Эдуард Сагалаев — знаковая фигура для постсоветского информационного пространства. Он занимал руководящие посты в молодежных редакциях Гостелерадио СССР и был одним из руководителей программы «Взгляд», вел еженедельную программу «Семь дней», закрытую по распоряжению ЦК КПСС, и возглавлял первый в России частный телеканал «ТВ-6 Москва». Сегодня Эдуард Сагалаев — президент российской Национальной ассоциации телерадиовещателей. Впрочем, только телевидением сфера его интересов не ограничивается.
— Сформировалось устойчивое представление о том, что Эдуард Сагалаев с телевидением может сделать все. И все, что он сделает, будет интересно и успешно...
— И именно поэтому сейчас не время Сагалаева на российском ТВ... Хотя я совершенно не расстроен этим обстоятельством. Более того, у меня есть шутливый слоган: «Спасибо товарищу Путину за мою счастливую старость». В связи с тем, что мы с Владимиром Путиным придерживаемся разных взглядов на многие вещи, в том числе, на российское информационно-политическое ТВ, я в свой слоган вкладываю тот смысл, что я чрезвычайно доволен своим нынешним образом жизни. В последние несколько лет, когда у меня появилась такая возможность, я смог восполнить свои пробелы в чтении художественной литературы (сейчас, например, читаю Мураками). Я специально езжу в Петербург на театральные премьеры — например «Жизнь за царя» в Мариинке или спектакль «Нос». Я приезжаю в Киев в гости к своим сыну, невестке и внуку и смотрю последние фильмы. Увлекся индуистской и буддийской философиями и недавно побывал в Индонезии. Я прекратил принимать алкоголь, бросил курить, не ем мясо, то есть занимаюсь еще и своим здоровьем. И иногда думаю: а ведь могло быть так, что я сидел бы в каком-то кресле руководителя и периодически «целовал властный сапог». Возможно, не очень корректно говорить такие вещи, потому что есть в этом непрозрачный намек на то, что некоторые мои, очень уважаемые мною, коллеги (и часть из них — мои ученики и друзья) как раз этим и занимаются. Но, с другой стороны, этого же не обойдешь.
— Эдуард Михайлович, вы сказали о том, что новая ситуация избавила вас от необходимости демонстрировать свою лояльность власти. На Западе, например, принято считать, что президент России значительно демократичнее своего электората. А каково ваше мнение?
— Прежде всего, я считаю, что колоссальная проблема власти в России и во многих других постсоциалистических государствах — это отношение к народу, как к ребенку. Власть предержащие считают: у нас замечательный народ, но эти люди не ведают, что творят. И если их за руку не держать и не вести куда-то в светлое будущее, они могут неизвестно куда зайти и непонятно что натворить. А если им в руки попадет коробок со спичками, они же сожгут все! Поэтому им нужны такие законы, такая экономика, такая политика и такое ТВ. Мне кажется, на самом деле мы сами создаем некий фантомный образ народа: мы сначала ему делаем посыл — как бы нам хотелось, чтобы он отвечал на те или иные вопросы, и он нам отвечает на эти вопросы. Например, избиратель очень хорошо понимает, что президент и власть в целом повернулись в сторону патриотизма. И обсуждение этой темы становится своего рода хорошим тоном во взаимоотношениях власти и избирателей. Но как же может существовать патриотизм без знания всей правды о своей стране? Точно так же принято ругать ТВ, растлевающее население. А я, например, никогда не забуду, как однажды мы приехали в Воронежскую область на телевизионный семинар, и мне там рассказали следующую историю. Был какой-то хутор в Воронежской области, откуда все уехали, и остались только дед с бабкой вдвоем. У них есть буренка, и раз в полгода им завозят керосин, спички и т.д. Правда, электричество на хуторе есть. И вдруг кто-то приезжает, заходит в их дом, а дед с бабкой сидят на лавке и смотрят по телевизору оголтелую порнуху. Все в шоке. Потом выясняется, что хутор так удачно расположен (да плюс еще дед залез на самое высокое дерево и прикрепил там антенну), что они имеют возможность принимать все европейские каналы, включая вот «это». И они сидят и смотрят именно вот «это», а не новости СNN. Но если бы эти дед с бабкой отвечали на вопросы социологов о растлевающей роли ТВ, они бы, конечно, жирной галочкой отметили, что «этого» нам, русскому народу, не надо (замечу, что я вовсе не отношусь к социологии как к псевдонауке).
ОСОБЫЙ ПУТЬ РОССИИ
— В России всегда была «черная сотня», в России всегда был антисемитизм (как и во всем мире, кстати). Россия практически всегда была страной, склонной к имперской политике, не имея, в общем-то, на это достаточных оснований. И когда например, кто-то встает и начинает говорить о великой миссии России, о том, что у нас есть свой особый путь, по которому мы пойдем, то я, как русский человек, всегда отвечаю следующее. Прежде, чем говорить об особом пути, сравните общественные туалеты в России и, например, в Индонезии, где не увидишь ни написанного на стенах бранного слова, где нет ни грязи, ни соответствующего запаха. Так вот, говорю, ребята, давайте займемся все вместе российскими туалетами, а потом поговорим о каком-то особом пути нашей на самом деле великой и любимой страны. Это и будет конструктивный патриотизм.
