, культуру, в которой гражданские права были ограничены, а некоторые люди, как они считали, не заслуживали никаких прав и защиты вообще.
Только такая культура — которая подорвала давнее убеждение о том, что обвиняемый считается невиновным пока не доказана его вина — могла привести к проведению администрацией Буша юридических различий о том, что является пыткой, а что нет. Злоупотребления силой, засвидетельствованные в таких местах, как «Абу-Грейб» и Гуантанамо, возможно, могли и не быть неизбежным последствием юридических меморандумов администрации, но, безусловно, эти меморандумы сильно увеличили вероятность рассмотрения пыток в качестве приемлемых инструментов.
В ноябре многие американцы отклонят кандидатуру Буша из- за плохих показателей экономики и затяжной войны в Ираке. Другие проголосуют против его кандидатуры из-за его окружения или приоритетов бюджета. Но сила оппозиции Буша в Америке — глубже, чем любая другая проблема. Все больше возрастает мнение о том, что ценности, которые отражают Буш и его администрация — антитеза того, что долгое время поддерживала Америка — ценности открытого общества, в которых различия представлений свободно обсуждаются в рамках цивилизованной культуры и взаимного уважения к правам каждого.
Сражение, подобное происходящему сегодня в Америке, за восстановление этих ценностей осуществлялось во всем мире неоднократно. В Америке, как и во всех остальных странах, очень многое зависит от его результата, поскольку это не что иное, как сражение за то, чтобы вынудить наших лидеров брать ответственность за свои действия.
Джозеф Э. СТИГЛИЦ — профессор экономики Колумбийского университета и член Комиссии по социальным аспектам глобализации.