«ЖУРНАЛИСТАМ НУЖНО МЕШАТЬ РАБОТАТЬ»
— Как вы считаете, а что реально может сделать для процесса демократизации организованное сообщество российских журналистов? Или их может объединить только хамство эстрадного певца на пресс- конференции?
— Есть такая потрясающая аббревиатура — ЧП БОЮЛ: частный предприниматель без образования юридического лица. Так вот, я считаю, что каждый журналист — это частный предприниматель без образования юридического лица. Или пусть даже с образованием юридического лица. Я хочу сказать, что в этой профессии каждый человек отвечает за себя. И когда на Всероссийском слете журналистов в Дагомысе вставал какой-то человек и пламенно кричал на весь зал: «А вот я получаю семь рублей гонорара за статью. Даешь социальную справедливость!», то у меня возникало ощущение, что я нахожусь в каком-то Зазеркалье. Это кричит журналист? Ну и получай семь рублей; может, зря тебя на слет прислали, если ты больше не можешь заработать.
Кстати, насчет того, что я якобы ушел в тень. Я не ушел в тень. Наоборот, завтра, быть может, выдвину себя на какую- нибудь политическую позицию. Сейчас я — президент Национальной ассоциации телерадиовещателей, но хочу уйти с этой должности тоже. Я, например, продюсирую фильмы. Последний документальный фильм, который я продюсировал, а снимал режиссер Александр Расторгуев — «Чистый четверг» — получил пять международных премий. Две в Лейпциге, две в Амстердаме и одну в Париже. Но по российскому ТВ он никогда не будет показан, потому что фильм — о Чечне. Я занимаюсь тем, что мне нравится. И считаю, что если каждый будет заниматься тем, что ему нравится и доставляет ему удовольствие, а кроме того, еще дает возможность зарабатывать на хлеб (упомянутый фильм окупился и даже принес мне и Расторгуеву прибыль), это будет очень здорово.
Если же говорить о журналистских организациях, то они хороши, например, для того, чтобы ветеранов журналистики обедами кормить.
— Выходит, представление о том, что журналисты что-то могут сделать для демократизации общества — это идеализм? И даже сильные личности могут лишь продемонстрировать пример самосовершенствования, отойдя в сторону, и больше ничего? Кстати, Леонид Парфенов, по вашему мнению, протестовал или просто отошел в сторону?
— История с увольнением Леонида Парфенова с НТВ — вообще особый случай. Если во мне еще есть остатки советского романтизма, то у него этого нет. Он нормальный, современный, продвинутый парень, плейбой. Для него во всей этой истории есть большие минусы, и есть большие плюсы. Минус, может быть, в том, что он потерял на какое- то время зрительскую аудиторию и заработок. А плюс в том, что он создал себе репутацию, «пропиарился» и вышел на рынок труда, где ему сейчас могут сделать интересные предложения. Но даже если не сделают, он не будет биться головой об бетонную стену, оставляя на ней кровавые следы. Он просто поедет, например, в Америку и будет там работать. Потому что он нормальный, современный человек. И ко всему этому надо относиться без истерики.
Хочу рассказать еще одну историю о журналистском призвании. Когда я стал председателем Союза журналистов СССР, то первой моей рабочей поездкой была поездка в Молдавию. Программа была такая: народные песни, пляски, хлеб-соль, баня, винные подвалы. Наконец решили побывать в газетной редакции. Приехали в какую-то районную газету. И я обратил внимание, что у главного редактора этой газеты — огромные потрескавшиеся черные ручищи. И я говорю: «А почему у тебя такие руки? Ты же — журналист». И он мне говорит: «Во-первых, я на линотипе набираю, потому что у нас линотипистка в декрете — от меня же» (то есть она его жена). «А во-вторых, я содержу кролиководческую ферму у себя дома. Потому что как главный редактор районной газеты я получаю 80 рублей в месяц, и мне этого не хватает для того, чтобы содержать мою линотипистку с восемью детьми». И поэтому он разводит кроликов. К чему я это говорю? Большинство из журналистов почему-то считает, что у них есть какая-то миссия. И если у них есть диплом, в котором написано «журналист», то это значит, что все вокруг должны создавать им условия для того, чтобы они занимались этой деятельностью. Наоборот! Если вы — сельский учитель, да, вам должны создавать условия. Но если вы журналист, вам должны изо всех сил мешать работать. Во- первых, отговаривать вас идти в эту профессию. Во-вторых, платить вам маленькие гонорары. В-третьих, совершать на вас всяческие покушения. И если вы, несмотря ни на что, все-таки будете заниматься журналистикой, да еще при этом зарабатывать большие гонорары, да еще при этом вас будут приглашать в разные газеты, журналы и на ТВ, тогда еще куда ни шло. Тогда еще можно оправдать вашу склонность к этой второй древнейшей профессии.
«СОЗДАЮ ВОЗМОЖНОСТИ»
— Кстати, о создании условий. «Если бы меня попросили «театрализованно» выразить свою суть, то я встал бы в подземном переходе, повесив на шею табличку со словами: «Создаю возможности». Это цитата с сайта Фонда Эдуарда Сагалаева. Кому и для чего вы создаете возможности сейчас?
— Я уже упомянул фильм «Чистый четверг» Александра Расторгуева. Другой пример — Фестиваль цифрового искусства «PIXEL:2004», который проходил в Москве. Я возглавляю его жюри. Можно еще назвать фестиваль документального кино «Золотой лавр», который я спонсирую. Или фестиваль джаза, который с 15 июля будет проводить в Крыму Дима Киселев. Я — один из спонсоров этого фестиваля. То есть я вкладываю часть своих денег — либо как меценат, либо как инвестор — в те проекты, которые мне представляются интересными, и в тех людей, которые мне представляются талантливыми.
Я хотел бы прояснить, что стоит за словами «создаю возможности». К сожалению, я не считаю себя самым талантливым журналистом в России. Более того, я бы даже не включил себя в десятку самых талантливых журналистов в нашей стране. И я всегда так считал. После прихода в журналистику я очень скоро понял, что во-первых, я — плохой журналист, а, во-вторых, уходить из журналистики мне не хочется. И тогда я решил, что в этой ситуации у меня только один выход — руководить журналистами. Более талантливыми, чем я. Вот я и занимаюсь этим уже почти 30 лет. И неплохо, надо сказать. Потому что практически все звезды российского ТВ в свое время работали под моим руководством. Кто в молодежной редакции ЦТ, кто в программе «Время», кто на ТВ-6. И когда я кого-либо из них спрашиваю, например: «Что я для тебя хорошего сделал, когда ты работал под моим руководством?», то честные люди говорят: «Ты мне не мешал». И я этим горжусь. Да, я старался им не мешать. И создавать возможности, как это было, например, когда Сашу Любимова в городе Сочи арестовали и пытались посадить в тюрьму за якобы попытку изнасилования двух несовершеннолетних школьниц. И я его вытащил из милиции. Я создавал возможности Саше Любимову нормально заниматься журналистикой, потому что эта ситуация была совершенно искусственно и провокационно создана сочинскими властями того времени, поскольку он приехал делать для «Взгляда» разоблачительный репортаж о сочинской милиции. Была масса других ситуаций, когда нужно было человека защитить, не дать его уволить.
— Как вы считаете, на сегодняшний день российское ТВ хоть немного приблизилось к тому идеальному образу, в котором вы его представляли в период перестройки или в начале 1990-х?
— Нет, я думаю, что сейчас у нас, в России, нормальное государственное партийное ТВ. И не надо строить никаких иллюзий. И воплей не надо. Надо это спокойно понимать и каждому из тележурналистов принимать для себя решение, чем он склонен в этой ситуации заниматься. Конечно, очень печально, что в России практически нет альтернатив на федеральном уровне, поскольку практически нет частных телекомпаний.
Одна из задач Национальной ассоциации телерадиовещателей, которую я возглавляю, — пытаться влиять на власть и консолидировать индустрию, выступать в качестве лоббистов новых законов, каких-то новых правил игры. И надо сказать, что не все так плохо. Скажем, сейчас у нас создана новая Федеральная конкурсная комиссия по лицензированию электронных СМИ в рамках Министерства культуры и массовых коммуникаций РФ. И если раньше, например, в Федеральной конкурсной комиссии чиновники были в большинстве, а так называемые независимые эксперты — в меньшинстве, то сейчас соотношение стало другим. Является ли это неким признаком того, что политика в распределении частот между государственными и частными СМИ у нас меняется, или это некая случайность, станет понятно в ближайшее время. И вообще мне кажется, что где-то до поздней осени еще есть некоторое время, чтобы все-таки понять вектор развития российской политики на ближайшие четыре года. Потому что то, что произошло в результате реформы правительства, например, позволяет делать, скорее, пессимистические прогнозы. Но еще есть некий ресурс времени, чтобы мне лично определиться: продолжать расслабляться и получать удовольствие от жизни или, может быть, пора надевать какие-нибудь рыцарские доспехи... Но «на костер» я в любом случае не пойду — ни за какие политические убеждения. Я — не Джордано Бруно. «Он знал, что Земля вертится, но у него была семья». Это про Галилео Галилея. И про меня.
— А если бы вы все-таки пошли на костер, показал ли бы это хоть один из российских центральных каналов?
— Хороший вопрос. Я считаю, что на этом вопросе в нашей беседе можно поставить точку, оставив его без ответа.
— И мы так считаем.
